Архиепископ Никон Рождественский - Меч обоюдоострый
Вот почему покорнейше прошу всех, кто даже хвалит меня, в письмах ко мне подписываться сполна, чтобы я мог иногда ответить письменно же, не занимая строк в моих печатных дневниках. Ведь, нередко выходит просто ничтожное недоразумение, и отвечать-то печатно не стоит, можно бы ответить письмом, а тут жаль человека оставлять в заблуждении, но и занимать внимание нескольких тысяч читателей печатным ответом не стоит. Так и бросаешь письмо в корзину.
Само собою разумеется, что моя просьба «подлых трусов» не вразумит, ругаться они не перестанут, доказывая тем только ту старую истину, что у бессильно злобствующего на голове «шапка горит» и он воображает, будто мне причиняет огорчение своею руганью, тогда как цена таким ругательным письмам известна: они только всякий раз доказывают мне, что слово правды, мною высказываемое, кого-то беспокоит, а стало быть и для дела Божия полезно, за что и слава Богу! Что же до клевет на ближнего, коих так много бывает в анонимах, то мы, пастыри, следуем примеру Царя Давида, который всякого тайного клеветника выгонял вон (Пс. 100, 5), — рвем такое письмо и бросаем в корзину или в камин.
Обращаюсь к тем, кто думает, что Богу служит анонимными письмами. Наше учение: цель не может оправдывать средства. Бог не нуждается в помощи сатаны, который есть отец лжи и всякого обмана. Если угодно, чтоб я не называл в печати своего корреспондента, то пусть сей корреспондент мой о сем и скажет в письме ко мне: я исполню его желание. А мне лично надобно знать, с кем я беседую посредством письма. Повторяю: нередко хотелось бы ответить автору анонима письмом же, а он спрятался за какую-нибудь букву или вовсе не изволил подписаться. Так и лишает он сам себя средства узнать то, что я считаю за истину. А я из сего вправе заключить, что мой анонимный корреспондент и не хочет знать того, что я ему мог бы ответить. По меньшей мере — вежливо ли это?
Недавно я получил из Вологды от некоей «инаковерующей», следовательно: неправославной, интеллигентки большое письмо по поводу моего прощального послания с вологодской паствой. Она возмущается тем, что мое послание «не дышит миром, любовью, всепрощением» к каким-то «обиженным и оскорбленным». Интеллигентка восклицает: «А ведь, люди все братья, все равные чада Церкви, правые и левые, грешные и праведные, еретики и раскольники, политические агитаторы и союзники». Если с первым еще можно примириться, хотя с оговоркой, что чада непослушные Церкви не могут же равняться с послушными, то уж с последним-то никак нельзя: еретики и раскольники вовсе не чада Церкви, а враги ее, не овцы Христова стада, а козлища, политические же агитаторы даже волки, хотя в овчих одеждах. Письмо продолжает: «Не с ненавистью, злобой отвращения отнеситесь вы к погибающим людям дома Израилева, (ах, если бы эти люди не увлекали в погибель верных Церкви чад ее, если бы не губили их своими мерзостными, богопротивными лжеучениями!), а с чувством всепрощения, любви, отнеситесь как сердобольный и любящий отец, к заблудшим, но милым детям своим, отнеситесь так, как отнесся Христос на кресте к разбойнику (прибавлю: да, только покаявшемуся, а не к хульнику, погибшему в то время, когда Христос сказал покаявшемуся: «днесь со Мною будеши в рай!»), и к людям, поднявшим на Него руку, как простил Он всем Своим врагам, губителям, поносителям» ...Так поучает меня «инаковерующая». А то забывает, что все это относится к личным врагам Христовым, что Христос Спаситель беспощадно клеймил развратителей народа страшными словами: «змии, порождения ехиднова, (Мф. 23, 33), вожди слепые, лицемеры, гробы подкрашенные безумцы» и под. Апостолы Его делали то же по отношению к еретикам. Да и я, грешный, кажется, ни одного слова не употребил в своем послании своего, а все брал у св. Апостолов. «Не разделяйте паствы на лжеучителей, еретиков и верных чад Церкви», — поучает архиерея инаковерующая. Ну нет, милостивая государыня: этого никогда вы не дождетесь ни от одного православного архипастыря! Волка он должен и всегда будет называть волком, а овцу — овцой. Послушных Церкви — чадами Церкви, а еретиков — врагами ее. Так учит нас Господь, так заповедали нам св. Апостолы Его. Так и будем делать всегда, чтобы волки не проникали в стадо Христово, нам вверенное. На то и посох нам дан, чтобы отгонять их. Обличать «инакомыслящих» — наш священный долг и что бы там ни говорили разные проповедники иудейских свобод, мы будем делать дело, нам от Христа порученное, обличая и отгоняя от своих овец волков, расхищающих стадо Божие!
В своем прощальном послании к пастве Вологодской я уже указывал, как даже Апостол любви — Иоанн Богослов заповедует относиться к «инакомыслящим», к еретикам: он не позволяет принимать их в дом, запрещает приветствовать их (2 Иоан. 10), а св. Апостол Павел запрещает с ними даже разделять трапезу (1 Кор. 5, 11).
