Сулхан-Саба Орбелиани - Путешествие в Европу
— Настоящая причина этой невольной неучтивости — мои семьдесят пять лет, — добавил Блюменталь.
Государь улыбнулся.
— Вы… конечно, слыхали о грузинском поэте Сулхане-Саба? Я отвечу вам его словами: «Vous portez cet age avec tant de grace, que chaqun voudrait l'avoir!»
Обнадеженный и обрадованный милостивым приемом, Саба в первых числах июня отплыл на королевском корабле в Рим. Французское правительство заранее сообщило о его приезде Ватикану и просило оказать Саба особое внимание.
Действительно, посла Грузии приняли в Риме как желанного и почетного гостя.
Казалось, все сильные мира сего во главе с папой сговорились внушить Сулхану-Саба твердую веру в добрую волю Запада: и кардиналы, и грандук, и римская знать. Папа Климент XI при свидании обещал ему всяческую помощь в деле освобождения царя Вахтанга.
Саба поместили в монастыре св. Лазаря, окружив вниманием и заботами. Папская карета была предоставлена в его распоряжение на все время пребывания в Риме.
«Много имели мы от французского короля довольствия и милостивого внимания, но тут мне благодетельствовали еще больше», — рассказывает Саба. Высшие представители государственной и духовной иерархии каждый день устраивали в его честь приемы. «Очень нас утомили, — жалуется он, — ибо многие приходили и ласкали нас».
«Путешествие» Сулхана-Саба Орбелиани свидетельствует о широте его кругозора как мыслителя, о многогранности его интересов.
Приглядываясь к раскрывшемуся перед ним новому миру, Сулхан-Саба невольно сравнивал его с многострадальной Грузией. Окрестности Флоренции напоминают ему пейзажи Мегрелии (Западная Грузия), итальянское вино — живительную влагу атенских виноградников (близ г. Гори).
Как видим, Саба проявил себя искуснейшим дипломатом. Если Людовика XIV он соблазнял главным образом прибыльным торговым путем, то с папой он говорит об усилении и процветании католичества.
После длительного путешествия Сулхан-Саба возвращался в Грузию с теми настроениями, с какими и прежде неизменно возвращались грузины-дипломаты. Уже во время пребывания в Европе начинал угасать их энтузиазм. Вместо крестоносцев с мечами их сопровождали босоногие капуцины и францисканцы с папской буллой, где было немало извинений и еще больше утешительных слов.
Ограбленный, измученный и больной, добрался наконец Саба до границ любимой родины.
Мы узнали во всех подробностях, как Сулхан-Саба Орбелиани всю жизнь верой и правдой служил царю Вахтангу VI. И Саба в самом деле был добрым гением страны в годы его царствования. Но феодальная оппозиция, происки духовенства и слабохарактерность царя привели к катастрофе.
Вскоре, притом совершенно неожиданно, при дворе Вахтанга произошло непонятное событие: последовал разрыв между царем и Сулханом-Саба. «Коварство мира сего отдалило их друг от друга, а любители междоусобий всячески стремились еще более разжечь возникшие между ними разногласия». Гнев Вахтанга был так неистов, что обрушился даже на головы братьев Саба, на весь род столь преданных ему Орбелиани. А между тем, по словам Саба, ни он, ни его братья ни в чем не были грешны перед царем: «Царя попросту распалили против меня и моих братьев…»
Оппозиционно настроенные феодалы приложили все усилия, чтобы изолировать Саба от правящих кругов. Интриганы жестоко разделались с ним, но сердце царя все же не осталось глухим к горю своего воспитателя, и он, смилостивившись, «простил» Саба.
В примирении Вахтанга с Сулханом определенную роль сыграли их общие литературные интересы.
В интересующий нас период Вахтанг занимался переводом с персидского известного сборника басен «Калила и Димна». Он обратился к опальному воспитателю и другу с просьбой отделать поэтическую часть перевода. Со свойственной ему отзывчивостью Сулхан-Саба согласился взять на себя этот труд и блестяще обработал грузинский текст «Калилы и Димны».
Перевод выполнен в прозе со стихотворными вставками. Точно так же как и «Мудрость вымысла», сборник этот носит дидактически-воспитательный характер. В нем проводится мысль, что о человеке следует судить не по его происхождению или богатству, а по знаниям и высоте культуры. В книге правдиво и ярко изображено бедственное положение крестьян, которых грабят и разоряют жадные, ненасытные феодалы.
Совместная работа над переводом снова сблизила Вахтанга и Сулхана-Саба.
В дальнейшем положение в Закавказье продолжало осложняться. Шах лишил Вахтанга картлийского престола и передал Картли царю Кахети Константину.
