Григорий Двоеслов - Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души
Однажды во время пути, когда по наступлении вечера не было места где переночевать, он зашел в женский монастырь. В монастыре был малолетний отрок, который каждую ночь обыкновенно подвергался мучениям злого духа. Инокини приняли раба Божия и просили его взять к себе на ночь этого отрока. Елевферий охотно согласился и дозволил отроку вместе с собою провести эту ночь. Поутру инокини стали заботливо расспрашивать отца, не сделал ли с ним чего-либо ночью отрок, которого они ему дали. С удивлением отвечал он на их вопрос: "Ничего". Тогда они объяснили ему касательно отрока, что злой дух ни в одну ночь не отступал от него, и настойчиво просили его взять отрока с собою в монастырь, потому что они уже не могли смотреть на его мучения. Старец согласился и взял с собою отрока в монастырь. Когда отрок немало времени пробыл в монастыре, и исконный враг не дерзал и приступить к нему, старец предался в душе своей необыкновенной радости, оттого что спас отрока. "Вот, братие, — говорил он всей монастырской братии, — там диавол ругался над сестрами, но как скоро отрок пришел к рабам Божиим, диавол уже не смеет к нему подступить". Вдруг после этих слов диавол, пред лицом всей братии, напал на отрока и начал его мучить. Старец возрыдал, увидев это. Долго братия старались утешить его в скорби. Наконец, он сказал им: "Поверьте мне, что ни один из вас не вкусит ныне хлеба, доколе отрок не будет избавлен от диавола". Тогда он вместе со своею братиею погрузился в молитву: молились до тех пор, пока отрок не избавился от мучения. Исцеление последовало столь совершенное, что злой дух более уже никогда не дерзал приступать к отроку.
Петр. Я думаю, что небольшая гордость вкралась в душу старца и потому всемогущий Бог благоволил соделать участниками чуда и учеников его.
Григорий. Да, один он не мог понести столь важного чуда, но разделив с братиею, понес. Сам на себе испытал я, какую силу имела молитва этого человека. Однажды, находясь еще в монастыре, я занемог ослаблением жизненных сил и от частых болезненных припадков более и более приближался к смерти. Если бы братия постоянно не подкрепляли меня пищею, жизненная сила во мне совершенно истощилась бы. Наступал день Пасхи. В Великую Субботу, когда все, даже малолетние дети, постятся, я не мог поститься и от скорби начал слабеть еще более, чем от болезни. Но скорбная душа моя скоро обрела себе утешение. Я решился тайно пригласить раба Божия Елевферия с собою в молитвенницу и просить его помолиться, чтобы всемогущий Господь даровал мне силы для поста в тот день. Так и сделал. Как только мы вошли в молитвенницу и я смиренно попросил его, он со слезами начал молиться и после краткой молитвы вышел. Но когда он произнес благословение, чрево мое так укрепилось, что решительно исчезла всякая мысль о пище и о болезни. И удивлялся я, зная, чем я был и чем стал, ибо когда изнеможение касалось души моей, я ничего не мог припомнить из того, что знал прежде, а когда мысль моя была занята делами монастырскими, болезнь совершенно забывалась. Когда же, как я сказал, вспоминал я о своей болезни, а между тем чувствовал себя крепким, — меня удивляло то, что я еще не вкушал. Возвратившись по-вечеру (в монастырь), я почувствовал в себе столько силы, что если бы захотел, мог продлить пост свой и на следующий день. Так, хотя я не был свидетелем того, что рассказывали о старце, но на самом себе испытал, что все это — истинно.
Петр. Ты сказал, что этот человек обладал глубоким сердечным сокрушением. Мне хотелось бы полнее постигнуть силу слез. Прошу тебя, скажи: сколько видов сердечного сокрушения?
Глава тридцать четвертая. Сколько видов сердечного сокрушения?
Григорий. Есть несколько видов сердечного сокрушения, когда кающийся оплакивает каждый из своих грехов. Посему и Иеремия говорит от лица кающихся: исходища водная излиет око мое (Плач.3,48). Но главным образом есть два рода сердечного сокрушения: во-первых, когда сердце, жаждущее Бога, сокрушается страхом, а во-вторых, — когда сокрушается по любви. В первом случае душа горько скорбит, когда, воспоминая о своих грехах, страшится подвергнуться за них вечному мучению. Но когда продолжительная скорбь и безпокойство изгладят этот страх, в душе водворяется некоторое спокойствие от предчувствия избавления, в ней возгорается уже любовь к небесным радостям: и как прежде она плакала по страху мучений, так после еще с большею горестию оплакивает то, что она вне Царствия. Ибо душа созерцает и лики Ангелов, и взаимное общение блаженных душ, и величие вечного лицезрения Божия и еще более рыдает о своем отлучении от вечных благ, чем прежде плакала, когда страшилась вечных мучений. Таким образом, полное сокрушение по страху приводит душу к сокрушению по любви. Прекрасно представлено это в том истинном, священно-историческом рассказе, Асхань (Ахса), дщерь Халевова, воззва со осляти. И рече ей Халев: что ти есть? И рече ему: даждь ми благословение, яко в землю полуденную отдал еси мя, даждь ми Голаф-Маим. И даде ей Халев Голаф-Маим вышний и Голаф нижний (Нав.15,17–19). Асхань, сидящая на осляти, это — образ души с ее неразумными плотскими стремлениями. Как та со вздохом просит у отца влажной земли [16]: так и мы с великим стенанием должны испрашивать у Господа дара слез. Ибо некоторые получили дар свободно защищать истину, охранять угнетаемых, бедным оказывать пособие, быть ревнителями веры, но дара слез еще не имеют. Они владеют землею полуденною и сухою и нуждаются еще в земле влажной. Пусть они ревностно творят добрые дела, их возвеличивающие: нужно, необходимо нужно им, по страху ли мучений, или по любви к Царству Небесному, оплакать прежде содеянные грехи. Но, как я сказал, есть два рода сокрушения; отец дает им землю влажную, вышнюю и нижнюю. Душа приобретает вышнюю землю, когда желание Царствия Небесного возбуждает в ней скорбные слезы. Душа приобретает землю нижнюю, когда плачет, трепеща мук адских. Впрочем, прежде дается нижняя земля, а потом уже вышняя. Но как сокрушение любви по достоинству выше, то необходимо было упомянуть прежде о земле вышней, а потом уже о земле нижней.