Ужели Апостолы Христовы забыли учение Христа о «всепрощении, любви» и пр.? Ужели наши «инакомыслящие», вроде моей корреспондентки, лучше их понимают дух сего учения? А если они не дерзнут так о себе сказать, то почему же замалчивают эти заповеди апостольские? Да притом, если мы предостерегаем чад Церкви от лжеучителей, именуя их так, как именовали св. Апостолы, то делаем это вовсе не из ненависти какой-то. Не ненависть, не вражду мы проповедуем в отношении к сим людям, нет, мы только предупреждаем верных чад Церкви, чтобы береглись сих волков! Мы не «отталкиваем и сих заблудших от Церкви»: мы стадо, Богом нам вверенное оберегаем от их отравы! Пусть, если правда, будто они «находятся под гнетом сомнений, нравственных запросов», пусть открыто поведают нам эти запросы, эти сомнения: мы готовы с любовью ответить на них. Но отравлять сими сомнениями, запросами верующих в простоте сердца чад Церкви — мы не позволим: мы всегда скажем нашим чадам: это — волки, это нравственные отравители: берегитесь их!
«Всепрощение» в делах веры подается под условием покаяния, отречения от своих заблуждений, от своего «инаковерия»: иначе сколько бы мы ни прощали — Бог не простит!
Вспомните, какие страшные анафемы произносит Апостол Павел на инаковерующих, инакопроповедующих: аще мы или Ангел с небесе — слышите: даже мы, т. е. Апостолы, даже Ангел с небесе! — благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет! Этого мало: Апостол счел нужным и еще повторить: «якоже предрекохом и ныне паки глаголю: аще кто вам благовестит паче, еже приясте, анафема да будет!» Так вот чему учат нас Апостолы Христовы! Вот как строго мы должны оберегать чистоту веры православной! Не приторное любезничанье и лобызание с лжеучителями (слышите, сударыня: лжеучителями), не «всепрощение» к убийцам православных душ проповедуют и нам заповедуют они, а грозными анафемами грозят им и нам дают на это право «инако» проповедующих и своим лжеучением обольщающих предавать анафеме! И горе нам, если мы будем закрывать глаза на деятельность разных «инаковерующих» и внушать православным относиться безразлично к их проповеди и слушать вот таких внушений, какие делает мне г-жа «инаковерующая»: «пусть между вами и нами будет мир... пусть люди разных толков и мнений живут рядом и славят Бога, каждый по-своему... у каждого свой бог, своя вера» и пр. Все это — только льстивые словеса: пусть бы каждый по-своему Богу молился, но не смел касаться совести другого, но, ведь, и вы, «инаковерующие», и мы, православные, считаем каждый свою веру чистою и спасительною, понятно, что каждый и желал бы в свою веру обратить другого, и вот для сего-то и нужна вам эта свобода, эта столь подчеркиваемая вами «любовь, всепрощение», — чтоб беспрепятственнее совращать в свою ересь чад православия. А в душе вы презираете нас, хотя никогда в том не сознаетесь. Живите смирно, молитесь по-своему, не смейте касаться православной души, и все мы будем мирны к вам — только жалеть будем вас. А если вы, во имя «мира, любви» и прочих сладких словес, будете подкрадываться к сокровищу веры православной, то мы обнажим меч духовный, иже есть глагол Божий, и грозная анафема прогремит над вашими главами... Правда, вы ее не боитесь, но это будет полезно для тех, кто еще не потерял веры в Церковь Христову, кто знает и верует, что глагол ее не возвращается тощ...
Вы говорите, что «Бог принимает в Свое лоно (?) всех инаковерующих, инакодумающих... Господь не делал различия между Своими детьми»... Ну, не так думает, не так учит Апостол Павел. Если бы так было, то не стал бы он «инаковерующим, инакодумающим» грозить такими страшными анафемами, да еще повторять их. По-вашему, пожалуй, и еретик Толстой получит спасение, несмотря на отлучение от Церкви? Тогда зачем и Церковь Свою создал Господь? Да еще обетовал ей, что и врата ада не одолеют ее?! Ведь, если все дело в «любви и сострадании, всепрощении и мире», то к чему все заботы о Церкви, все эти вселенские соборы, учение св. отцов, подвиги и страдания исповедников? Иди за Толстым, повторяй слово любовь и спасешься... Нет, не так, моя «инаковерующая» корреспондентка: знаете ли, что и добрых-то дел нельзя делать спасительных, если не право веруешь? Вы удивлены? Вы не понимаете меня? И не поймете, если не усвоите со смирением учения Церкви Православной! В том-то и дело, что мы веруем и исповедуем, что благодать Божия спасительная изливается только в недрах Церкви Православной, а без таковой благодати нельзя и добра делать истинно спасительного. И кто уходит из Церкви, тот сам лишает себя сей благодати. Делают добро и язычники, но это добро только приближает их к Церкви, как это было с Корнилием сотником, а спасти их не может: для сего надобно войти в недра Церкви чрез спасительные таинства Церкви. Так ли вы веруете? Конечно, не так? Тогда о чем же мы с вами будем говорить? Скажу одно: если вы искренно ищите истины, то не скрывайтесь под анонимом, пишите мне свой адрес и я с любовью буду отвечать на ваши «сомнения и запросы», по мере моих сил и свободного на то времени. А если своим индеферентизмом в отношении к чистоте православной веры будете заражать других, то и вам — простите — истину глаголю, не лгу: и вам грозит та же анафема, какой Апостол подвергал всех «инаковерующих и инакопроповедующих». А что касается моих личных немощей, моего недостаточества по моему служению Церкви Вологодской, то одно скажу: все это видел я в себе, скорбел о сем, поведал многажды власти церковной о немощах моих, но ждал воли Божией, когда она скажет ясно в воле власти церковной. Пришел час, — и я с радостью ушел с кафедры, на коей служение было мне не по силам. Сего, думаю, довольно с вас. Разве прибавлю еще: по нашему православному разумению, не овцы судят пастыря, а пастырь — овец. Но это надо простить вам: ведь, вы — «инаковерующая»...
