Александр Мень - История религии (Том 1)
Уоллес ставил вопрос: для чего природа наделила первобытного человека
такими свойствами, как, например, математические или музыкальные
способности? В конце концов он пришел к выводу, что "умственные и
нравственные способности... должны были иметь другое происхождение, и для
этого происхождения мы можем найти достаточную причину в невидимом духовном
мире" /45/. По его словам, "Высшее Разумное Существо давало определенное
направление развитию человека, направляло его к специальной цели, точно так
же, как человек руководит развитием многих животных и растительных форм".
x x x
Уоллес считал, что эволюция человека должна была отличаться некоторыми
своеобразными чертами. Находки антропологов подтвердили это, показав, что
развитие предков человека имело графически вид крутого, почти отвесного
подъема; причем эволюция мозга завершается скачкообразным переходом его к
высшей ступени организации.
"В настоящее время, - пишет американский антрополог Лорен Эйсли, - мы
должны в споре Уоллеса с Дарвином стать на сторону первого. Быстрое
исчезновение археологических доказательств существования примитивных орудий
по мере нашего углубления в нижнечетвертичную эпоху, наряду с существованием
ископаемых человекообезьян, обладающих самыми различными пропорциями тела и
по объему мозга мало чем отличающихся от современных обезьян, дает
возможность утверждать, что эволюция головного мозга протекала гораздо
стремительнее (Разрядка моя. - А. М.), чем предполагали дарвинисты. Ведь
тогда нередко высказывалось предположение, что эскимосы являются предками
миоценового человека, существовавшего 15 миллионов лет назад. Напротив, по
современным гипотезам, человек появился недавно и развивался чрезвычайно
быстро. Все говорит за то, что, какова бы ни была природа сил, вызвавших
развитие человеческого мозга, появление у всех народов мира одинаковых
умственных характеристик не могло быть просто результатом длительного
медленного соревнования между отдельными человеческими группами. Существовал
некий другой фактор, ускользнувший от пытливого взора науки. Страшное
потрясение, испытанное нашими предками при скачке от животного к человеку,
все еще гулким эхом раскатывается в глубинах нашего подсознания. Это
перевоплощение, вероятно, потребовало от человека быстрого приспособления к
среде" /46/.
Та бездна, которая разверзлась тогда между человеком и животным,
приводила некоторых к мысли о полной независимости человека от природы. В то
же время невозможно представить себе, что человек возник "из ничего". Библия
подчеркивает связь его с природным миром, говоря, что тело человека
образовано из "праха земного". И действительно, как мы видели, по своему
физическому строению человек - дитя земли, сын природы. Начиная со своего
эмбриогенеза, он несет на себе явные следы животного происхождения.
Пусть палеонтология еще не обнаружила остатков нашего прямого
биологического предка, изучение боковых ветвей развития существ, стоявших
очень близко к человеку, в какой-то степени помогает представить тот
изумительный ход эволюции, который завершился возникновением на Земле
ноосферы*, или сферы разума, как назвал человечество Вернадский.
------------------------------------------------------
* От греч. "нус" - разум.
Однако самый решающий момент в превращении животного в человека лежит
за пределами антропологии и биологии. Наука может пытаться восстановить
последовательные ступени в развитии мозга - но не более того. Сам же мозг
был лишь необходимым инструментом, способным уловить тончайшие вибрации
нематериального плана бытия, стать орудием духа. Вся эволюция, как и
развитие нервного аппарата, есть, по словам Вл. Соловьева, "необходимый путь
к совершенству. Никто же не станет доказывать, что моллюски или губка могут
познавать истину или свободно согласовывать свою волю с абсолютным Добром.
Значит, нужно было, чтобы вырабатывались в мире все более сложные и
утонченные органические формы, пока не создана была такая форма, в которой
может раскрываться сознание и желание совершенства... Капля живой
протоплазмы, создание которой потребовало тоже немалых творческих сил, хотя
и заключает в себе возможность человеческого организма, но осуществление
этой возможности человеческого организма потребовало целого биологического
процесса, весьма сложного и продолжительного" /47/.
