Феофан Затворник - Внутренняя жизнь избранные поучения
Что стоишь? Обратись к Господу и начни Ему усердно работать… Время течет… силы стареют, грубеют и приближаются к неподвижности в своем превратном направлении. Между тем ныне-завтра смерть. Смотри, не остаться бы тебе совсем в этом закоснелом охлаждении ко Господу. Вспомни страшный конец, когда и Бог окончательно отвратится от не обращающихся к Нему, отвергнет отвергающих Его, и страхом подвигнись устремиться ко Господу.
Взыщи Господа! Бог или мир… средины нет. Или ты так беспечно спишь, что ничего не видишь?!! Там все - здесь ничего; там истина - здесь призрак; там покой - здесь болезненные заботы; там довольство - здесь непрестанное томление; там радость и веселие - здесь только скорби и туга сердца. Все это ты знаешь, испытала и все, однако ж, остаешься в той же суете ума и сердца… Рай на земле устроить хочешь?.. Осьмая уже тысяча, как миролюбцы истощаются в средствах устроить рай на земле… И не только нет успеха, напротив, все идет к худшему… Не успеешь и ты, а только измучишься, гоняясь за призрачным благом мира, как дети за убегающею радугою.
Такими и подобными сим речами будем уговаривать душу свою возлюбить Господа, всецело к Нему обратиться… возревновать наконец решительно о спасении своем. Не случится ли и с нами то же, что бывает с воздушными шарами… Будучи наполнены газом, тончайшею стихиею, с какою быстротою устремляются они кверху! Наполним и мы душу свою небесными истинами и убеждениями. Они проникнут и в сердце, привлекут желания, а там и все существо наше устремят к Небу и всему небесному.
Впрочем, какая душа не знает всего этого? Все мы знаем, что надо исключительно Господу сердцем принадлежать и все обращать на угождение Ему единому - и малое, и великое. Но когда надлежит приступить к делу - отрешиться от всего,- начинаем разные употреблять отговорки, чтобы остаться при своих пристрастиях… "Где нам! - говорят.- Эта высокая жизнь принадлежит только избранникам… Мы же - хоть кое-как… Кто избран, тот особенно и призывается… Вот апостол Павел… и прочие, подобно ему видимо призванные…" На это вот что скажу: а эти избранники разве не сами пошли по зову Господа? Разве их связанными как бы влекла благодать? Услышали слово, покорились и устремились ко Господу… Пусть, впрочем, есть особые избранники… и у них все особо. Но есть ведь и общий для всех путь… Сим общим путем и пойдем… Вообще же мы все избраны. Коль скоро слово истины коснулось нашего слуха, значит, мы избраны… нас зовет Господь, и мы безответны, если не пойдем вслед Его. Посмотрите, как обращались другие… Один услышал: не скрывайте себе сокровищ на земле - и все оставил… Другой прочитал: всуе мятется человек! сокровиществует, и не весть, кому соберет я - оставил суету и вступил на прочный путь богоугождения. Третий взглянул на распятие с надписью: "Вот что Я для тебя сделал; что делаешь ты для Меня?.." - и всем сердцем предался Господу… Что это, разве все чрезвычайные призвания?!. Да мы всякий день тысячу подобных истин слышим и читаем… Можем ли после сего считать себя непризванными?.. Нет, братия, не за призванием, а за нами дело. Как обратились сии обратившиеся? Сознали, что нет жизни, как только в Господе, и переменили свою неподобную жизнь. Так должно быть и у всех. Внутреннее изменение, или перелом, зависит от добросовестности в отношении к сознанной истине. А эта добросовестность - всегда от нас… приложим ее - и одолеем сами себя… Во внутреннее святилище сердца никто сторонний не войдет… Там все решает человек с своею совестию и сознанием… Станем же сами в себе пред лицем Бога и, живее воспроизведши все, чего хочет Бог, и сознавши неизбежность и неотложность того для спасения, положим в сердце своем сей завет: отселе начну принадлежать Господу всем сердцем и Ему единому работать всеми силами своими… И совершится наше избрание, ибо избрание и есть сочетание нашей решимости с призванием Божиим. Господь близ… Ко всем приходит и толчет в сердце, не отверзет ли кто? Если сердце - замкнутый сосуд, кто виновен?! Всему вина - наша недобросовестность к познанной истине. Если б этой не было, все бы были всегда устремлены ко Господу. И многое ли требуется?! Ведь мы не совсем же чуждаемся Господа. Только угождение Ему стоит у нас не на первом месте… не есть главное наше дело, а как бы приделок. Дело же у нас - угождение людям и обычаям мирским. Поставьте теперь угождение Господу на первом месте и все прочее перестройте по требованию сей единой цели… и изменится ваше внутреннее настроение… Все останется то же… только сердце станет новое. Вот и все! Много ли это?!
