Михаил Кравцов - Статьи о книге Зохар
Мидраш Неелам (Скрытый Мидраш) - эта часть, фрагментами располагающаяся в первом томе Зохара и в Зохар Хадаш, во многом подобна основной части Зохара. Но толкования в ней ведутся не только на арамейском языке, но и на иврите, и в качестве действующих лиц выступают иные, чем в Зохаре, авторитеты Мишны и Талмуда.
Ситрей Тора (Тайны Торы) - отрывки с таким названием находятся в первом томе Зохара. По своему характеру Ситрей Тора подобны Мидраш Неелам и посвящены преимущественно тайнам души и именам Ангелов.
Раза де-Разин (Тайна Тайн) - текст, повествующий о тайнах физиогномики и хиромантии. Находится во втором томе Зохара.
Райа Меhемна (Верный Пастырь) - этот раздел занят мистическим толкованием заповедей Торы. Центральным действующим лицом этого текста является пророк Моше (он и зовется верным пастырем). Помимо него в разделе действуют пророк Элиягу, раби Шимон и не называемые по именам праведники Мишны и Талмуда. Судя по составу действующих лиц, само действие происходит за гранью этого мира. Отрывки под названием Райа Меhемна содержатся во втором и третьем томах Зохара.
Ситрей Отийот (Тайны Букв) - этот текст находится в Зохар Хадаш и посвящен тайнам еврейского алфавита.
Тикуней hа-Зохар (Поправки, или Устройства Зохара) - эта книга составляет отдельный том и содержит семьдесят толкований первого слова Библии. По стилю, языку и другим особенностям этот текст близок к Райа Меhемна.
Остальные тексты, которые обычно выделяют, говоря о структуре Зохара, кажутся нам второстепенными или примыкающими к перечисленным выше, и поэтому мы их здесь не приводим.
Рассказ о составе Зохара будет неполным, если не упомянуть о том, что религиозная традиция считает дошедшей до нас лишь малую часть этой книги. Воспринял я предание, что книга эта была столь велика в своем объеме, что собрав ее вместе, можно было целиком нагрузить верблюда (5).
__________
5. Шалшелет hа-Кабала. Жолков, 1822, л. 23.
По своему содержанию Зохар - это мистический рассказ о тайнах небес и земли, о человеческой душе и мире Ангелов, о глубинах творения и временах Машиаха. В главных разделах книги сопричастны к этим тайнам являются раби Шимон бен Йохай и его ученики, изображенные Зохаром как замкнутый круг посвященных в сокровенное.
Повествование иногда ведется в виде традиционного для Мидрашим сопоставления стихов из Пятикнижия со стихами из других книг Писания. Изредка толкование анонимно, но чаще всего - это беседы раби Шимона с учениками или учеников между собой, происходящие порой на фоне странствий или вплетенные в канву иных событий. И нередко повстречавшиеся в пути люди, пролетевшая птица, деревья и горы включаются в напряженный рассказ о тайнах мира и Писания.
Все это излагается в возвышенной манере подчеркнуто скупым арамейским языком, который одновременно настолько гибок и изыскан, что с парадоксальной легкостью достигает головокружительного эффекта выражения невыразимого. Тест настолько полноценно организован, обладает таким динамизмом и столь захватывающей внутренней ритмикой, что может быть назван явлением вдохновенной поэзии (6).
__________
6. В качестве комплимента сравнение Зохара с поэзией выглядело бы весьма убого. Но это вовсе не комплимент - просто мы хотим дать читателю наглядное представление о Зохаре.
В необозримой литературе, созданной еврейской традицией, имеется совсем небольшое число книг, которые написаны на арамейском языке. Поэтому уместно задать вопрос, почему автор Зохара выбрал для своей книги именно этот язык? Научная критика вполне логично считает, что такая форма изложения была избрана автором книги для того, чтобы придать своему творению большую достоверность в глазах современников. Арамейский язык был обиходным во времена раби Шимона бен Йохая, и поэтому использование этого языка в псевдоэпиграфе сообщало последнему существенные черты подлинника. Судя по запискам Ицхака из Ако, для какой-то части ученых XIII века именно арамейский язык служил тем признаком, по которому они отличали настоящий текст книги раби Шимона от подделки. Быть может, здесь сыграло роль и воздействие других мистических книг (например, появившейся в XII веке книги Сефер hа-Баhир, приписываемой раби Нехемье бен `Гакана), сформировавших представление о том, что малоупотребительный в литературе арамейский язык лучше выражает глубину древней мистической мысли, ее эзотерическую непостижимость, чем привычный иврит.