До того, как этот вопрос достиг духовного рубежа, мы еще находимся в
царстве животных.. Здесь действуют инстинкты и чисто природные законы и
факторы. Лишь в тот момент,, когда в существе, обретшем форму человека,
впервые вспыхнул свет сознания, когда он стал личностью, произошло
соединение двух мировых сфер: природы и духа.
"Прах земной" (как называет Библия психофизическое естество человека)
сделался носителем "души живой" (Быт 2, 7).
Задолго до Дарвина и Уоллеса в христианской мысли уже высказывалось
такое понимание библейского сказания. В 1816 году митрополит Филарет отмечал
важность того, что в Книге Бытия человек создан "не единократным действием,
но постепенным образованием" /48/. Св. Серафим Саровский, объясняя текст
Библии, говорил: "До того, как Бог вдунул в Адама душу, он был подобен
животному" /49/. А во второй половине прошлого века известный русский
подвижник епископ Феофан писал в связи с этим: "Было животное в образе
человека, с душою животного. Потом Бог вдунул в него дух Свой - и из
животного стал человек" /50/.
Именно тогда кончается антропогенический процесс и начинается история
человечества. Новый обитатель Земли отныне будет жить среди природы подобно
пришельцу и подобно властителю. Он может сказать о себе:
Частица целой я Вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей Ты телесных,
Где начал Ты духов небесных
И цепь существ связал всех мной.
Г. Державин
Итак, мы видим, что величественная картина мировой эволюции, увенчанной
созданием человека, не только не ослабляет религиозный взгляд на творение,
но обогащает его, раскрывая бесконечную сложность становления твари.
Библейские "дни творения" предстают теперь перед нами в виде грандиозного
потока, который вынес животное - природное существо на уровень миров
сверхприродных.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава пятая
ТВОРЕНИЕ, ЭВОЛЮЦИЯ, ЧЕЛОВЕК
/1/. Быт 1, 11, 20, 24. В других местах Писания "Земля" изображается
как 6ы живым существом: Быт 3, 17; Пс 95, 97; Дан 3, 74.
/2/. Э. Геккель. Естественная история миротворения. Т. 1/Пер. с нем.
СПб.; 1913 С. 91. "Библия служит не естественнонаучным целям, а религиозным
целям спасения. Поэтому нельзя повествование о творении противопоставлять
выводам естествознания, и наоборот... Бог не вмешивается непосредственно в
естественный порядок там, где может действовать через естественные причины.
Это вовсе не новое, а весьма старое основание, которое позволяет нам
смотреть на теорию развития, поскольку она действительно доказана, как на
вполне и совершение соединимую с христианским мировоззрением" (Э. Васман.
Христианство и теория развития. Пг., 1917. С.10, 11, 19).
/3/. См.: И. Златоуст. Беседы на Бытие. XII, 4; XV, 2.
/4/. Семитическая поэзия обычно прибегает к параллелизму. Гл. 1 Бытия
изображает три параллельных фазы миротворения: а) свет - светила, 6) твердь,
разделяющая воды, - водяные животные, в) суша - растения, земные животные,
человек. См.: В. Wawter. On Genesis. London, 1977. P. 51 ff.
/5/. Быт 1; 1, 21, 27. Слово "бара" по происхождению связано с глаголом
"образовывать". См.: В. Ильин. Шесть дней творения. Париж, 1930. С. 47. Но в
узком смысле оно означает создание чего-то нового, небывшего. См. Н.
Renckens. La Bible et les Origines du monde. Tournai. 1964. P. 62-63.
/6/. О роли томизма в освобождении научного метода исследования от
слишком прямых связей с теологией см.: G. К. Chesterton. Saint Thomas
Aquinas. London, 1943. P. 23.
/7/. Цит. по кн.: П. Я. Светлов. Религия и наука. СПб., 1911. С. 126.
/8/. См.: В. Лункевич. От Гераклита до Дарвина. Т. I-III, а также
коллективный труд "История биологии" (М., 1972, 1977).
/9/. См. обобщающий материал по этому вопросу в работе: К. Вилли.
Биология. М., 1966. С. 24, 25. В более доступной форме аргумент в пользу
трансформизма изложен в книге известного биолога и философа Дж. Хаксли
(Удивительный мир эволюции/Пер. с англ. М., 1971).