Многое бы еще хотел говорить вам о том же, но вижу, что утомил вас… Остальное сами доскажете душе своей… Ибо кто, кроме нас самих, поможет Господу овладеть сердцем нашим?.. О, когда бы мы покорились Ему и Ему предали бы сердца свои… и лицем к лицу созерцали Его в себе, и все вращались во свете Его, вокруг Его… как вращаются около солнца все светила, обращенные к нему и им освещаемые… составляя свой особый стройный хор! Аминь.
Пять поучений о пути ко спасению
Учителю, что сотворив живот вечный наследую (Лк. 10, 25)?
Так некогда вопрошал Господа один законник! И тот вопрошал Господа, искушая Его, как бы любопытствуя только, что скажет Учитель, ибо сам знал, какой надо сделать на это ответ. Но можно вопрошать о пути ко спасению и не из пустого любопытства, а по искреннему желанию получить на него прямой ответ - неведомый или забытый, вопрошать по кровной нужде, потому что душа болит и сердце томится недоумениями - что сотворив живот вечный наследуем?
Такое томительное недоумение тем естественнее, чем неопределеннее сфера мыслей, окружающая вопрошающих, и чем более разномыслия встречают они в писаниях и речах человеческих. И не в таком ли положении находимся мы ныне? Осмотритесь кругом и увидите, что и те, кои от нас, не одно говорят. Иной, например, говорит: молись, и спасет Господь; другой - плачь, сокрушайся, и Бог не уничижит; третий - твори милостыню, и та покроет множество грехов; тот - постись и приметайся в дому Божии; а сей - брось все и удалися бегая и водворися в пустыню. Вот сколько разных ответов у наших! И это все истины, правила спасительные, с которыми неизбежно встретиться на пути спасения. Что же касается до тех, кои считают себя сущими от нас, но перестали уже быть нашими - разумею христиан, увлекшихся духом века и суемудрия,- до тех, которые, присвоив себе несколько здравых понятий, заимствованных в христианстве, и возмечтав о себе много, оставили нас и сердцем отделились от Христа Господа, хотя языком исповедуют еще Его; что до них касается, то между ними еще более самого грустного и болезненного разномыслия, уклонившегося от пути истины и блуждающего на распутиях лжи. Не случалось ли и самим вам или слышать при разговоре, или читать в книге, как иные умствуют о порядке вещей, коему надлежало бы быть по их уму, вместо того, который теперь есть? О спасении души здесь и помину нет. Блаженство вечное, если оно допускается, считается уже как бы обладаемым, по каким-то правам человечества, и вся забота обращена на то, как бы в придаток к тому усладить и земную жизнь и превратить ее из горестной в райскую. В сем духе иной возглашает: не верь ничему, кроме ума твоего, следуй влечениям природы твоей, будь независим, живи в свое удовольствие и не позволяй чужой руке лежать на выи твоей - и будешь счастлив; другой проповедует: где не распложают общественных увеселений, театров и тому подобного - там и жизнь не жизнь. Там слышится: прямою дорогою идти нельзя, нужно уменье жить - уменье так вести дела, чтоб не терять своего интереса и не дать другим подметить своих планов, намерений и чувств (это у них называется благоразумием…); здесь говорится, что если не защищать своей чести и достоинства, то пропадешь.
Замечаете ли, какое все это мрачное мудрованье! И однако ж, оно составляет, можно сказать, основание обычаев света и его можно встретить свободно ходящим и в простой беседе, и в большом собрании, и в книге печатной - не одной. Вообразите же теперь, что должно произойти в уме и сердце вашего знакомого, а иногда, может быть, вашей дочери и вашего сына, когда в одном, другом, третьем месте встретят их подобные речи, когда в одной книге вычитают они такие мысли, в другой и третьей еще хуже - и это не один день или месяц, а целые годы; когда притом вокруг себя они видят обычаи, напитанные тем же духом, а тут в своем сердце, искушаемом соблазнами, возникают прихотливые помыслы, колеблющие доброе настроение,- вообразите, что все сии разносторонние впечатления - за один раз - соберутся в юную, да и не в юную, может быть, душу,- что тогда должно восчувствовать сердце, особенно сердце, еще не забывшее Господа и дорожащее словом истины, исшедшим из уст Божественных? Я слышу из глубины сего сердца исходящий вопль, подобный воплю апостолов, устрашенных бурею, и Петра, начавшего утопать: Господи! Спаси мя, погибаю. Господи! Что сотворю, да спасуся? Матери и отцы! Слышите ли вы этот вопль?
