Виктор (Мамонтов) - Таинство детства БЕСЕДЫ С АРХИМАНДРИТОМ ВИКТОРОМ (МАМОНТОВЫМ)
Эту встречу с Богом, конечно, нельзя искусственно устроить. Нельзя сказать, например: «Я — священник, ты встретился со мной, я тебе буду говорить о Боге, и через меня ты сейчас обязательно должен встретиться с Богом!»
Митрополит Вениамин (Федченков) задавался вопросом: почему, когда произносится одно и то же слово «Бог», то из уст одного оно звучит так, что ты знаешь, что это Бог, а когда то же слово произносит другим, то это — просто слово, за которым — ничего?
Конечно, детей с такими проблемами нельзя оставлять без внимания. Нельзя отмахнуться, сказать:
- Раз ты не хочешь, то — все, я не буду с тобой об этом говорить.
С другой стороны, не оставлять без внимания — это не значит, что к подростку надо применять насилие, приступая с вопросом:
- Почему ты не читаешь Евангелие? Почему ты не ходишь в церковь?
Он считает, что ему это не нужно, и он ведет себя искренно.
Нужно уважать его нынешнее состояние — состояние духовного голода, которое он сам может не осознавать. Да, как ни странно, он голоден. Если человек голоден физически, то он это ощущает и стремится к тому, чтобы насытится. А когда человек имеет духовный голод, он часто его не ощущает. Он старается заполнить некую пустоту в душе суррогатами. И, насытившись ими, уже не может почувствовать нужду в настоящей пище — в общении с Богом.
М.Г. Очень часто молодому человеку нужен пример для подражания. Иногда он говорит:
— Я не иду в церковь, потому что не вижу там людей, на которых хотелось бы быть похожим.
О.В. Он прав, конечно. Потому что пример убедителен. Можно говорить о Боге и быть в Боге. Это — разные состояния. Один святой говорил: вода и уксус имеют один и тот же цвет, но гортань различает их вкус. Это в нас заложено от Бога такое «чувствилище». «Ты ходишь в церковь — ну и что, как это отражается на твоей жизни»?
М.Г. Наступает время, когда подростки начинают проверять и взрослых: «А такова ли твоя вера, о которой ты нам говорил? А так ли ты живешь, как ты нас учил?» Если раньше взрослый еще мог спрятаться за свой авторитет, то сейчас дети остро чувствуют всякую фальшь.
И.Г. Да, получается, что это самый трудный период для жизни людей в церкви. Помню одну встречу с группой французских христиан, лет около 20 назад. Было много священников и мирян, которые спрашивали французов, как устроена жизнь в их церкви во всех ее проявлениях. Ответы были очень интересными: и про малышей, как их учат, и про старушек, как о них заботятся. Картина их церковной жизни вырисовывалась просто замечательная, почти идеальная.
Потом был задан вопрос:
- А как обстоят дела с подростками?
Они сразу сделались грустными и честно сказали:
- В этой области у нас полный провал. После двенадцати–четырнадцати лет дети уходят из Церкви.
И сейчас ситуация почти не изменилась. Мы недавно были в Бельгии, и там священник и его прихожане говорили то же самое.
Наш московский друг–протестант, замечательный человек, недавно сказал:
— У нас это называется: дети верующих родителей, сокращенно ДВР. И это — провал в жизни нашей церкви.
Когда мы на службе молимся о плавающих, путешествующих — это прекрасно, но, может быть, еще надо молиться о юных ищущих душах, о подростках? Может быть, нужна особая молитва Церкви о молодых людях? Складывается впечатление, что сегодня Церковь как бы не замечает этой проблемы, не замечает, как они мучаются от противоречий в душе, не обретя еще опыта, чтобы сделать правильный выбор.
О.В. Я вынужден вернуться к более раннему возрасту: если нет фундамента, то, что можно построить? Нужно ставить вопрос о том, чтобы начать духовно воспитывать ребенка еще до его зачатия. И воспитывать его во время плодоношения. Все внимание уделить самому нежному периоду жизни, когда закладывается этот фундамент. Иногда можно как–то помочь в старшем возрасте, и пример такого взрослого обращения — этот солдат, о котором я говорил. Но это исключительный случай! Часто же мы встречаемся с результатом почти непоправимой ошибки взрослых.
И.Г. Да, было бы замечательно воспитывать каждого ребенка еще до его рождения, но реальность такова, что в настоящее время взрослые люди приходят к Богу часто не в юном возрасте, а имея детей, нередко уже не маленьких. И вот, почти не имея никакого своего опыта жизни в Церкви, они приводят в туда и своих детей. И, слава Богу, что приводят! Как мне видится, проблема в том, что духовно и церковно родители нередко находятся в том же возрасте, что и их дети.
Надо как–то помогать этим людям, которые оказались в этой ситуации. Господь призвал их сейчас, и надо сейчас помогать им и их детям. Неужели все безнадежно?
