Амвросий Медиоланский - О девстве и браке. О покаянии две книги
104. Затем, когда Христос спросил о том, кто прикоснулся к Нему (Луки 8, 45), разве ты не видишь, что она сказала: «Для чего ты спрашиваешь меня, Господи? Ты знаешь: исходящее из уст моих – пред лицем твоим; поэтому-то я и не смущаюсь исповедоваться во грехах своих. «Пусть постыдятся гонители мои», а я не постыжусь (Иерем. 17:18).
105. Не постыдился и Петр сказать: «Выйди от меня, Господи, потому что Я человек грешный» (Лук. 5:8); вот и он, – муж мудрый и твердый, ставший утверждением (firmamentum)[41] Церкви и учителем веры, – только и нашел для себя полезным то, чтобы не величаться исходом благого дела. И посему сказал: «выйди от меня, Господи» (2 Кор. 12:7). Он просит не о том, чтобы Господь оставил его, а о том, чтобы ему не возгордиться.
106. И Павел также хвалится жалом (своей) плоти, которое дано ему, чтобы не превозноситься. Хвастовство ведь привлекательно: его боится даже Павел; оно опасно: и вот его остерегается даже Павел. Но тот, кто боялся превозноситься откровениями, (бывшими ему), не был удобопреклонен к падению; посему-то, как храбрый воин, он и радуется, что телесною раною научился приобретать душевное здоровье.
Глава семнадцатая
106. И ты, когда познаешь, что божественные дары излились на тебя и обитают в тебе в изобилии, взвешивай свои силы, воздавай благодарение Богу и смотри на тело свое, как на корабельный балласт, чтобы дуновение какой-либо гордости не закружило тебя в столь великих волнах этого мира. Когда мудрая пчела предвидит воздушные течения, она поднимается к прозрачным облакам, часто захватив с собой маленькие камешки для того, чтобы порыв ветра не нарушил легкого движения ее крыльев. Павел и Варнава сочли себя в затруднительном положении, когда заметили, что их обоготворяют (Деян. 14:12, 13). И ты, дева, берегись по примеру этой пчелы, чтобы дуновение мира сего не направило слишком высоко полета твоих крыльев.
107. И душа имеет свои полеты. Поэтому и сказано «кто это летят как облака и как голуби» с птенцами своими? (Ис. 60:8) Итак, душа имеет духовные полеты, она в короткое мгновение пробегает чрез всю землю; в самом деле, мысли разумных существ свободны; чем выше и ближе к божественному они поднимаются, тем беспрепятственнее со стороны каких-либо земных тяжестей они несутся. Итак, прилепляясь к Богу и снова возвращая себе начертание небесного образа, душа, вознесшись полетом духовных крыльев в то эфирное и чистое место, где она может оградить свою жизнь от возмущения коней, с презрением смотрит на все, находящееся в этом мире; устремляясь к вечным силам, она парит над миром. В самом деле, правда – выше мира, любовь – выше мира, непорочность – выше мира, благость – выше мира, мудрость – выше мира; если даже и в этом мире она проявляется, все равно – она выше мира.
108 Превыше мира была правда, когда диавол предлагал (Господу) все царства мира и всю его славу (Мф. 4:8). Выше мира был Тот, Который ни к чему мирскому не прикоснулся. Поэтому и сказано: «Идет Князь мира сего и во Мне, – говорит, – не имеет ничего» (Иоан. 14:30). Итак, научитесь, пребывая в этом мире, быть выше его: и если вы во плоти, то пусть внутри вас парит (к горнему миру) птица. Превыше мира тот, кто носит Бога в теле своем.
109. Но Богу подражать мы не можем. Будем же подражать апостолам, которых мир принял с ненавистью, потому что они были не от мира сего (Иоан. 16:19). Им подражай и за ними следуй. Но ты считаешь трудным подняться выше мира при помощи сил человеческих? Правильно ты рассуждаешь; ведь и апостолы, следуя за Христом, удостоились стать выше мира не в качестве сотоварищей, а в качестве учеников (Его). Будь и ты ученицей Христа, Его ревностной последовательницей: и за тебя молит Тот, Кто молился за апостолов. «Не за апостолов только прошу Я, сказал (Христос), но и за тех, которые уверуют в Меня по слову их; дабы все были едино». Итак, Господь желает, чтобы мы были едино, чтобы все мы были выше мира, чтобы была единая чистота (castitas), единая воля, единая благость, единое милосердие. Этим именно и питается и ускоряется полет души.
110. Итак, не будем ленивы, и возвысимся над земным; ведь природа крыльев (наших) такова, что совершая движение, они тем самым приобретают себе крепость. Полет становится тем легче, чем больше услаждается им душа; если она всегда следует за Богом, если любит обитать в доме Господнем, если радуется Его радостью и питается чудесами небесных сил, то она прочь отбрасывает зависть, которой нет места среди ангельских ликов, она прочь отбрасывает и телесные страсти, которые не должны осквернять храм Божий. Так как именно мы составляем храм Божий, то поэтому отвергнем от себя мирские заботы.
