Джидду Кришнамурти - Комментарии к жизни. Книга вторая
Он был моложавым человеком и приехал из другой части страны, утомительную поездку. Он дал клятву не жениться, пока не найдет значение и смысл жизни. Решительный и агрессивный, он работал в каком-то офисе. Взяв отпуск на некоторый период, чтобы попытаться найти ответ на свой вопрос. Его ум был постоянно занят и спорил, и был так охвачен его собственными ответами и ответами других людей, которых он вряд ли послушается. Ему не удавалось быстро подобрать слова, и он бесконечно цитировал то, что сказали философы и учителя о смысле жизни. Он был измучен и глубоко обеспокоен.
«Без знания смысла жизни все мое существование не имеет никакого значения, и всякое мое действие разрушительно. Я зарабатываю на жизнь только, чтобы продержаться, я страдаю, и меня ждет смерть. Это способ жизни, но каков смысл этого всего? Я не знаю. Я побывал у ученых и различных гуру, некоторые говорят одно, некоторые другое. Что скажете вы?»
Вы спрашиваете, чтобы сравнить то, что скажется здесь, с тем, что сказано в другом месте?
«Да. Тогда я смогу выбрать, и мой выбор будет зависеть от того, что я посчитаю истинным».
Вы думаете, что понимание того, что является истинным, — это вопрос личного мнения и зависит от выбора? С помощью выбора обнаружите ли вы то, что истинно?
«Как же еще можно обнаружить реальное, если не через умение разбираться, через выбор? Я буду слушать вас очень внимательно, и если то, что вы скажете, будет импонировать мне, я отклоню все то, что другие сказали, и построю свою жизнь согласно цели, которую вы установили. Я совершенно искренен в своем желании выяснить то, в чем истинный смысл жизни».
Сэр, перед продвижением дальше, не важно ли спросить себя, способны ли вы к поиску истинного? Это предложено с уважением, а не в духе уничижения. Действительно ли истина — это дело мнения, удовольствия, удовлетворения? Вы говорите, что вы примете то, что вам будет импонировать, что означает, что вы не заинтересованы в истине, а в том, что, вы считаете, принесет больше удовлетворения. Вы готовы пройти через боль, через принуждение, чтобы получить то, что в конце доставит удовольствие. Вы ищете удовольствие, не истину. Истина — это должно быть что-то вне «нравится» и «не нравится», разве не так? Смирение должно быть началом всякого поиска.
«Именно поэтому я приехал к вам, сэр. Я действительно ищу, я обращаюсь к учителям, чтобы узнать, что является истинным, и я буду следовать за ними в духе смирения и покаяния».
Следовать означает отрицать смирение. Вы следуете, потому что желаете преуспеть, получить результат. Амбициозный человек, какой бы тонкой и скрытой не была бы его амбиция, никогда не является смирившимся. Устремиться за авторитетом и установить его для себя в качестве руководящего принципа означает уничтожить озарение, понимание. Преследование идеала мешает смирению, поскольку идеал — это прославление «я», эго. Как может тот, кто различными способами придает важность «я», когда-либо быть смиренным? Без смирения никогда не может быть действительности.
«Но вся моя забота по прибытию сюда в том, чтобы выяснить, каков же истинный смысл жизни».
Если позволите так сказать, вы просто в ловушке идеи, и вы становитесь зациклены на ней. Это то, к чему нужно быть постоянно внимательным. Желая знать истинной смысл жизни, вы прочли многих философов и разыскали многих учителей. Одни говорят это, другие говорят то, а вам хочется знать истину. Теперь же, вы хотите знать истину того, что они говорят, или истину вашего собственного исследования?
«Когда вы задаете прямой вопрос подобно этому, я немного колеблюсь в своем ответе. Есть люди, которые изучили и испытали больше, чем я когда-либо смогу, и это было бы абсурдным самообманом с моей стороны — отбросить, что они говорят, что может помочь мне раскрыть значение жизни. Но каждый говорит согласно его собственному опыту и пониманию, и иногда они противоречат друг другу. Марксисты говорят одну вещь, а религиозные люди говорят совершенно другое. Пожалуйста, помогите мне найти суть всего этого».
Понимать ложное как ложное и истину в ложном, а истинное как истинное нелегко. Чтобы ясно воспринимать, должна быть свобода от желания, которое вертит умом и создает условия. Вы так стремитесь найти истинное значение жизни, что само ваше рвение становится помехой для понимания вашего собственного любопытства. Вы хотите знать истину того, что вы прочитали и о чем рассказали ваши учителя, не так ли?
«Да, совершенно точно».
