Петр Знаменский - Руководство по истории Русской Церкви
Определения соборов Владимирского 1274 г. и Константинопольского 1276 г. относительно богослужения.
Самые ранние определения касательно богослужения заключаются в правилах соборов Владимирского 1274 г. и Константинопольского 1276 г. (прежде неправильно относимого к 1301 г.). Первый заметил и запретил вкравшиеся в Русскую церковь обычаи: смешивать в миропомазании святое миро с маслом, в крещении употреблять вместо погружения обливание, при совершении литургии — в новгородских пределах просфоромисать и вынимать агнец дьякону вместо священника, простецам входить в алтарь, читать Апостол, петь прокимны и освящать кутью. Второй собор, составлявший свои определения по вопросам Феогноста, епископа Сарайского, имел в виду главным образом особенные потребности церкви Сарайской, но разрешил при этом несколько сомнений о чине богослужения и общего характера. Он дозволил сарайскому епископу завести подвижные храмы или престолы и совершать архиерейскую службу без дьякона с одними иереями; при служении нескольких иереев без дьякона ектении положено говорить младшему священнику, не выходя из алтаря; при участии в литургии нескольких священников им дозволено служить на нескольких агнцах вместе, но возносить только один. Служить литургию без вина не дозволялось, но, вероятно, случаи были. Феогност спрашивал, нельзя ли литургисать на сухой ветви виноградной — собор ответил, что нельзя, но на выжатом из свежей ветви соке дозволил. Священнику, убившему на войне человека, служение определено воспрещать. При крещении, за недостатком среди степей нужного количества воды для погружения крещаемого, дозволено троекратное обливание водой. При многих крещаемых и многих иереях каждому иерею положено крестить особого крещаемого; если же иерей случился при том один, то чин крещения он мог совершить для всех общий, но погружать должен был каждого крещаемого особо. Пострижение в монашество перед смертью считалось необходимым и совершать его в этом случае дозволялось и черным и белым священникам, даже причетчику, тогда как общим правилом простым священникам не дозволялось постригать в монашество, как монахам не дозволялось венчать браков и без нужды крестить детей. Феогност высказал недоумение, как быть, когда умирающий не пожелал бы постригаться — собор не велел принуждать его к этому. Епископ, постригшись перед смертью в схиму, в случае выздоровления уже не мог более епископствовать; при погребении велено полагать его во гроб не в святительских одеждах, а в схиме. Запрещено влагать в руки умершего епископа тело Христово.
Деятельность митрополита Киприана к упорядочению богослужения.
Из дальнейших определений относительно богослужения важнейшие относятся ко времени митрополитов Киприана и Фотия. В своих посланиях во Псков оба митрополита вооружались против принятого там с запада обливательного крещения. Митрополит Фотий заметил там еще употребление латинского мира — из послания его между прочим видно, что миро тогда не варилось в самой России, а получалось из Греции от патриарха. При крещении оба митрополита требовали ставить для крещаемых только по одному восприемнику или восприемнице, смотря по полу крещаемых, а не обоих вместе. Крестить детей принято было в скором времени по рождении. Митрополит Киприан повторил запрещение просфоромисать дьяконам и служить литургию без вина, но, вопреки Константинопольскому собору 1276 года, запрещал при служении нескольких иереев исполнять одному из них диаконские обязанности и потому без дьякона велел служить только одному иерею. Необходимой принадлежностию для литургии был антиминс, потому во Пскове, за недостачей антиминсов, их резали на части (даже с дозволения владыки Иоанна II); Киприан запретил это и послал во Псков 60 новых антиминсов. Ворам, душегубцам, сквернословам, живущим с женами без брака и четвероженцам оба митрополита не велели давать причастия, разве при смерти; троеженцы отлучались от причащения на 5 лет. В одном послании в Новгород Фотий вооружился против тогдашних судебных поединков — убитого на поединке запретил хоронить, а убившего отлучал на 18 лет от причастия. Узнав, что во Пскове, за недостатком уставов и богослужебных книг, не знали, как совершать самые важные службы, Киприан послал туда устав служения литургии Иоанна Златоустого и Василия Великого, чины крещения, венчания, освящения воды 1 августа и последование в неделю православия. Из руководительных посланий туда же митрополита Фотия узнаем, что псковское духовенство не знало, как совершать литургию Златоустого, как приготовлять агнец для литургии преждеосвещенных даров и, между прочим, как петь аллилуйю — митрополит велел троить аллилуйю.
