Феодор Студит - Сочинения
5. Еретик. Говорят, что в Писании вообще запрещено воздвигать изображения. Ибо оно говорит так: «не сотвори себе кумира, и всякого подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею: да не поклонишися им, ни послужиши им: аз бо есмь Господь Бог твой» (Исх.20:4–5).
Православный. Когда и кому (это было сказано)? До благодати, — соблюдаемым под законом и возводимым к единобожию, — когда Бог еще не явился во плоти, и древние ограждались от языческих идолов. Для тех, которые чрез праотца Адама возрастали в народ избранный, надлежало это узаконить, чтобы отклонить их от бездны многобожия. (И им было сообщено), что один Бог и Отец всех, «егоже никтоже видел есть от человек, ниже видети может» (1 Тим.6:16), как написано, — у Которого нет никакого ни обозначения, ни подобия, ни очертания, ни ограничения, ни вообще чего бы то ни было, что подлежит постижению для человеческой мысли. О Нем можно сказать совершенно определенно: «кому уподобисте Господа? и коему подобию уподобисте его» (Ис.40:18)? Умолчу о том, что не все то, что запрещено по отношению к Богу, запрещено и по отношению к другому. Запретив ранее священному Моисею, затем вскоре повелел: «и сотвориши», говорит Он, «два херувима злата изваяна, на обоих странах. Да будут херувимы распростирающе крила верху, соосеняюще крилами своими над очистилищем, и лица их ко друг другу. И познан буду тебе оттуду и возглаголю тебе» (Исх.25:18–22). И в книге Числ: «сотвори себе змию (медяну), и положи ю на знамя: и будет аще угрызет змия человека, всяк угрызенный видев ю жив будет. И сотвори Моисей змию медяну, и постави ю на знамени: и бысть егда угрызаше змия человека, и взираше на змию медяну, и оживаше (Чис.21:8–9). Ты видишь, что это — слова Писания, — хотя ангелы не имеют грубого, подобного нашему, тела, хотя змей, который таинственно был принят за образ Христа, своим видом животного слишком отличался (от этого образа). Если в древности Бог благоволил, чтобы Он таинственно был представлен посредством изображения змия, то неужели Ему неугодно и непристойно, чтобы было воздвигаемо изображение телесного вида, с тех пор, как Он соделался человеком? И если один вид изображения животного исцелял укушенных, то не тем ли более вид священного изображения Христа может освящать тех, которые взирают на него?
6. Еретик. Итак, Бог впадает в противоречие с Самим Собой?
Православный. О безумие! Запрещение касается изображения Бога на всяких предметах по подобию какой–либо твари, — я разумею (изображения) солнца, луны и звезд, или чего–либо другого, в чем и заключается устроение идолов. Одобрение же относится к тому, чтобы Израиль посредством изображений и изваяний, насколько возможно, приводился к созерцанию единого Бога и служению Ему. Разве и самый план всей скинии, тень которой была показана Богом Моисею в символических созерцаниях, не был ясным предначертанием служения в духе?
7. Еретик. Говорят, что изображать Христа в материальных формах — значит уничижать и умалять (Его). Пусть (образ Христов) пребывает в созерцании разума, пусть, как можно более, изображается в нас некоторый божественный образ, который влагается (в нас) Святым Духом чрез освящение и оправдание. Писание говорит: «что пользует изваянное, яко изваяша е; создаша слияние, мечтание ложное, яко упова создавый на создание свое» (Авв.2:18). И опять: «понеже древо есть от леса изсеченое, дело тектонское, и слияние, сребром и златом украшена суть» (Иер.10:3–4).
Православный. Ты любишь прибегать к тождесловию или, скорее, к ослеплению, коварно переходя от одного к другому. Что ты стараешься представить как несвойственное Богу и низменное, это в действительности прилично Богу и возвышенно по величию тайны. Разве слава высоких не может быть унижена, а бесчестие униженных разве не может быть, наоборот, возвышено? Так и для Христа, пребывающего в свойственном Ему величии Божества, украшенного славой нематериальности и неописуемости, служит к славе Его высочайшее к нам снисхождение и материальная описуемость принадлежащего Ему тела. Ибо веществом, затем плотью соделался Тот, Кто создал все. И Он не отрекается быть и называться тем, что Он воспринял: свойство же вещества — иметь материальное очертание. Что касается того, чтобы довольствоваться созерцанием ума, так как Его образ в нас напечатлен Св. Духом, — то это можно было бы разуметь относительно крещения. И речь идет, конечно, не о том, чтобы напечатлеть в нас образ ипостаси Бога и Отца, но о том, чтобы мы отпечатлевали изображение человеческого вида вещественными красками. Если бы достаточно было только одно созерцание Его в уме, тогда в этом же смысле и достаточно Ему было придти к нам; но в таком случае видимость и обман были бы в том, что Он совершил, пришедши не в теле, а равно и в его невинных, подобных нашим, страданиях. Но пойдем дальше. Плоть во плоти страдала, принимала пищу и питие, и совершала все, что делает и каждый человек, кроме греха. И, таким образом, то, что тебе представляется бесчестием, в действительности служит к чести всечестному и преславному Слову. Перестань выставлять против нас слова Писания, относя к изображению Христа то, что сказано против эллинов — относительно идольских изображений. Кто из имеющих ум не сознает различия между идолом и иконой: одно — тьма, другое — свет; одно — заблуждение, другое свободно от заблуждения; одно — проявление многобожия, другое — яснейшее доказательство домостроительства.
8. Еретик. Почему же, говорят, не написано об иконе, как (написано) о кресте. «Слово бо крестное», говорит, «погибающим убо юродство есть, а спасаемым нам сила Божия есть» (1 Кор.1:18). Также: «мне да не будет хвалитися, токмо о кресте Господа нашего Иисуса Христа» (Гал.6:14). И некоторое другое в Писании прославляется. Можешь ли ты показать, чтобы подобное было кем–либо сказано относительно изображения?