О.В. Может быть и безнадежно, но может и получиться. Однозначного ответа здесь нет. Известны случаи, что даже в семье священников дети становятся атеистами. Я такой видел пример в одном из эстонских приходов. Мальчик, сын священника, рос верующим, прислуживал в алтаре. А потом, когда вошел в возраст, друзья сказали однажды:
– Тебя в тюрьме держат! — и включили магнитофон с музыкой, которая его опьянила. Он тут же устроил дома скандал. Мне рассказывал об этом его отец–священник со слезами на глазах. Значит, были изъяны в воспитании, традиция до времени несла по течению, а потом…
М.Г. Отец Виктор, что Вы посоветуете родителям, если однажды подросток говорит, что не хочет больше ходить в церковь?
О.В. Ну, пусть так. Самое главное — не говорить, что «тебе нужно идти в церковь», иначе мы его сразу отбросим. Например, можно сначала устроить чаепитие с друзьями, которые ходят в церковь. Если он от своего сверстника услышал бы в разговоре: «Я сегодня был в храме», — то это прозвучало бы без всякого назидания.
Во всяком случае, нужно стремиться сохранить общение со сверстниками. Человек в Церкви должен жить не формально, а реально. А реально жить — это, значит, видеть друг друга и реально общаться.
Конечно, взрослым тоже надо общаться с подростками, но при этом надо уметь терпеливо ждать, как будет созревать душа. Всякое насилие, давление будет детей отпугивать.
Такое терпеливое ожидание может показаться нам неплодотворным. Нам хочется видеть результат сразу. Но он непредсказуем. Важно, чтобы в период жизни вне Церкви подросток не совершал тех скверных дел, которые мог бы делать, не имея церковного опыта.
М.Г. В наше время очень часто подростки, выросшие в Церкви, по отсутствию этических принципов ничем не отличаются от нецерковных.
О.В. Может быть, когда–то по отношению к ним проявили насилие. За ребенка хотели молиться, за него хотели причаститься, все — вместо.… Это не принесло ожидаемых добрых плодов. Это ущербная педагогика, и она не приводит к цели.
И.Г. Иногда бывает, что родители превращают церковные таинства, например, исповедь, в полицейский участок, палку для наказания. И дети начинают ее бояться. Исповедь для них — это не радость очищения и встречи со Христом, а наоборот.
О.В. Если к священнику на исповедь пришел, например, подросток, то надо порадоваться, что он уже пришел. Не обязательно принуждать его: «Кайся!» Можно ограничиться просто исповедальной по духу беседой, которая не будет исповедью. Тогда подросток увидит, что с ним разговаривают как с другом, на равных, священник не над ним, а с ним.
Часто проблемы с подростками возникают из–за того, что родители сами не показывают им примера христианской жизни. Там, где органично развивается христианская жизнь, дети переходят из возраста в возраст более спокойно. Они приходят на исповедь и в период подростковых «ломок». Но это бывает редко. Потому что родители, впадая в нерадение, сами расцерковляются. Детям это передается. Они видят такое отношение и не могут понять, зачем им идти в церковь, когда можно жить и без нее.
Но даже если с родителями дела обстоят хорошо, то, возможно, было какое–то упущение в общении со сверстниками: родители в определенный период взяли все на себя и не позаботились о том, чтобы окружить детей общением со сверстниками. Ребенок не должен чувствовать, что на свете существуют только один тип отношений: родители и он. А потом неожиданно возникает «улица», и он не знает, как там себя вести.
Общение со сверстниками может родиться через общение семей, когда дети, приходя в подростковый возраст, общаются вместе друг с другом и со взрослыми.
Иначе получается, что дети живут без общения, а родители говорят:
- Ну, это такой возраст, что с ними сделаешь?
Можно и в этом возрасте уйти от тупиков и срывов, если создать нормальное общение. Но это нужно тщательно продумывать, заботиться заблаговременно, а не тогда, когда ребенок уже вступил в переходный возраст.
И.Г. Не могли бы вы привести из вашего пастырского опыта примеры благополучных прохождений такого возраста?
О.В. Например, Георгий, молодой человек из села Малнава. Ему сейчас уже 21 год, он на наших глазах стал юношей. Я знаю его уже давно, и не видел никаких срывов в его характере. Он органично прошел все возрасты. Не появились в его жизни ни сигареты, ни вино, ни наркотики. Его мать ходит в церковь, хотя и не завершила катехизацию. Я не могу сказать, что все то, что Георгий имеет, ему дала мать. Он получил это благодаря своему желанию быть в церкви. Он всегда приходит на воскресные богослужения, помогает в работе с детьми. Хорошо также то, что он трудолюбивый, родители привили ему трудолюбие. Он не гнушается никакой работой. Сейчас работает в коровнике.