Но не исключено, что за этим выбором могли стоять и более существенные, адекватные содержанию книги соображения. С точки зрения самого Зохара, арамейский язык, или Таргум (перевод) является удобным для высказывания на нем наиболее глубоких каббалистических тайн вовсе не из-за своей особой сакральности, а как раз наоборот - из-за некоторой своей ущербности. Это единственный язык, который не обязаны понимать святые Ангелы, в каком-то смысле невразумительный для них (7). И мудрец, чье мистическое толкование ведется на арамейском языке, как бы маскируется от неминуемой губительной ревности Ангелов (8).
__________
7. См. Зохар, 1, 9а и дальше.
8. См. там же и ср. там же, 5а. Эта концепция Зохара, говорящая о ревности Ангелов, кажется противоречащей известной истории из Талмуда (см. Хагига, 14б), где Ангел демонстрирует свое одобрение словам раби Эльазара бен Эрех, объясняющего Маасе Меркава. Очевидно, здесь нет противоречия, в Талмуде речь идет о проговаривании учеником уже известных текстов, то есть о специфическом обучении, в Зохаре же говорится о тайнах, открывающихся впервые.
Тот, кто немалое время посвятил изучению Зохара, знает и еще об одной особенности языка этого текста, рассмотрение которой может в известной степени пролить свет на сформулированный выше вопрос. Арамейский язык Зохара - это доведенная до совершенства терминология, терминология как таковая в своем предельном выражении. Как известно, термин всегда подчеркнуто отчужден от обыденного словоупотребления, несет на себе печать выделенности. Каждое слово Зохара, даже служебное, имеет свойство термина, носит указующий, а не описательный характер и жестко привязано к тому аспекту, на который указывает. Поэтому слова в Зохаре никогда не становятся синонимами.
На первый взгляд такое утверждение резко противоречит фактам. Принято считать, что характерным для стиля Зохара является употребление большого числа слов, обозначающих одно и то же понятие. Например, говоря о Сефирот (9), Зохар называет их ступенями, светами, силами, сторонами, мирами, небосводами, опорами, реками, потоками, цветами, днями, воротами, одеяниями, венцами, частями тела, именами и так далее. Однако эти термины обозначают не Сефирот в общем смысле, а либо конкретное состояние Сефирот, либо Сефирот какого-либо уровня или аспекта, либо способ передачи влияния в Сефирот, либо Сефирот в ракурсе их наполнения, либо в ракурсе их сосудов, либо Сефирот с точки зрения вышних, либо с точки зрения нижних и так далее. Так же обстоит дело со словами, которые в буквальном смысле являются синонимами и могут быть переведены на другой язык одним и тем же словом. К примеру, слова Генизу, Сетиру, Темиру, означающие скрытость, спрятанность. В Зохаре их смысл резко различается: Генизу - это скрытость в аспекте Йесод, Сетиру в аспекте Бина, а Темиру - в аспекте Мальхут. Это существенно отличает язык Зохара от языка книг Священного Писания. В этих книгах слово изначально несет в себе полноту смыслов и оттенков смысла, которые либо приглушаются, либо выступают на первый план в зависимости от общего контекста или от конкретного расположения слова среди других слов. Слово Зохара не знает меняющихся оттенков смысла, оно всегда равно самому себе и само творит свой контекст, а не зависит от него. Это предельно строгий язык, который выпячивает свою строгость и искусственность, дает возможность осознать и почувствовать ее и тем самым достигает того, что выражаемое понятие как бы сливается со своим термином и уже не логика языка владеет читателем, а сами сущности, о которых ведется речь. Быть может, именно в этом секрет того художественного совершенства Зохара, о котором говорилось выше. И очевидно, уместно сравнивать Зохар не с произведением поэтического мастерства, а с партитурой музыкального шедевра. Во всяком случае, большинство каббалистических концепций, возникших на основе Зохара, в большей степени схожи с интерпретацией музыкального текста исполнителями, чем с толкованиями литературного произведения.
__________
9. См. очерк в разделе Комментарии и примечания.
3.
Критика Зохара, которую можно назвать строго научной, существует едва ли более ста лет. За эти годы она выработала много убедительных аргументов, доказывающих позднее происхождение Зохара. Но трудно без иронии отнестись к тому факту, что колоссальная работа, проведенная авторами научных трудов, оказалась в главных своих выводах мало продуктивной и повторила все то, что является в какой-то степени традиционным знанием евреев о Зохаре. Вот, например, как сформулировал свой взгляд на авторство Зохара Иосеф Шеломо Дельмедиго, ученый раввин XVII века:
