Игнатий Брянчанинов - Полное собрание творений. Том 2.
От безвременного, превышающего знание, тщеславного рассуждения об истине родились ереси, заблуждения и богохульство.
Постоянство в православном исповедании догматов веры питается и хранится делами веры и непорочностию совести.
Не руководствующиеся верою в своих поступках и нарушающие непорочность совести произвольным уклонением в грехи не возмогут сохранить своего знания догматов в должной чистоте и правильности: это знание, как знание о Боге, требует необходимой чистоты ума, которая свойственна одним только благонравным и целомудренным [299].
Един Бог и Един Посредник между Богом и людьми Богочеловек Иисус Христос [300]. Никто не может приступить и приблизиться к Богу без этого Посредника. Отвергающий Посредника отвергает и Бога. Отметаяйся Сына, ни Отца {стр. 130} имать. Иже не верует в Сына, не узрит живота, но гнев Божий пребывает на нем [301].
Духовный разум состоит в познании Истины верою. Сперва приобретается познание веры; вера, усвоившись христианину, изменяет его разум откровением ему Истины, которая — Христос.
Достигшие мужеского возраста о Христе получают непрестанную молитву, которую совершают в тайне душевной клети на всяком месте и во всякое время. Христианин тогда получает непрестанную молитву, когда воля его и зависящая от воли деятельность поглощены будут разумением, желанием и исполнением воли Божией. Этим водворяется в сердце живая вера, евангельская простота, мир Божий, чуждый всякого возмущения.
Таковой разумный младенец непрестанно видит свою немощь, непрестанно верует, непрестанно алчет и жаждет Божественной правды, и потому — непрестанно молится [302].
Добродетели, особенно нужные безмолвнику, суть: кроткая покорность Богу, расположение к молчанию, удаление от бесед, даже полезных, но отдаляющих от беседы с Богом и нарушающих безмолвие сердечное. Особенно в начале своего подвига безмолвник способен к увлечению впечатлениями внешними. Тщательное пребывание в келлии, удаление от свиданий со знакомыми и от всех видов развлечения противодействуют этой немощи [303].
Новопостриженному иноку не должно поручать должностей, значащих в монастыре, потому что он удобно может возгордиться и подвергнуться другим козням диавола [304].
Таинственное знание и ощущение веры соблюдается чистотой совести.
Церковь Бога Живого есть столп и утверждение истины. Потому Бог именуется здесь живым, что действует. Действует Он во всех верующих Таинствами, а в избранных, сверх Таинств, многоразличными явными благодатными дарованиями. Этим доказывается твердость и непоколебимость в истине Восточной Церкви. Напротив того, Церкви инославные, хотя и украшают себя именем Церквей Христовых, хотя признают Бога, но не действующего, как бы мертвого (для мертвых и {стр. 131} живой — мертв!), чем обнаруживают, что они поколебались, не устояли в истине.
Великое таинство благочестия [305]! Бог явился во плоти; доказал, что Он Бог Духом, то есть учением Своим, которое — Дух и живот; делами своими, совершенными о персте Божий; дарованием Духа Святого человекам. Облекшись плотию, Он соделался видимым не только для человеков, но и для Ангелов, для которых по Божеству Он — невидим [306]. Язычники, погибавшие от неведения Бога, услышали проповедь спасения. Приемлет учение о Боге не мудрость земная, не возвышенный разум, не обширная ученость, не богатое, высокое и славное мира, но смиренный залог сердца, верою. Уверовавшие в Бога вступают в усвоение Ему и, вознесшись благодатию превыше всего временного, получают таинственное, опытное знание, что Он вознесся на небо и возносит туда с Собою истинно верующих в Него.
Не утвердившие и не возрастившие веру от слуха делами веры удобно обольщаются учением лжи, лицемерно принимающей вид истины [307].
Телесные подвиги вмале полезны [308], то есть они могут только укротить страсти, а не искоренить их. Благочестие же, которое состоит в невидимом упражнении ума и сердца при православной вере, на все полезно: при нем только может человек ощутить жизнь вечную, вкушаемую святыми здесь отчасти, как в обручении, вполне раскрывающуюся по разлучении души с телом. Жизнь вечная заключается в многообразном действии благодати в душе, которое ощущается по мере очищения от страстей. Слово это, как сказанное от духовного опыта, верно; оно достойно быть принятым [309] как начало, от которого христианин может востечь к неизреченным благам, полагая восхождения в сердце своем.