Строение храмов и их значение.
Кроме устройства православного чина богослужения, ревнителям церкви немало заботы доставляло восстановление храмов Божиих, разрушенных монголами, и устроение новых. Строение церквей и монастырей сделалось господствующим подвигом возбужденного бедственным временем народного благочестия. Особенно много строилось церквей во время голода, мора и других народных бедствий; это так называемые церкви обетные и обыденные, которые строились по обету, обыкновенно в один день, и тут же освящались. Сговорившись на сходе, жители города или селения шли в лес, рубили бревна, свозили, а иногда из усердия сами на себе сносили их на место и всем миром выстраивали церковь, обыкновенно во имя дневного святого; если бедствие не прекращалось, строили другую такую же церковь. Во всех городах церквей было даже больше, чем нужно, так что их нечем было содержать. Особенно большим количеством и богатым украшением их отличались Новгород и Псков, а потом Москва. При Иоанне Калите в Москве выстроены были ее знаменитые соборы, получившие потом высокое всероссийское значение — Успенский и Архангельский, а при Василии Дмитриевиче построен и третий — Благовещенский. В это же время возникли замечательные соборы в Твери, Ростове, Нижнем Новгороде и других городах. Лучшие русские мастера для строения и украшения церквей были в Новгороде и Пскове; удобнее всего было достать здесь и немецких мастеров. Замечательно, что до XV века все церкви строились у нас без печей. Первый устроил две теплые церкви новгородский владыка Евфимий — одну в Вяжицком монастыре (1439), другую (1445) во имя святого Евфимия у себя в доме. Сохранилось вполне прежнее общественное значение храмов. Как Новгород был городом святой Софии, Псков — святой Троицы и т. д., так и сама Москва с своим Успенским собором была землей Богородицы; пограничная с Литвой речка Угра называлась поясом Богородицы. Встречаем обычное в удельном быте неуважение к чужим храмам. В 1393 и 1398 годах новгородцы брали Устюг и оба раза грабили его собор; Михаил Тверской разграбил церкви и монастыри в Торжке, Василий Темный в Галиче. Находим ясные указания относительно важного значения храма для приходской общины. Одно из выразительнейших проявлений приходской жизни — братчина — составляла повсеместное явление. Грамоты князей давали братчинам важные права — варить на праздник пиво и мед и разбирать самим происшедшие на пиру ссоры; братчина судила как судья и передавала княжескому суду только дела уголовные и такие, которых не могла разобрать сама. В таком виде временной праздничной сходки братчина является во всей Великороссии. В западной России она развилась до формы постоянного союза — братства. Магдебургское право городов и их цеховое устройство в связи с обычным патронатом общин над церквами были главными элементами, из которых организовались юго-западные братства. Раньше других становятся известными братства во Львове (1439 г.) и в Вильне (1458 г.).
Святые иконы.
Украшая храмы, любили расписывать их иконами. Писание икон считалось неприличным поручать немцам, оно производилось или греческими, или русскими мастерами. На иконописное художество был большой спрос, а потому иконописцев было много; они соединялись в артели или дружины под управлением старост; были особые дружины великого князя и митрополита, состоявшие на их содержании. Лучшими иконописцами в XV веке были Феофан Грек и московские монахи Даниил Иконник и Андрей Рублев. Иконописанием занимались некоторые из высших духовных лиц, напр., святой Петр митрополит и новгородский владыка Василий. Вера в чудотворную силу некоторых святых икон находила себе неоднократное оправдание в жизни. Во время Куликовской битвы прославилась Донская икона Богоматери, находившаяся в войске великого князя; после битвы пленные татары объясняли свое поражение видением молниеносного полка под предводительством грозной небесной Воительницы. В новый стольный город великого князя из Владимира перенесена была икона Владимирской Богоматери. Во время нашествия Тамерлана (1395 г.) ее торжественно встретили в Москве и поставили в Успенском соборе. В самый день и час ее встречи Тамерлан бежал из России, устрашенный видением грозной светоносной Жены. В разных местах явились новые чудотворные иконы: в XIII веке Феодоровская (в Ярославле), Путивльская, Устюжская, Муромская, Курская-Коренная, в XIV веке Тихвинская, Толгская и др. Большею частью чудотворные иконы по-прежнему чтились только местно. Перенесением Владимирской иконы в Москву началось важное дело собирания местных святынь в одно центральное место; в Москве эти святыни должны были получить потом общерусское значение.