Следует отметить, что к тому времени Петр I, желая поддержать Вахтанга, перебросил к границам Грузии 2.000 солдат с артиллерией, но помощь эта запоздала: Тбилиси был занят лезгинами-кизилбашами, а затем арзрумским пашой. В то же время Турция приступила к захвату иранских владений в Закавказье. В таких условиях Россия уже не могла вмешаться и повлиять на ход событий и Вахтангу пришлось покинуть родину. В июне 1724 года с многочисленной свитой он эмигрировал в Россию, где рассчитывал добиться более основательной помощи для освобождения Грузии. Однако судьба его сложилась иначе — из России он уже не вернулся.
Продолжал ли Саба после примирения с царем оставаться его ближайшим советником и, в частности, принимал ли он участие в решении такого важного политического вопроса, как вопрос об ориентации на Россию? По нашему мнению, тот факт, что Саба последовал за Вахтангом в Россию, говорит о том, что он по-прежнему принимал близкое участие в государственных делах.
За нашествием лезгин последовало вторжение турок, Грузия была разгромлена. «Страну разорили, — писал Вахтанг Петру I, — все селения вокруг города разорены и постройки разрушены. Множество людей угнано в плен, язык не в состоянии описать наших бедствий. Ведь Кахети вся занята лезгинами».
Потерпев поражение, Вахтанг через Гори — Цхинвали — Рачу вместе с двухтысячной свитой направился в Россию. «В Грузии мы больше не могли оставаться, — писал он, — нас бы не пощадили…» Вахтанг желал лично побеседовать с Петром и добиться основательной военной помощи для спасения грузинского народа.
В преданной Вахтангу многочисленной свите находился и шестидесятисемилетний старец Сулхан-Саба Орбелиани.
Всего лишь восемь лет назад Саба, перенесший столь тяжкие испытания, вернулся на родину из своего длительного путешествия по Европе.
Полностью избавившись от иллюзорных надежд на помощь со стороны западных держав, Вахтанг прочно и окончательно связал свою судьбу с судьбой Российского государства. В этом решении его поддерживал Саба Орбелиани. Как Вахтангу, так и Саба союз с Россией представлялся единственным надежным путем спасения страны.
«Когда мы отправились в Россию, — рассказывает сам Вахтанг, — шестидесятисемилетний старец Саба по своему обыкновению не пренебрег любовью отца нашего и дяди, а также нашей преданностью и сопровождал нас с тремя братьями и двумя племянниками».
В составленном Вахтангом списке своей свиты (1724) упоминается «сын князя Саба, его брат Зосиме, оба — монахи-послушники, с пятью слугами и одним сыном азнаура».
Приехав в Москву, Сулхан-Саба поселился, конечно, у Дареджан: царевна была единственным близким человеком в огромной и чуждой ему столице.
Дареджан была последней оставшейся в живых представительницей большой когда-то семьи царя Арчила. Отец ее, мать и братья умерли один за другим. Почти с детства была Дареджан оторвана от родины. И только неустанная деятельность по укреплению русско-грузинских отношений, заботы о грузинской культуре, покровительство эмиграции скрашивали ее печальное одиночество.
От царя Арчила Дареджан достались в наследство два дворца: один в центре Москвы-Голицынский дворец[3], другой — на окраине столицы, в селе Всехсвятском. Здесь 30–31 января 1722 года, царевна торжественно принимала возвратившегося после шведской войны Петра. В ее дворце был устроен пышный маскарад.
В том же дворце Петр и Дареджан совещались о будущих путях Грузии, в частности, об участии грузинского войска в походе против Персии. Во Всехсвятском остановился сейчас для краткого отдыха и Сулхан-Саба. Он все еще рассчитывал в ближайшие дни выехать в Петербург с письмами царя Вахтанга.
В документах коллегии по иностранным делам Саба упоминается только однажды, 6 (17) ноября 1724 года; других документов, проливающих свет на его пребывание в Москве, пока не удалось обнаружить. А между тем оно затягивалось и, очевидно, надолго. Саба заболел. О поездке в Петербург нечего было и думать. Выпавшие на долю старика испытания оказались свыше его сил.
26 января 1725 года сердце великого грузинского патриота перестало биться. Через два дня, 28 января, скончался Петр I. Сохранилась следующая приписка очевидца на «Словаре» Орбелиани: «Саба скончался в 1725 году, января 26, вечером, в Великой Москве, во Всехсвятском, во дворце Арчила, и был погребен там же в церкви, повелением, иждивением и в присутствии царевны Дареджан».
