Сергей Епифанович - Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие
Автор устанавливает, как результат своего исследования, три главных направления древне–церковной мистики — «абстрактно–спекулятивное»,«нравственно–практическое»и примирительное. После общей характеристики их (1–11) он переходит к изложению воззрений представителей первого направления (12–39). Здесь под его умелым пером начинают с величавой последовательностью в дымке философского глубокомыслия проноситься пред нами возвышенные воззрения Климента Александрийского, первого представителя церковного мистического γνωσις'a, Дионисия Ареопагита, загадочного автора загадочных, почти непонятых по возвышенности богословствования книг, и св. Григория Нисского, этого величайшего в отцах философа. На смену этим великанам богословствующей мысли, отцам абстрактно–спекулятивной мистики, выступают у автора далее люди чувства и подвижнического делания, представители нравственно–практического направления мистики, с их более простым, более наглядным и вместе полным более живого и яркого чувства духовно–мистическим опытом. После Оригена, значение которого в отношении к мистике можно признать просто миниатюрным по сравнению с его огромными заслугами в богословии, живо и наглядно во всем блеске и красоте своих глубоких и проникновенных созерцаний встает пред нами преп. Макарий Египетский, поистине Великий среди великих, за ним — не менее привлекательный тайновидец мистического боговедения преп. Симеон Новый Богослов, в XI в. воскресивший в одряхлевшей Византии предания святой старины и пробудивший в ней высшие запросы мистического чувства (39–69). Наконец, как объединение того и другого направления, отмечается у автора третье — «этико–гностическое (примирительное) направление, и в числе представителей его получают сжатую, но полную характеристику преп. Исаак Сирин и преп. Максим Исповедник (69–86).
Так в сжатой и цельной картине охватывает автор в своем сочинении всех значительных представителей мистики в древней Церкви до XI в. (кроме только разве Евагрия). О каждом из них он вкратце дает исчерпывающее представление и всецело вводит своего читателя в содержание его таинственных воззрений. И как делает это кратко и сжато! То поистине драгоценное качество автора: в малом он дает много. Из небольшой книги он создает прекрасное руководящее пособие к обозрению всей древне–церковной мистики, не нанося при этом никакого ущерба интересам детального исследования. Осведомленность и литературные дарования автора умеют показать себя и без широковещательных выступлений. Изящество изложения в его книге сочетается со строгой научностью трактации, краткость с содержательностью. Вот где один из тех немногих случаев, когда и с малой книгой делают серьезный вклад в науку.
Конечно, кое в чем можно с автором и не согласиться. Нам, например, кажется, что автор чрезмерно преувеличивает (вслед за Косh'ом) преобладание у св. Григория Нисского спекулятивного элемента, отождествляя его мистику с отвлеченнейшей апофатикой Дионисия Ареопагита. Если принять во внимание некоторые места в сочинениях Григория Нисского, особенно в комментарии на Песнь Песней и в сочинении»О девстве»(ср. нашу книжку:«Прел. Максим Исповедник и византийское богословие». Киев, 1915, с.16), то у него можно найти не меньше этических элементов, чем и у Оригена, относимого автором к представителям нравственно–практического направления мистики. Кстати сказать, Оригена, как нам кажется, можно только с некоторыми ограничениями считать мистиком: вряд ли это был ум, способный переживать высокие трепетания мистического духа. Во всяком случае по своим мистическим задаткам он значительно уступал Клименту Александрийскому, с которым бы его лучше всего было и сопоставлять в отделе спекулятивно–философской мистики. О Симеоне Новом Богослове следует отметить, что он собственно приближается к примирительному направлению. Относительно представителей последнего направления можно сделать два побочных замечания. Автор напрасно считает Исаака Сирина предшественником преп. Максима (стр. 81, прим. 5). Теперь твердо установлено, что преп. Исаак жил в конце VII и нач. VIII в., т. е. после преп. Максима. — В выдержке из преп. Максима на с.82 допущена опечатка: вместо κατάστασις нужно ανάπαυσις.
Но все это — мелочи. В общем же книга П. М. Минина по своим научным и литературным достоинствам должна быть признана едва ли не за лучшее произведение в нашей литературе по вопросам мистики. Можно, поэтому, усиленно рекомендовать ее просвещенному вниманию нашего образованного общества.
По поводу книги М. Ф. Оксиюка: Эсхатология св. Григория Нисского. Киев 1914. (Премиальный отзыв. Извлеч. из журн. Киевск. дух. Академии, от 21 дек. 1915 г., с.136 и д.).
