Мария-Франсуаза Басле - Апостол Павел
Чтобы правильно оценить знатность рода Павла, его нужно сравнить с родами его иудейских соотечественников или жителей той же области, получивших римское гражданство к становлению Империи: среди них были князья, такие как Героды, и разумеется, больше всего документы говорят именно о них[28]. Но был также класс гораздо более скромный: владельцы кораблей и все те, кто отличился в римской армии, — для этих последних гражданские войны представляли удачную возможность повышения в чине в продолжение всего первого века до нашей эры[29]. Было большое число артистов и литераторов[30], а также деловые люди, главным образом с Помпеи, получившие подданство за их предприимчивость, а не за несение военной службы. И хотя восточные народы, и иудеи в том числе, не были исключены из этой интеграционной политики, возвышение Герода вызвало в свое время много волнений в Риме[31]. Позже, в первом веке, станет известно об иудействе С. Юлиев и на Востоке и в Риме[32].
Среди иудеев некоторые имели статус рабов. В Риме, в правление Августа, отдельные римские подданные иудеи являлись потомками военнопленных, покоренных и переселенных в столицу между 63 и 37 годами; затем они стали вольноотпущенниками и были вписаны в род, чтобы на них мог распространяться хлебный закон. По прошествии какого-то времени воспоминание об их рабском происхождении исчезало, и их потомки приобщались к полноценному гражданскому сословию. Еще был достаточно распространенный способ стать римским гражданином, зарегистрировавшись в колонии или поступив на военную службу, и получить подданство на основании акта главнокомандующего о даровании данной привилегии[33].
Волнения, случившиеся в Тарсе после захвата власти Октавием Августом в 31 году, вероятно, могли послужить причиной возвышения местного рода, который тогда оказал ценную поддержку римским властям или приверженцам Августа. Жители разделились между Октавием и Антонием, и посланным из Рима посредникам с огромным трудом удалось утихомирить народ, который подвергался тираническим нападениям под предводительством Тиберия еще до 17 года[34].
Тот, кого мы знаем под латинским именем Павел, родился в беспокойном городке, приблизительно в 15 году (во время его обращения, в 34 году[35], он был «молод», значит, ему было около двадцати). По праву рождения он являлся полноценным римским гражданином с tria nomina (тремя именами): имя, дополнительное имя и прозвище.
Вряд ли когда-нибудь будет установлена фамилия рода Павла или даже его имя, которое не было односложным и состояло обычно из первого и дополнительного имени. Имеющиеся на настоящий момент документы указывают только на одно дополнительное имя — Юлий, дарованное в качестве привилегии жителям Тарса в первом столетии нашей эры Цезарем Октавием Августом или Тиберием[36]. Но из этого не стоит делать поспешных заключений, поскольку было также вполне обычным, что подданный брал дополнительным именем имя правителя, к которому имел расположение и который, вероятно, был ему более симпатичен, чем император: так, например, имя Марка Тулиуса (Тулия) непосредственно воскрешает в памяти проконсульство Цицерона в одной из областей. С конца республиканского правления и до времен правления Клавдия каждый новый гражданин мог выбрать имя знатного лица или правителя, который был посредником в Риме, чтобы облегчить демарии[37]. Дополнительное имя Павла могло быть взято из какой-либо фамилии, распространенной в любом из центров римской цивилизации: в центре политической власти на Кипре или на Сицилии; имя известного в Риме литератора или колониста Антиохии Писидийской[38]. Жители восточных стран, имеющие римское гражданство, но не обладавшие большим весом в обществе, принимали малоизвестные дополнительные имена, которые принадлежали местным деятелям.
Человек со странностями или иностранец?Родившись римским гражданином, Павел мог быть «как у себя дома» во всей Империи и ощущать себя в безопасности повсюду. Римское гражданство, которое определяло права и обязанности своих подданных очень точно, действовало в качестве замечательного охранного свидетельства, принудительно обязывающего власть повсеместно проводить политику уважения достоинства римских граждан.
Однако Павел, по его собственному признанию, много раз подвергался позорным наказаниям[39]. Это противоречит и ставит под сомнение то, что написано в «Деяниях»[40]. Может быть, Павел не имел римского гражданства, как было известно из древности? Сам он никогда не произносил свои tria nomina гражданина, а подписывался всегда прозвищем Павел, тогда как римлянин подписался бы настоящим именем. Автор «Деяний» мог «варьировать» таким персонажем, как иудей диаспоры, более или менее приобщившийся к римской культуре, который латинизировал свое древнееврейское имя Савл (Saoulos)[41], изменив его на Павел (Paulus).