Православный. Скажи, дерзновенный, что (апостол) прославляет и чем хвалится, — крестом пли образом креста? Очевидно, первым. И, однако, слава подобия неотделима от первообраза, как от света (неотделима) тень. И все, что говорится о причине, вполне может быть сказано и о происшедшем от этой причины; но одно говорится в собственном смысле, потому что (обусловливается) природой; другое же в несобственном смысле, потому что говорится по подобию. Точно также, когда в начале была проповедь о Христе, то она сопровождалась и соответствующей речью об изображении, и мы имеем столько показаний относительно изображения Христа, сколько сказано о Самом Христе. Равным образом и относительно образа креста было представлено столько же свидетельств, сколько и о самом кресте. Нигде (не сказано) относительно образа и иконы, хотя и то, и другое по значению представляют одно и то же; нелогично исследовать (это), так как во всем, что мы наблюдаем, причина и происшедшее от причины по значению одинаковы. Разве не есть всякое изображение печать или отпечаток, в самом себе носящий подлинный образ того, чьим именем оно называется? Крестом мы называем и отпечаток креста, и самый крест, — и, однако, не два креста; и Христом мы называем как изображение Христа, так и Самого Христа, — и, однако, не два Христа, так как одно от другого отличается не общностью имен, но природой. Почему и говорит божественный Василий, что царем называется также и изображение царя, и, однако, не два царя, ибо ни сила не рассекается, ни слава не разделяется; и естественно, что слава изображения переходит к первообразу, как и наоборот.
9. Еретик. В результате, как говорят, получается, что называются многие Господами и Христами, по различию изображений; а отсюда — многобожие; у нас же один Господь и Бог покланяемый.
Православный. Что это такое? Разве не Господь (Бог) Отец? Разве не Господь Бог Сын? Разве не Господь Дух Святый? Разве не Бог, Бог и Бог? Да, конечно. Но разве, поэтому, — три Бога и Господа? Это — нечестиво. Один Бог и Господь. Так же, любезный, следует понимать и относительно икон: хотя изображений по числу и много, но один Христос, а не многие; также и Господь один и тот же, а не различные. Пойми же, — как там единое название «Бог и Господь» не препятствует природе разделяться на три лица, так и здесь призывание одного имени (возводит) многие образы к единому виду; из этого видна пустота твоего неразумного возражения.
10. Еретик. Пусть будет позволено образно представлять Христа, но — согласно с преданными от Бога священными словами: «Сие творите», сказал Он, «в мое воспоминание» (Лк.22:19), так что, очевидно, не позволено изображать Его иначе, как посредством воспоминания. В нем и то, что изображается, — истинно, и то, что изображает, — священно.
Православный. Для опровержения тебя достаточно уже того, что ты оказываешься в противоречии с самим собой, соглашаясь, что Христос описуем, хотя прежде этого не допускал. Но так как ни одно твое возражение не должно быть оставлено без оценки, то перейдем по порядку к опровержению. Как ты называешь то, что со стороны иерея выражается в священных словах и гимнах? Образом или истиной? Если — образом, то это верх бессмыслицы. От богохульства ты переходишь к богохульству, подобно тому, как попавшие в какое–нибудь болото, когда переступят одной ногой, попадают в еще более топкое место. Ты даже предпочел подвергнуться осуждению в безбожии, чтобы твое возражение было пригодно. Если же ты скажешь, что в словах и гимнах представляется истина, то это — так и на самом деле. Согласно с божественным свидетельством, все исповедуют, что верующие принимают самое Тело и Кровь Христову. Как же ты пустословишь, переводя тайны истины в образы? «Творите сие в мое воспоминание», сказано, и совершенно точно: это таинство — средоточие всего домостроительства; в важнейшей своей части оно кратко обозначает все. Хотя Христос сказал: «творите сие в мое воспоминание», однако, это позволено не всем, но только тем, которые имеют власть священнодействовать. Но Он не возбранил нам празднование и других таинств. Мы совершаем воспоминание Рождества Христова и Богоявления, а равно то держим ветви во образ Сидящего на осленке, то обнимаем друг друга в знамение воскресения. Я уже не говорю о восхождении Его в храм и об искушении искусителя, в воспоминание которого мы соблюдаем сорокадневное воздержание, и о некотором другом, совершаемом по тому же побуждению. Следует признать, что Слово повелело совершать все это в Его воспоминание, чрез посредство главнейшего таинства, о некотором умолчав, как я уже сказал. Разве относительно изображения Его телесного вида на доске нельзя разуметь так же, как и относительно начертанных Богом Евангелий? Он нигде не повелел начертать даже краткое слово; однако, Его образ начертан апостолами (и сохраняется) до настоящего времени: что там изображено посредством бумаги и чернил, то на иконе изображается посредством различных красок или какого–либо другого материала. Что представляет слово истории, это чрез подражание изображает молчаливая живопись, как говорит Василий Великий. Поэтому мы научены изображать не только то, что подлежит ощущению, осязанию и цвету, но и все то, что чрез созерцание разума обнимается мыслью. В виду этого от начала принято изображать не только ангелов, но и будущий суд, стояния по правую и по левую сторону, вид более мрачный и более радостный. Совершенно неописуемо одно только Божество; Оно непостижимо мыслью, и изъяснение Его природы не может быть воспринято слухом; отсюда невозможно и Его изображение и описание. А так как все остальное ограничивается, вследствие постижения разумом, то вместе с тем и описывается (изображается) или чрез восприятие слуха или зрения; в обоих случаях значение одно и то же.