Глава восемнадцатая
111. Может быть, кому-либо покажется, что говоря о колесницах, конях и крыльях души, мы позаимствовали (эти сказания) у философов и поэтов. Нет: скорее философы позаимствовали их у наших (писателей); ряд пророческих изречений показывает, что мы пользовались в данном случае самобытными вспомогательными средствами, – именно тем, что написано по данному поводу святым Иезекиилем: «и бысть на мне рука Господня, и видех, и се дух воздвизаяйся и грядяше от севера, и облак великий бысть в нем,… и огнь блистаяйся, и свет окрест его, яко видение илектра посреде огня, и свет в нем: и посреде яко подобие четырех животных» (Иезек. 1:3–5).
112. Таким образом, ты видишь, четыре животных уже указаны. (Теперь) мы должны обратить внимание на то, какого рода эти животные: «Подобие, – говорит, – лиц их – лице человече, и лице львово одесную четырем, и лице тельчее ошуюю четырем, и лице орлее четырем. И крила их простерты» (Иезек. 1:10, 11).
113 Здесь – мы знаем – изображается также душа, у которой четыре животных, т. е. четыре душевные качества; но (она изображается) не в том виде, в каком представляются те души, которые мы указали выше: те только еще развиваются и совершенствуются, а здесь изображается (душа), уже достигшая совершенства. Кроме того, те души (еще только) призываются на небо, а эта (уже) находится на небе вместе со Словом Божиим. (Эта душа) и имеет четыре чувства, именно такие, которые можно приравнять к облику человека, льва, тельца и орла. Под такими же образами – мы знаем – представлены и свойства Евангельских книг. И здесь, следовательно, точно так же под образами животных отпечатлена особенность душевного расположения. Образ человека указывает на мышление, образ льва – на силу, образ тельца – на похотливость, и образ орла – на прозорливость.
В самом деле, греческие мудрецы говорили, что во всяком разумном муже имеется способность мышления (λογιστικόν), способность силы (θυμηθικόν), способность пожелания (ἐπιθυμητικόν), способность разумения (διορατικόν); латинские же (мудрецы признавали) благоразумие (prudentiam), мужество (fortitudinem), умеренность (temperantiam) и справедливость (justitiam). И действительно, благоразумие принадлежит человеческому разуму (rationis), мужество заключает в себе некоторую силу стойкости и презрение к смерти; умеренность, благодаря узам священной любви и созерцанию небесных таинств, презирает чувственные удовольствия; справедливость же, как бы стоящая на каком-то возвышенном месте, все видит и все исследует; она рождена скорее для других, чем для самой себя; она имеет в виду не столько свои выгоды, сколько общественные преуспеяния. И душа, упражняющаяся в справедливости, вполне заслуженно изображается в виде орла, потому что она, избегая всего земного и всецело возвышаясь и стремясь к небесной тайне, ценою правды достигает славного воскресения. Поэтому и сказано ей: «Обновитсяподобно орлу юность твоя» (Псал. 102:5).
115. Следовательно, и по словам Давида, душа находит себе точку опоры в духовных крыльях, и ввиду этого именно (Давид) пожелал назвать ее летающей птицей, почему в другом месте он и говорит: «Душа наша, как птица избавилась от сети ловящих» (Псал. 123:7). И в другом месте (говорит еще): «На Господа уповаю, как же вы говорите душе моей: улетай на гору… как птица» (Псал. 10:2). Итак, душа имеет свои крылья, при помощи которых она свободно может подняться с земли. Способность же крыльев летать зависит в них не от материального сочетания перьев, а от поступательного устроения добрых дел, каковое и было (делом) Господа, по отношению к которому хорошо сказано: «И в тени крыльев твоих я укроюсь» (Псал. 56:2). Действительно, страсти волнующегося мира укрощают, как бы прохладной тенью вечного спасения, не только руки Господни, пригвожденные ко кресту и распростертые наподобие крыльев птицы, но также и небесные деяния.
116. Так как нам дарована способность полета, то посему пусть каждый из нас призовет на себя благодать Божию и, забывая заднее, простираясь вперед, пусть стремится к достижению цели (Фил. 3:13). Пусть он будет вдали от служебных почестей, от соблазнов мира, чтобы, – как рассказывается в баснях об Икаре, растаявший от солнечного жара воск и (вследствие того) отвалившаяся крылья не прекратили его полета. Правда, эти сказания не представляют (ничего) действительного, однако поэтическим остроумием они хотели показать, что для обладающих зрелостью разума безопасен полет по миру, а юношеское легкомыслие, подверженное страстям мира, вследствие потери крыльев и утраты добрых дел благодаря забвению истины, с великой опасностью для себя ниспадает на землю.