Петр. Доволен твоим объяснением. Но после того как ты сказал, какими совершенствами обладал благочестивый Елевферий, хотелось бы знать, есть ли и ныне в мире сем такие люди.
Глава тридцать пятая. Об Аманции, пресвитере Тусцийской области
Григорий. Флорид, епископ Тибурской Церкви, которого святость и правдолюбие известны твоей любви, рассказывал мне, что у него был один пресвитер, именем Аманций, человек, отличавшийся особенно простотою и обладавший, по его словам, таким дарованием, что он, по примеру апостолов, возлагал руку на больных и исцелял их: и как бы ни сильна была болезнь, она исчезала при его прикосновении. Еще рассказывал он об нем то чудо, что где бы ни нашел он самого лютого змея, одним крестным знамением поражал его, так что силою креста, изображенного человеком Божиим, змей издыхал от разрыва внутренностей. Когда змей хотел от него скрыться в пещере, он осенял пещеру крестным знамением, и змея тотчас вынимали из пещеры мертвым. Я сам старался увидеться с человеком, обладавшим такою силою; и, когда привели его ко мне, я пожелал, чтоб он остался на несколько дней при больнице, чтобы скорее можно было узнать, обладал ли он каким даром исцеления.
Между прочими больными там находился умопомешанный. Однажды ночью в припадке своей болезни он начал громко кричать и своим страшным криком обезпокоил всех больных так, что никто из них не мог уже заснуть. Так к величайшему сожалению, что было худо для одного, то было еще хуже для всех. Но как сперва от достопочтенного епископа Флорида, который тогда также был вместе с вышеупомянутым пресвитером, так потом и от отрока, в ту ночь прислуживавшего больным, я до точности узнал, что достопочтенный пресвитер, встав со своей постели, молча приблизился к ложу умопомешанного и, возложив на него руку, начал молиться. Потом, когда больному стало легче, взял его в верхнее отделение дома, в молитвенницу, где еще усерднее молился за него, и уже здоровым привел его к постели, так что после сего он уже не кричал и не безпокоил никого из больных своими возгласами и, получив полное сознание, уже не увеличивал болезни других. — По одному этому чуду мы должны считать справедливым все, что говорили о св. Елевферии.
Петр. Много назидательного для жизни — видеть столь великих чудотворцев на земле и в своих согражданах созерцать Иерусалим Небесный.
Глава тридцать шестая. О Максимиане, епископе Сиракузском
Григорий. Расскажу тебе и о чуде, которое всемогущий Бог благоволил совершить некогда над рабом Своим Максимианом, ныне епископом Сиракузским, а прежде настоятелем моего монастыря. Когда по распоряжению моего архипастыря я находился при константинопольском дворе в должности церковного апокрисиария, там, по своему благорасположению, приходил ко мне почтенный Максимиан с братиею. Когда же он отправился в Рим в мой монастырь, на Адриатическом море застигла его страшная буря и, вместе со всеми спутниками своими, он необыкновенно чудесным и сверхъестественным образом испытал на себе гнев и милость всемогущего Бога. Ибо яростные волны, воздымаемые сильным ветром, угрожали им смертию; кормило корабельное было оторвано, мачта сбита, паруса плавали в воде и весь корабль, обуреваемый страшными волнами, был поврежден во всех своих частях. Сквозь открывшиеся щели протекала в него морская вода и наполнила корабль до самой верхней палубы так, что не столько был заметен корабль на воде, сколько вода в корабле. Тогда все, находившиеся на корабле, страшась уже не близкой, а настоящей и видимой погибели, простились друг с другом, причастились Тела и Крови Искупителя, и каждый молил Бога благоволительно принять души их после того, как тела их были осуждены на столь страшную смерть. Но всемогущий Бог, поразивший их столь великим страхом, чудесно спас их жизнь. В продолжение восьми дней корабль их, до самого верха наполненный водою, продолжал плыть своим путем, а в девятый день пристал к Кротонской пристани. Все, плывшие с вышеупомянутым достопочтенным Максимианом, сошли с корабля невредимы. Но как скоро после них сошел и сам он, корабль тотчас погрузился на дно той пристани, как будто бы, когда сошли с него, он лишился не тяжести, а легкости. Корабль, когда был наполнен водою и народом, носился и плавал по морю, а как скоро Максимиан с братиею оставили его, он не мог держать у пристани воды без народа. Этим всемогущий Бог показал, что Он Своею дланию поддерживал этот корабль, когда он был нагружен, а когда люди сошли с него и он остался пустым, то для чего уже было ему оставаться на воде?
