Феодор Студит - Сочинения
Здесь, братия, нужно терпение, здесь даруются богосплетенные венцы за добрую веру. Не постыдимся свидетельствовать о Господе нашем. Не отстанем от Фаддея, новопризванного мученика, и других, вместе с ним исповедавших и вслед за ним отшедших, которых вы, конечно, знаете по именам. И ныне Церковь Божия обливается кровью мучеников, орошается также и горестями подвизающихся и разнообразно притесняемых. Заключенные, одинокие, стесненные, отлученные от лицезрения всех, лишенные необходимого, алчущие, жаждущие, не видящие луча солнечного — все они проливают свою кровь, каждый день умирая, как возглашает Павел (1 Кор.15:31), и весь день умерщвляемые, как воспевает Давид (Пс.43:23). Но если с Ним (Христом) умерли, то с Ним и оживем; если терпим, то с Ним и царствовать будем (2 Тим.2:12).
В прежние времена благодать избрала тех, кои были избраны в число мучеников Христовых. Веками появляются мученики. Но Христос сказал: надобно придти соблазнам (Мф.18:7), дабы избранные воссияли, как солнце, а плевелы выступили, как мрак. О, братья, в этом роде, лукавом и развращенном, будем, как светила, сияющие во тьме ереси, ибо Христос избрал нас в торжество Свое, во славу Православия, дабы, как для нас древние, так мы для последующих поколений оказались утверждением и примером и в день пришествия Христа ликовали.
Наше мученичество более явно, чем мученичество древних. Ведь дело идет не о природах или волях во Христе, или о спорных вопросах в этом роде, отрицание которых, будучи чисто отвлеченным, не дает осязательных последствий. Ныне же предмет спора или нечестия не только не отвлечен, но и очевиден, ибо наши противники не только говорят и превратно учат, что Христос, Богородица и все святые неизобразимы, но и уничтожают их изображения, называя божественные образы заблуждением и погибелью для души. О, иудейское и языческое противоречивое нечестие! Вообще, явление, о котором идет речь, есть не что иное, как один из измененных видов иудейства или язычества; иудей или язычник говорит христианину: отрекись от Христа и Богоматери. То же самое говорит и иконоборец, ибо икона Христа и Богородицы носит то же имя: Христос и Богородица. Таким образом, говорящий об отречении от иконы, открыто требует отречения от того, чья это икона.
Это слова не мои, ничтожного. Послушай, что Бог всяческих говорит Моисею: сделай двух херувимов (Исх.25:18), то есть повелел ему сделать изображения херувимов. Если бы имелась в виду природа Херувимов, то едва ли можно было приказать сотворить их. И опять говорит: сделай себе медного змея (Чис.21:8). И здесь также повелевает сделать образ змия.
Но таково по природе соотношение первообразного и производного, что производное, т. е. образ, называется именем первообраза. При отрицании одного, отрицается и другое, ибо они существуют во взаимной связи. Существует Ангел, поэтому существует и изображение Ангела; существует змий, поэтому есть и изображение змия; то же должно думать и относительно всего действительного. В одних случаях они называются образами того, что изображают, а в других, в силу соотношения, называются именем первообраза, а не изображением его.
Об этом говорит и священный апостол: а над ним Херувимы славы, осеняющие очистилище (Евр.9:5), именем первообразов обозначая образы. Выслушай и святого Василия Великого: «Да будет изображен на картине и Подвигоположник в бранях, Христос». Он не сказал: «Да напишется образ Подвигоположника в бранях, Христа», но сказал: «Да будет изображен Христос». Послушай и Григория Нисского: «Вот и Исаак», — он назвал Исааком образ Исаака. Послушай и Иоанна Златоуста: «Вот Ангел в образе». Он не сказал, что видел образ Ангела на иконе, но Ангела. В образе является первообраз, как в образе Креста — Животворящий Крест, поскольку в почитании одно от другого не различаются. Поэтому изображение носит имя первообраза, ибо и образ Креста называется Крестом. Так же мы в праве говорить и в приложении к царю, ко всякому человеку и всякому виду существующего. Божественный Василий говорит, что царем называется изображение царя и Петром — изображение Петра.
Я скажу и нечто высшее: и человек есть бог, как образ Божий. В таком же смысле и Василий назвал Христом образ Христов, ибо он, повторяю, сказал: «Да будет изображен на картине Христос, а не образ Христа. Если противники не согласны с этим, тем они отвергают божественные слова; кроме того, на деле, хотя не на словах, отрицают, что Христос вочеловечился, ибо если Он стал человеком, то, конечно, и изображается; ведь первое свойство человека это — изобразимость. А если Он неизобразим, то и не человек, а бесплотен и, следовательно, еще Христос не пришел, как пустословят иудеи. Таким же образом они исключают и изображение Богородицы и всех святых, как будто она — не Матерь Божия и они — не слуги Христовы. Златословесный говорит: «Твои дела для меня яснее твоих слов».