Сочинение М. Ф. Оксиюка представляет собою в нашей духовной литературе крупнейшее исследование в области древнехристианской эсхатологии. Изучая эсхатологические воззрения св. Григория Нисского в широкой исторической перспективе, М. Ф. коснулся в своем сочинении почти всех древних церковных писателей–греков, начиная с мужей апостольских и кончая бл. Феодоритом и Энеем Газским. На протяжении почти шести веков в его сочинении обследованы эсхатологические верования христиан и представлена одна из таинственнейших страниц догматики, интерес к которой никогда не иссякал в верующем христианском сознании. Естественно, появление его книги возбудило к себе живой интерес и среди нашего общества и особенно среди наших научных сил. Как тщательная научная диссертация, сочинение М. Ф. отныне стало надежной базой для всех отечественных исследователей в области эсхатологии. Уже появились статьи (И. Подлуцкого, Эсхатология св. Григория Нисского,«Вера и Разум», 1914, сент., кн. I, № 17, с.664–686; свящ. Н. Платонова, Эсхатология св. Григория Нисского, — «Голос Церкви», 1915, № 1 (янв.), с.96–114; № 2 (февр.), с.62–75), правда, сравнительно популярного характера, весьма многим обязанные рассматриваемому сочинению. Появятся, конечно, и еще. Нам, во всяком случае, важно отметить то, что в книге М. Ф. наша наука имеет прочный научный фундамент, и будущее эсхатологических исследований твердо обеспечено на многие годы.
Важному значению, которое, естественно, должна получить в богословской литературе рассматриваемая книга, вполне отвечает и характер выполнения поставленных в ней широких задач. Это — книга строго научная, обработанная по всем правилам научной техники, целиком проведенная по первоисточникам, снабженная многочисленными текстами и комментариями к ним. Святоотеческие тексты приводятся здесь в таком изобилии, что книга сама по себе получает значение ценного собрания материалов для всякого будущего исследователя и при случае может заменить целую библиотеку. О богатстве содержания ее можно судить по краткому перечню заключенных в ней материй. Во»вступительной части», занимающей 257 стр., излагаются эсхатологические взгляды церковных писателей I‑IV в., т. е. изображается раскрытие эсхатологических истин до св. Григория Нисского: здесь более или менее обстоятельно трактуется об эсхатологии мужей апостольских, апологетов, св. Иринея и Ипполита, этих представителей древнего типа эсхатологии; подробно излагаются взгляды представителей философской эсхатологии -Климента Александрийского и Оригена — и их противников — св. Мефодия и»Адамантия», каковое изложение дает впоследствии читателю возможность определить и общий философский характер эсхатологии Григория Нисского и степень, в какой сказались на его взглядах результаты борьбы традиционной и философской эсхатологии; этот столь важный исторический обзор»вступительной части»заканчивается изложением учения св. Василия Великого и Григория Богослова, чем удачно обозначается тот общий тон эсхатологии, к которому склонилась в IV в. богословская мысль в согласии с общей церковной верой. Самое исследование (258–591) посвящено подробному и обстоятельному изложению эсхатологической системы ев Григория Нисского. В заключительной части (592–649) делается попытка проследить отношение последующих церковных писателей к эсхатологии Григория Нисского, в особенности к частным мнениям св. отца (очистительный характер мучений, воскресение одухотворенных тел, апокатастасис), и показать, как молчаливо исключаются эти мнения учением св. Епифания, Иоанна Златоуста, бл. Феодорита и Энея Газского, и вместе с тем как счастливо прививаются все идеи св. Григория Нисского, высказанные в полном согласии с церковным преданием. В общем в рассматриваемой книге дается всестороннее освещение эсхатологии св. Григория Нисского, в ее происхождении, составе и последующей судьбе, вернее же, излагается эсхатология почти всех церковных писателей I‑VI вв. Изложение воззрений каждого писателя ведется по одному и тому же плану. Оно распадается на две основных части: в одной трактуется о конечной судьбе каждого человека в отдельности, в другой — о конечной судьбе всего рода человеческого и мира вообще; в первой части речь посвящается учению о телесной смерти человека, о состоянии души непосредственно после смерти, о потусторонних местах пребывания душ, о небесном блаженстве и адских мучениях, во второй — учению о втором пришествии, всеобщем воскресении и суде, кончине мира и конечных воздаяниях.
