Филип Янси - Отголоски иного мира
Если я вижу столь глубокое противоречие между заповедью Иисуса и собственным сопротивлением ей, мне надо разобраться: как я дошел до жизни такой? Что мне мешает исполнять ясные слова Спасителя? Размышляя об этом, я вижу два основных фактора, препятствующих покаянию.
Во–первых, мешает стремление заслужить прощение, если можно так выразиться, технически. Большинство религий выработали сложные техники: паломничества, долгие коленопреклонения, жертвоприношения и обряды очищения. Обрядовое делание оставляет чувство внутренней удовлетворенности. Ты словно загладил грех ритуальными действиями, заплатил за него.
Однако христианство говорит о благодати, милости Божьей. Сами свои грехи мы никак не сможем ни изъять из прошлого, ни загладить. Но Бог уже заплатил за них, и нам надо лишь принять Его дар, довериться Целителю[54].
Благодать есть свободный Божий дар, и путь к нему лежит через покаяние.
Во–вторых, мешает желание хорошо выглядеть в глазах людей. Мне хочется, чтобы обо мне думали как о человеке сильном и благородном. После покаяния на тебя смотрят уже иначе. Неудачи и слабости, которые хотелось бы скрыть, выплыли на поверхность…
Писатель Кит Миллер отмечал, что парадоксальным образом единственный способ заставить замолчать свой внутренний обличающий голос, избавиться от чувства вины — это честное признание греха перед людьми. Как скажет любой психотерапевт, наши тайны нас контролируют. Их власть зиждется на угрозе, что вскроется постыдная правда о прошлом. Если же мы добровольно делимся этими тайнами с членами церковной общины, говорит Миллер, обличающие голоса умолкают.
Самый трудный шаг программы «Двенадцать Шагов» — пятый: «Признали перед Богом, собой и каким–либо другим человеком истинную природу наших заблуждений». Да, признаться другому человеку в своих проблемах тяжелее всего. Но мрачная тайна тянет на дно, и пока она останется тайной, я не исцелюсь.
В одной из брошюрок общества «Анонимных Алкоголиков» сказано, что трезвость — это 10% воздержания и 90% честности: «Не излечиваются те люди, которые не могут или не хотят целиком подчинить свою жизнь этой простой программе; обычно это мужчины и женщины, которые органически не могут быть честными сами с собой… Они по натуре своей не способны усвоить и поддерживать образ жизни, требующей неумолимой честности. Вероятность их выздоровления ниже средней. Среди нас есть люди, страдающие от серьезных эмоциональных или психических расстройств, но многие из них все–таки выздоравливают, если у них есть такое качество, как честность». Если человек упрямо отрицает наличие у себя проблемы, центрам реабилитации приходится идти на крайние меры: звать родственников, коллег и даже барменов, которые заставили бы алкоголика раскрыться и признать нелицеприятную истину.
Однажды Кит Миллер рассказывал о собственном трудном «пятом шаге».
Он, протестант, позвонил католическому священнику, жившему в семистах километрах от его города, с вопросом: «Вы выслушаете мою исповедь?» Священник согласился. Миллер подготовился основательно: написал перечень всех своих недостатков и пороков, составил список людей, которым принес ущерб. Затем он отправился к священнику, сел перед ним и, не поднимая глаз, зачитал исповедь по бумажке.
Миллер закончил читать и обхватил голову руками. В комнате повисло молчание. Миллер ждал, что с минуты на минуту грянет гром. Но ничего не происходило. Наконец, Миллер заставил себя поднять голову и увидел, что священник плачет: «Господи, Кит, — сказал он, — это ведь и мои грехи». Так перед Миллером открылся путь к исцелению.
После этого случая Миллер взял себе за правило каждый вечер исследовать свою совесть (десятый шаг программы — «Продолжали самоанализ и, когда допускали ошибки, сразу признавали это»). Перед сном он честно оценивает прожитый день, стараясь не допускать жалости к себе, самооправдания, лукавства, обиды, эгоизма и страха. Он молится, исповедует грехи перед Богом и думает, как загладить вину перед теми, кого обидел. Затем, очистившись от ядов прошедшего дня, благодарит Бога за все и идет спать.
Мое собственное отношение к покаянию изменилось столь же сильно, сколь и мое понимание Бога. В отрочестве я представлял себе покаяние примерно как допрос в суде. Я, обвиняемый, сижу на скамье подсудимых, а прокурор раскручивает дело. Все, что я скажу, может быть использовано против меня. Если я признаю какой–то свой недостаток или просчет, прокурор (то есть, Бог) не преминет воспользоваться этим признанием как доказательством моей вины.