Итак, вытекает, что иконоборцы поистине иудействуют, а страдающий за иконы страдает за и ради Христа, Богородицы и всех святых. Подвизающийся и восстающий за них есть истинный мученик и исповедник Христов и против этого нельзя ничего возразить. Мученики суть Маккавеи, не согласившиеся нарушить закон вкушением свиного мяса; мученик Предтеча — за истину обличения. Мученик — некто отказавшийся дать овол на построение капища, другой — исполнить нечестивое приказание.
Нужно ли распространяться? Можно ли утверждать, как говорят некоторые несчастные, что подвизающийся за Христа не есть мученик? Наоборот, он — истинный мученик, ни в чем не уступающий пострадавшим от язычников или иудеев, свидетель на небе верный (Апок.1:5).
Вообще, если отрицающий образ Креста распространяет отрицание и на Крест, тем более отвергающий икону Христову распространяет отрицание на Христа. Таким же образом, тот, кто страдает и за Крест, и за его образ, есть в полном смысле мученик; и страдающий за икону — в большем смысле, ибо то есть знак, а это — вид Христа. Прошу вас, святые мои братия, причастники божественного звания, во–первых, поминайте меня, смиренного, молясь, чтобы я на деле доказал то, о чем говорю, и не был побежден от нападений невидимых и видимых. Затем, будьте осторожны по отношению к себе в предстоящем подвиге. Да не возгорится в вас пламя помышлений из–за недостаточности разумения смысла событий, с глубокою мудростью руководимых Промышлением, почему они и недоступны человеческому разуму. Да не случится с вами то, о чем поете в псалмах: едва не пошатнулись ноги мои, едва не поскользнулись стопы мои, — я позавидовал безумным, видя благоденствие нечестивых (Пс.72:2). Лучше внимайте словам Господа: Ждите Меня, говорит Господь, до того дня, когда Я восстану (Соф.3:8); претерпевший до конца спасется (Мф.10:22).
Послание 371(559). МонахинямВаше письмо почтенно, приветствие разумно, а известие, — как сказать? Печально или радостно? Отошел мой отец, исповедник Христов, второй Иов, краса монахов, водворитель любви, вселюбезный муж, Божий человек, многослезное око, любознательный ум, обогащенный божественным ведением, великий во смирении, многосторонний в разумении, славный еще до принятия монашества, еще более высокий в монашеском совершенстве. Привязавшийся к любви Божией и поэтому возненавидевший мир, туне отдавший Христу все свое богатое состояние, затем разлучившийся со славной супругой, родом, друзьями и знакомыми, оставивший земное достоинство, дом, город, отечество, и это — несмотря на цветущий возраст, благообразие лица и высоту роста, крепость тела и разносторонность своих способностей, духовных и телесных. Если кто скажет и больше этого, все же не охватит достоинств этого мужа. Он отошел и взошел ко Господу. Где и как? С трудом отторгнутый от паствы вследствие ужасной ереси иконоборства, заключенный в темницу в столице еще на два слишком года, затем сосланный на какой–то остров и там закончивший свой подвижнический путь за Христа. Это горе для меня безболезненно и даже очень радостно. Он не умер, а перешел в вечную жизнь; не земля его покрыла, а небо приняло. Встретил его лик исповедников, дружество подвижников — там истинный свет, там места блаженного упокоения за все те труды и болезни, какие он перенес во плоти в подвигах и исповедании.
Теперь у меня торжество, праздник, веселие, но также и у всех православных, проводивших ныне к Богу, в качестве своего защитника, соревнователя прежде подвизавшихся мучеников. Да веселится Церковь, приобретая еще столпы. Да радуется священное общество, что в мире опять восходят светила, сияющие сидящим во тьме ереси. О, отче, как прекрасен твой путь! Как преподобна твоя память! Как блаженно воспоминание о тебе! Весь ты сияешь, весь любезен. Кто, увидев, не возлюбил тебя? Кто, встретившись, не испытал сладостного чувства? Твое общество заветно, твоя добродетель известна. Что же остается? Поминай как свое стадо, так и меня, сына своего, хотя и ничтожного и презренного. Ты знаешь любовь свою ко мне, как и я свою к тебе. Возопи ко Господу обо всей Церкви. Помолись и обо мне, жалком, чтобы я поскорее пришел к тебе тем же путем, каким ты скончался. Таково мое обращение к общему отцу. А вас я прошу не изменять вере, жить преподобно, чтобы вместе с ним наслаждаться вечной славой, ибо вы его близкие, каждая особенно: одна — как супруга, другая — как родственница супруги.