Тогда вы сами должны быть способны выяснить, что является истинным во всех этих утверждениях. Ваш ум должен быть способен к прямому восприятию, если он не способен, тогда он заблудится в джунглях идей, мнений и верований. Если ваш ум не имеет способности видеть то, что истинно, вы будете подобно листку, подхваченному ветром.
Что является важным, это не умозаключения и утверждения других, кем бы они ни были, чтобы вы имели понимание того, что является истинным. Разве не это наиболее существенно?
«Думаю, что да, но как же мне получить этот дар?»
Понимание — это не дар, припасенный для немногих, оно приходит к тем, кто искренен в своем самопознании. Сравнение не вызывает понимание, сравнение — это другая форма отвлечения, поскольку осуждение — это уклонение. Чтобы возникла истина, ум не должен сравнивать, оценивать. Когда ум сравнивает, оценивает, он не спокоен, он занят. Занятый ум не способен к ясному и простому восприятию.
«Означает ли это тогда, что я должен избавить себя от всех ценностей, которые я взрастил, знаний, которые я накопил?»
Разве не должен быть ум свободным, чтобы совершать открытия? Разве знания, информация — умозаключения и опыты собственные и других, это огромное накопленное бремя памяти, — приносит свободу? Есть ли свобода, пока существует надсмотрщик, который судит, осуждает, сравнивает? Ум никогда не молчит, если он всегда приобретает и рассчитывает, а не должен ли ум быть спокойным, чтобы возникла истина?
«Я понимаю это, но разве вы не слишком много требуете от простого и невежественного ума подобно моему?»
Это вы-то просты и невежественны? Если бы вы действительно были таким, это было бы огромное удовольствие начать с истинного исследования, но, к сожалению, вы не такой. Мудрость и истина приходят к человеку, кто честно говорит: «Я невежа, я не знаю». Простые, невинные, а не те, кто обременен знанием, увидят свет, потому что они скромны.
«Я хочу только одного: узнать истинный смысл жизни, а вы забрасываете меня вещами, которые недоступны для меня. Не могли бы вы, пожалуйста, сообщить мне простыми словами, в чем же истинное значение жизни?»
Сэр, вы должны начать с близлежащего, чтобы пойти далеко. Вы хотите огромного, не видя то, что рядом. Вы хотите узнать значение жизни. Жизнь не имеет никакого начала и никакого конца, это одновременно и смерть, и жизнь, это зеленый лист и увядший листок, уносимый ветром, это любовь и ее неизмеримая красота, это печаль одиночества и блаженство уединения. Это нельзя измерить, не может и ум обнаружить это.
Оценивая опыт
На горячей скале под палящим солнцем женщины из деревни раскладывали необработанный рис, который хранился на складе. Они принесли огромные связки его к плоской, с уклоном, скале, и два вола, которые были привязаны к дереву, теперь наступали на рис, чтобы выдавить зерно. Долина была вдали от всякого города, и огромные тамариндовые деревья давали глубокие тени. Через долину пыльная дорога пролегала до деревни и за ее пределы. Коровы и бесчисленные козы покрыли склоны. Рисовые поля были глубоко в воде, и белые рисовые птицы перелетали на ленивых крыльях от одного поля к другому. Они казались бесстрашными, но были застенчивы и не позволили бы кому-то приблизиться к ним. Манговые деревья начинали цвести, а река со своей чистой бегущей водой создавала веселый шум. Это была приятная местность, и все же бедность нависала над всем этим подобно чуме. Добровольная бедность — это одно, но вынужденная бедность — это совсем другое. Сельские жители были бедны и болезненны, и хотя теперь существовала медицинская амбулатория, и продовольствие было распределено, но ущерб, вызванный столетиями лишений, нельзя было стереть за несколько лет. Голодание — это не проблема одного сообщества или одной страны, а целого мира.
Вместе с заходящим солнцем с востока пришел нежный бриз, а от холмов веяло силой. Эти холмы были небольшими, но достаточно высокими, чтобы придавать воздуху мягкую прохладу, столь отличавшуюся от равнин. Звезды, казалось, свисали вниз очень близко к холмам, а иногда можно было услышать кашель леопарда. Тем вечером свет позади темнеющих холмов, казалось, придавал большее значение и прелесть всем до единого. Когда вы сидели на мосту, сельские жители, идущие мимо домой, внезапно прекращали говорить, и возобновляли свою беседу только, когда исчезали в темноте. Видения, которые ум способен вызывать, настолько пусты и глупы, но когда ум не занят строительством из его собственных материалов — памяти и времени — возникает то, что не имеет названия.