В Новом Завете тоже есть аналогия с судом, но выглядит она иначе: «А если бы кто согрешил, то мы имеем ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, праведника» (1 Ин 2:1). Бог восстанавливает нас через Сына Своего, который выступает в роли нашего заступника, адвоката.
И снова я возвращаюсь к образу Великого Целителя. Недавно я был у врача: беспокоила инфекция во рту. Если бы я отрицал симптомы, пытался не замечать боль и держал рот на приеме закрытым, вылечиться мне не удалось бы. Вместо этого я доверился специалисту: разинул рот пошире, отодвигал язык в соответствии с указаниями врача, позволил взять пункцию и ушел с рецептом и рекомендациями по лечению. Покаяние действует похожим образом. Цель состоит не в том, чтобы причинить мне боль (хотя иногда без боли не обойтись), а в том, чтобы вернуть здоровье. А для этого необходимо мое сотрудничество.
Клайв Льюис сказал: «Покаяния, этого добровольного смирения, своего рода смерти, Бог потребует от вас прежде, чем примет вас обратно. Говоря о покаянии, я лишь описываю вам, как вернуться к Богу»[55].
Смиренно принимая свое тварное несовершенство, я начинаю яснее видеть мир. Я сразу замечаю, что мои грехи мешают духовному росту и здоровью. Как у врача: прийти, сказать о своей болезни и получить исцеление.
Последствия. Многие люди относятся к грехам как к штрафным квитанциям за нарушение правил стоянки. В Чикаго, где я жил, одна квитанция ничего не значила: не заплатил — и ладно. Но если таких квитанций накапливалось, скажем, десять, начинали приходить угрожающие письма, ваша фамилия попадала в компьютерную базу данных. И если вас останавливали за превышение скорости, у полицейского сразу высвечивались на экране и все ваши прошлые нарушения. Ну а если вы умудрились набрать двадцать квитанций, то попадали в разряд злостных нарушителей. В один прекрасный день, выйдя на улицу, вы могли обнаружить, что на колесо вашей машины надет уродливый металлический блокиратор. Чтобы снять его, надо сходить в суд и уплатить всю сумму штрафов.
Вот так и некоторые люди считают, что грехи превращаются в проблему, лишь когда их накапливается слишком много. Мол, несколько грешков не трагедия, но надо знать меру, иначе впоследствии не оберешься хлопот. Библия смотрит на дело иначе: грехи — как раковые клетки. Философия «если мало, ничего страшного» здесь не работает: раковые клетки размножаются, образуются метастазы. Не погасив болезнь в зародыше, можно умереть.
Взять хотя бы историю Давида и Вирсавии: смотрите, как один грех влечет за собой другой. Воспылав страстью к прекрасной женщине, царь совершает с ней прелюбодеяние, потом пытается скрыть случившееся, а в итоге посылает мужа женщины на верную смерть. Один грех повлек за собой другой и в Уотергейте, и в Моника–гейте. Так происходит и в моей жизни. Невинная, казалось бы, ложь или похоть может иметь самые серьезные и печальные последствия.
Иногда в назидание нам Библия подробно описывает последствия греха. Возьмем, к примеру, суровые предостережения пророков. Однако чаще она просто показывает, как разворачивались события в жизни грешника. Бог всегда предоставляет людям пожинать плоды их собственных поступков.
В случае с Давидом на царский дом одно за другим обрушились несчастья. После своего нравственного падения Давид, по–видимому, отчасти утратил авторитет в семье. Один его сын изнасиловал сестру. Другой, Авессалом, два года вынашивал планы мести за это преступление, после чего убил насильника. В конце концов Авессалом поднял вооруженное восстание против Давида и едва не разрушил царство. Многие беды Давидова царства, включая кровавую гражданскую войну, восходят корнями к маленьким по виду «грешкам» царя[56].
Грех часто предотвращается страхом последствий. Скажем, в клинике для лечения кокаиновой зависимости при медицинском факультете Колорадского университета успехом пользуется техника самошантажа. Наркоманы сами придумывают себе наказание на случай срыва. Скажем, медсестра, страдающая от пристрастия к кокаину, написала в медсестринскую комиссию штата письмо с уведомлением о своей болезни и просьбой приостановить ее лицензию. Письмо должно было храниться в клинике, пока не будет результатов анализов. Если анализы покажут, что пациентка не употребляет кокаин, все нормально, а если употребляет, то письмо будет отправлено по назначению. Или, например, убежденный республиканец выписал чек на $1 000 в пользу сенатора от демократов Эдварда Кеннеди, — худшего себе наказания он выдумать не мог. Если анализы на наркотик будут положительными, деньги достанутся демократу! Врачи и юристы писали письма, отправка которых положила бы конец их карьере. В каждом случае ставки были очень высоки, и это оказалось хорошим стимулом для проявления воли к исцелению.