Но можно посмотреть и с другой стороны: ведь Павел не был единственным, кто не мог заставить признать свой статус и привилегии. Доказать свою принадлежность к определенной социальной группе — одна из самых трудноразрешимых проблем, стоящих перед древним путешественником, так как у него не было ни документов, удостоверяющих личность, ни паспорта; получение гражданства регистрировалось в специальных конторах только начиная с правления Марка Аврелия, и местные порядки сильно искажали муниципальную структуру и методы правительственного анкетирования[42]. Поэтому было так важно иметь ручательство местных родственников, которые могли подтвердить статус прибывшего и сопровождающих его лиц: гражданство Павла не вызывало споров в Иерусалиме, где он жил и где его семья была хорошо известна. Таким образом, версия «Деяний» остается абсолютно правдоподобной и последовательной.
При отсутствии поручителей признание римского гражданства зависело от мнения жителей улицы и стражей порядка. Нужно было обладать соответствующим внешним видом, манерой поведения, нравами… Павел, разумеется, был римским гражданином, но у него не было той походки, какую обычно ожидали от привилегированных особ, был темный цвет лица — почему его внешне могли принять за египтянина; он не носил тогу; был бородат, а известно, что в ту эпоху было принято брить лицо[43]; не чтил римских богов. Все это вызывало презрение. Но сам он чувствовал себя вполне римским гражданином: лучшее доказательство его статуса, хотя и косвенное, откроется нам в самом замысле первых путешествий и дальновидности. Павел хотел отправиться с миссией сначала в римские общины Востока, значит, он сознавал преимущества, предоставляемые той средой, так как уверовавшие в Христа иудеи были не слишком уважаемы как греческим населением, так и местными властями[44].
СемьяЭтот римский гражданин родился в чистокровной и ортодоксальной еврейской семье.
Он был еврей от евреев и по линии отца и по линии матери, и упорно утверждал это, так как смешанные браки были не редкость в кругу диаспоры[45]. Его отец принадлежал к роду Бениаминову и, разумеется, мать тоже, так как по закону было положено жениться по принадлежности к своему роду. Семья Павла должна была иметь корни по всему северу Галилеи, в Гискале[46].
Его родители были верны традициям. Они дали своему сыну имя Саула — великого человека Бениаминова рода, основателя царства и победоносного воина, жившего в девятом веке[47]: его история сохранялась в памяти потомков. Выбор имени всегда имел большое значение в семитской среде. Он заключал в себе важную реальность укрепления последующих поколений: новорожденному присваивали имя умершего, прожившего исключительную жизнь, чтобы он стал равным ему и заместил его. Выбор этого царского имени был настолько исключительным, что почти никого не нарекали таким именем в диаспоре, без сомнения, потому, что правление Саула закончилось неблагополучно, и воспоминание о нем меркло перед подвигами Давида, его преемника. Кроме того, это имя плохо звучит на греческом, по крайней мере, в греческой форме Saoulos, которая именно и использовалась автором «Деяний»[48]. Это имя ассоциируется с беспечностью и поведением баловня, если не сказать больше.
Но у отца, назвавшего своего сына Савл, были определенные соображения. Царь Саул прославился в сражении с идумеями — народом, из которого произошла династия Ирода, и который, на момент рождения Павла правил в Иудее и в одной из частей Палестины[49] Речь идет о династии узурпаторов, чьи происхождение и методы правления вызывали сильное негодование в среде древней аристократии и среди фарисеев[50]. Трудно не увидеть здесь причинно-следственную связь. Так постепенно выявляется из потаенных уголков истории силуэт отца Павла, убежденного националиста и ревностного фарисея.
Фарисей, сын фарисеяПавел настаивал на своем фарисейском происхождении. Всю жизнь он подчеркивал неизменную привязанность к этой иудейской секте и абсолютную связь со всей ее школой[51], в то время как другие его современники пускались, как греки, на поиски знаний и опыта, прежде чем пристать к какой-либо идейной школе[52]. Как говорит автор «Деяний», Павел был вполне сыном своего отца.
