Иустин (Попович) - Достоевский о Европе и славянстве
Свою бескрайнюю любовь ко Христу Достоевский воплотил в своих положительных героях: в Алеше и Зосиме, в Макаре и князе Мышкине. Лик Христов — главная творческая сила в их душах. Он светится из них, из их лиц, мыслей, чувств, слов, дел. Все в них, по сути, христолико. Вся неодолимая привлекательность этих личностей в их христоликости. Это новый тип человека, настоящего человека, человека, созидающего себя по образу Богочеловека. Если мы захотим охарактеризовать их жизнь и деятельность, то мы можем назвать ее богочеловеческой. В своих христоликих душах они всеусердно и свято сохраняют чарующий Лик Христов, живут Им, мыслят Им, чувствуют Им, созидают Им, и таким образом создают православную теодицею.
Над тайной пшеничного зерна
Человеческая личность в каждое мгновение, в каждой фазе своего существования необычайно сложна и удивительно бесконечна. Именно поэтому почетно, но и опасно быть человеком. Есть в этом некая таинственная, неусладимая и в то же время привлекательная горечь. Человек — это горькая тайна, возможно, самая горькая во всех мирах. Многих эта тайна отравила, многих привела к сумасшествию и к самоубийству, многих сделала неизлечимыми богоборцами. Она отравляла и Достоевского, но не отравила; она и Достоевского доводила до самоубийства но не довела; она стремилась и Достоевского сделать невиданным богоборцем, но не смогла его осатанить.
Достоевский, жестоко мучимый тайной человеческой природы, всячески старался через своих антигероев сделать менее горькой и не такой суровой эту тайну. Он употреблял для этого все человеческие средства, но после всего этого горькая тайна становилась еще горше и ужаснее. И когда наконец все человеческие средства были исчерпаны, когда все человечество привелось к банкротству, Достоевский был вынужден оставить человека и человекобога и начать поиски Богочеловека. Он искал Его всюду, но нашел только в Православии. И к своей великой радости обнаружил, что только в чудесной Личности Богочеловека горькая тайна человека становится сладостной и благой. Этому радостному открытию Достоевский отдался всей своей душой. И душа его в полноте ощутила и поняла, что в этом горестном мире единственно истинная сладость и благая весть для человека — это Богочеловек. Этой благой вестью исполнены христолюбивые герои Достоевского, эта благая весть изливается из их христоликих образов. Все они переживают тайну человека как сладостную Божественную тайну, как благовещение от Бога. Все они подтверждают и утверждают, что человек — это сладостная тайна Божия и чудесная благая весть от Бога.
Для них эта истина — самая истинная, самая убедительная реальность. Они это утверждают и подтверждают не теоретически, не рационалистически, не схоластически, но эмпирически, через свой жизненный опыт. Все в них проникнуто и дышит этой истиной. Они стоят на ней, на ней же все созидают. Некая христолюбивая сила изливается из них и вливается в каждое сердце, находящееся рядом с ними. В пресветлом Лике Богочеловека Христа заключена их главная движущая сила. Ничто другое в них так не очевидно, как эта их христоликость. Именно это и подводит человека к вопросу: как они пришли к этой христоликости? Как они, созидая себя по подобию Христову, стали христоподобными?
Чтобы ответ на этот вопрос был объективным и чтобы нам не погрешить против Достоевского, необходимо подвергнуть психологическому анализу христоликих героев Достоевского, необходимо отыскать те животворящие силы и законы, которые ими управляют. При этом следует иметь в виду, что личности эти исключительно сложны и не поддаются никакому рационалистическому анализу. В них неразрывным образом переплетается земное с небесным, естественное с запредельным, человеческое с Божественным. Их души сотканы из евангельских добродетелей: веры и молитвы, смирения и кротости, любви и надежды, доброты и милосердия, братолюбия и боголюбия. Каждая из этих добродетелей в отдельности, прежде, чем вселиться в них, производит в душе очень сложные психологические процессы и рождает подвиг. В этом подвиге участвует весь человек, всем своим существом. Огромным усилием и упорным трудом человек постепенно претворяет евангельские добродетели в составную часть своего существа, и так до тех пор, пока они не станут душой его души и сердцем его сердца. Вся личность такого человека находится в непрестанном христолюбивом подвиге и взлете, неутомимо совершенствуется по подобию Христову [287] и постепенно становится христоподобной.