Вера и внимание приводит к познанию креста Христова, от чего великодушное терпение скорбей, рождаемое и питаемое упованием на Бога Живого, то есть действующего благодатным утешением в сердце терпящего о Христе [310].
Когда благодатное утешение действует при таинственном познании Христа и Его смотрения, тогда христианин не осуждает ни иудея, ни язычника, ни явного беззаконника [311], но пламенеет ко {стр. 132} всем тихою, непорочною любовию. Он созерцает чистотою ума своего, что со времени пришествия Христова достоинство, цену, похвалу и спасение человека составляет Христос, а не естественные добродетели человеческие. Он непрестанно желает быть распятым, потому что слух его отверзся, и он слышит глас Христа Бога своего, ему говорящий: Иже не приимет креста своего и вслед Мене грядет, несть Мене достоин. Обретый душу свою погубит ю: а иже погубит душу свою Мене ради, обрящет ю [312]. Чашу скорбей он считает чашею спасения, свидетельством избрания, даром Божиим. Он не может иметь ненависти и врагов, потому что наносящие ему скорби в глазах его — не что иное, как орудия промысла Божия [313]; он извиняет их, приводя в причину оправдания неведение их; он благословляет их, как орудия благодетельствующего ему Бога. «Могу ли, — говорит он себе, — могу ли осудить тех, которые теперь, предо мною, впадают в явные беззакония, когда Христос уже искупил все грехи их, прошедшие, настоящие и будущие, когда они во Христе уже имеют оправдание и спасение, которых иначе лишиться не могут, как отвергнув Христа до конца?» [314]
Не должно подавать ближним никакого соблазна своим поведением [315]. Потому сохраняй по душе и по телу благоговение. Будь скромен и прост в словах и телодвижениях; в домашней твоей жизни будь воздержен, целомудр, не дерзок; по душе будь кроток, ко всем любовен, правдив, мудр, никак не допускай себе лукавства и лицемерия; вместо них имей веру, которая научит тебя, что мир и судьбы каждого человека управляются Промыслом Божиим, а не ухищрениями разума человеческого, и что по этой причине должно наблюдать кроткую христианскую правоту в делах, словах и помышлениях.
«Доколе не приду к тебе, — говорит благодать Божия подвижнику Божию, — и, вселившись в тебя, не заменю собою всякое наставление извне, занимайся внимательно чтением, {стр. 133} молитвою, наставляйся учением преуспевших. Не позволяй себе нерадения, но с постоянством пребывай во внимании. Тогда постепенное преуспеяние твое будет очевидно; ты стяжаешь спасение и будешь полезен для ближних словом назидательным и спасительным [316]».
Кто истинно ощутил бедность естества Адамова, кто познал, что оно находится в горестном падении и погибели, тот, конечно, вместе с этим понял и убедился, что человеку для спасения необходимо приобщиться Христу. Такое познание есть признак истинной вдовицы. Ей дозволяется вступить в безмолвие, чтоб пребывать в молитвах и молениях день и ночь, чтоб ощутительно вообразился в ней Христос [317].
Как кормчий смотрит на звезды и по ним направляет ход корабля, так и безмолвник должен непрестанно взирать на Бога, Его видеть очами веры и надежды, чтоб сохраниться в постоянстве и терпении. На море безмолвия предшествуют необыкновенной тишине необыкновенные бури.
Безмолвник, увлекающийся чревоугодием, предающийся излишнему сну и изнеженности, или вообще сластолюбию и самолюбию, доказывает этим, что он мертв душою, хотя и жив по телу [318]. Христос, истинная Жизнь, обитает в одних только распятых.
Возраст вдовицы, способный к безмолвию, определяется шестьюдесятью годами [319], чем означается в духовном отношении средняя мера преуспеяния, изображаемого в Евангелии числами тридцать, шестьдесят и сто. В этой средней мере находятся те, которые, хотя и душевны, но прияли молитвенную силу к победе во время браней, которым открылось таинство креста, которые ощущают во время скорбей, наносимых извне, благодатное действие в душах своих, служащее вместе и светом и утешением для сердца.