Здесь вся наука, основанная на многовековом опыте верных последователей Христовых, православных подвижников и святителей. Они собственным трудом создали и в совершенстве освоили с помощью своего жизненного опыта особую науку, науку о нравственном возрождении и духовном совершенствовании человека. В центре этой науки — чудесный Лик Богочеловека Христа: к Нему идут через все христианские подвиги, к Нему тяготеют все человеческие мысли и все чувства, к Нему устремляется человек всем своим существом до тех пор, пока с Ним не соединится и таким образом не обретет настоящую цель и вечный смысл жизни.
В этой науке Достоевский нашел то, чего не смог найти на путях европейского гуманизма и в науке о человекобожестве. Тут он обрел надежное средство для правильного развития человеческой личности от ее зачатков до полного совершенства. Иначе говоря, он нашел решение "проклятой проблеме" человеческой личности и тем самым отыскал решение и для других главных проблем человеческого духа. Он говорит: "Все тайны, как привести себя к совершенству и братству, даны в Православии и в его дисциплине — самоусовершенствовании" [288].
Самосовершенствование Христом и по Христу — единственный путь не только для правильного и безукоризненного решения проблемы личности, но и для разрешения проблем общины, общества, народа, братства. Достоевский говорит, что самосовершенствование в духе Христовом есть основа для всего, "личное самосовершенствование не только начало [289] всему, но и продолжение всего и исход" [290]. Это путь Христа Богочеловека и Православия, это путь древней христианской Церкви[291]. Только на этом пути не заплутает человек в дебрях. Этот путь ведет человека и человечество к богочеловеческому бессмертию и к вечности. Именно поэтому Достоевский и придерживался этого богочеловеческого пути. Он считает, что все нравственные идеи и идеалы, все гражданские идеи и идеалы основываются на идее личного абсолютного самосовершенствования [292]. А идея нравственного самосовершенствования исходит всегда "из идеи мистической, из убеждения, что человек вечен, что он не простое земное животное, а связан с другими мирами и с вечностью" [293].
Совершенствуя себя силой Христовой, люди достигали преображения: плохие становились хорошими, хорошие становились лучше, а самые лучшие становились достойными. И все, что есть самого хорошего, самого прекрасного и великого в человеческом роде, было приобретено им на этом пути. Этот путь прошли и самые совершенные из людей — святители. Это самый очевидный пример того, как грешник становится святителем. Они прошли этот путь и для того, чтобы мы за ними последовали. Поэтому Достоевский говорит, что "святители сами светят и всем нам путь освещают" [294]. Они — "положительные характеры невообразимой красоты и силы" [295]. Они — идеал для каждого; они — предводители, призванные вести нас, как блудных детей[296].
Для Достоевского святитель — самый положительный, самый лучший тип человека, самое прекрасное и самое совершенное существо, что человеком зовется. Поэтому Достоевский уже в молодости начинает изучать психологию святителей, исследует законы этой психологии, погружается в ее тайны. Исключительное уважение, молитвенное удивление и особая любовь были у него к святому Тихону Задонскому, русскому святителю XVIII века. В нем он находит все, что необходимо человеку с широким кругозором, сталкивающемуся с большими человеческими проблемами. Для него свт. Тихон — "положительный русский тип, которого русская литература ищет" [297]. Описать свт. Тихона, ввести его в русскую литературу и сделать его положительным героем становится заветной мечтой Достоевского. Подготавливая план написания "Братьев Карамазовых", Достоевский в 1870 году пишет Майкову: "Авось выведу величавую положительную святую фигуру… Я ничего не создам[298], я только выставлю действительно Тихона, которого я принял в свое сердце давно с восторгом. Я сочту, если удастся, это для себя уже важным подвигом. Ах, кабы удалось!" [299]
