Виктор Санчес - Тольтеки нового тысячелетия
- Хорошо! Тогда идите к нам, споем и станцуем вместе!
Маноло и остальные подошли к разведенному виррарика костру. Там уже собрались остальные индейцы. Перед тем как вернуться к песням и танцам, они решили поинтересоваться тем, что случилось с грузовиком. Маноло снова стал рассказывать всю историю с поломкой старого грузовика и поисками нового. Все шло гладко до тех пор, пока он не возвестил им, что пригнанный нами грузовик может вместить только двадцать пять человек. Услышав это, виррарика озабоченно зашептались. В этот миг теварис (метисы) поняли, насколько большая ответственность возложена на них. И тут на арене появляется грузовик и один из виррарика разочаровано восклицает: "Ай! Там и в самом деле не поместится больше двадцати пяти человек, а нас тридцать три!" Тайяу, виррарика примерно тридцати лет, известный хорошим знанием испанского и поэтому отчасти выступающий в качестве представителя индейцев, излагает нам суть сложившейся ситуации:
- Понимаете, они так нервничают потому, что каждый потратил очень много сил, чтобы оказаться здесь. Если уж ты начал паломничество, и потом не
попал на Хумун Куллуаби - это может плохо кончиться, можно заболеть или случится что-то в этом роде. А ведь у каждого есть свои, и очень важные причины дойти до Горы, и каждый приготовил свои подарки Духу. Хикарерос должны завершить свою миссию, к которой они готовятся на протяжении вот уже пяти лет. Остальным нужна помощь Духа потому, что у них в семьях есть больные, а кто-то исполняет обет. Неужели мы оставим их здесь? Пока Тайяу говорил, ропот среди виррарика все возрастал, пока они не загомонили все вдруг. Хотя они говорили на своем языке, в их речи то и дело мелькали испанские выражения, так что теварис поняли, что речь идет о том, каким путем осуществить отбор тех, кто поедет, а кто останется здесь. Кое-кто заявлял: "Нет, я не поеду!" или "Я останусь здесь!", а другие наоборот, говорил: "Пусть едут только хикарерос - раз мы не можем поехать все, пусть едут те, кому это больше всего надо!" Хотя они не впадали в ярость, вообще мне никогда не приходилось видеть, чтобы виррарика на что-то сильно сердились, - дискуссия продлилась не меньше получаса. Все это время мы - теварис - чувствовали себя последними свиньями, из-за которых и заварилась вся эта каша.
Все это время маракаме Антонио, и уруквакалп Лусиано, старейшие и самые уважаемые представите ли группы, лежали себе в стороне около костра, словно разгорающийся спор их совершенно не интересовал.
- Эй, Маноло, почему бы тебе не раздобыть другой грузовик, чтобы мы могли увезти всех? - спросил Тайяу.
Посоветовавшись, теварис пришли к выводу, что это невозможно. А если бы не удалось раздобыть тот грузовик? Маноло содрогался от одной мысли о возможных последствиях.
- Жаль, но мы ничего не сможем сделать, придется ехать только на этом грузовике.
На мгновение воцарилась тишина. И тут поведение виррарика резко изменилось, словно не найдя решения после долгой дискуссии, они решили, - просто решили, и все, - перестать тревожиться и волноваться, не придавать особого значения собственной значимости.
- Отлично! Если всем ехать невозможно, пусть наши старейшины (в это время все еще лежавшие у костра - решат, кому ехать, а кому оставаться!
Не говоря больше ни слова, виррарика принялись за работу: один индеец достал маленькую ритуальную скрипку, другой - такую же маленькую гитару. Они заиграли, а остальные, так же безмолвно, выстроились друг за другом в длинную цепочку, и начался ритуальный танец. Гитара и скрипка издавали характерные для ритуальной музыки виррарика короткие повторяющиеся аккорды, обладающие, при всей их простоте, колоссальным воздействием. Их никогда не устаешь слушать, и чувствуешь, что музыка как бы связывает тебя с какой-то неведомой силой, исходящей из неведомого пространства, силой доброй и радостной. Эту мелодию легко услышать в походе, на танцах, на охоте за Хикури и за оленем.
Цепочка индейцев, превратившись постепенно в спираль, закружилась вокруг костра, все ближе и ближе придвигаясь к Татевари. Почти коснувшись пламени, спиралевидная цепочка вдруг изменила направление и начала раскручиваться назад. Индейцы двигались ритмично, ни разу не натолкнувшись друг на друга. Казалось невероятным, нечеловеческим, но так и было: мужчины и женщины двигались вокруг огня в танцевальном ритме настолько слитно, что казались единым целым, только тени мелькали и слышался треск поленьев. Время от времени кто-то из них произносил что-то на своем языке, тогда они останавливались и о чем-то совещались, время от времени радостно восклицая, а в это время другие свистели в рожки, сделанные из бычьих рогов. Все это знаменовало "прибытие" в одно из священных мест индейцев. Мы, теварис, изумленно наблюдали за этим невероятно красивым и волнующим ночным представлением, и старались усвоить преподанный нам урок. Свое восхищение и признательность мы решили выразить в таком же танце, только несколько в стороне, так как не осмеливались влиться в индейскую группу. Когда виррарика увидели, что мы танцуем так же, не останавливаясь, не отдыхая, хотя прошло уже несколько часов, они начали подбадривать нас:
"Ага! Вот так! Правильно!"
Часа через три танец прекратился, но не прекратилось состояние обостренного внимания. Один из индейцев начал выкликать имена, названия священных мест, произносил еще какие-то непонятные нам слова на своем языке, а все остальные хором подхватывали их, и сопровождали приветственными криками. Это было благословение всему самому важному в их мире, и одновременно призывание удачи для всех паломников, удачи в трудном путешествии, в которое они отправлялись. Среди этих слов мы разобрали даже названия наших машин и грузовика, к которым тоже призывалось благословение. Благословения призывались и на нашу голову.
Снова начался танец, продлившийся около двух часов. Затем все отправились спать. Путешествие на Хумун Куллуаби началось!
Огромное скопище зданий, небоскребов, улиц начало быстро уменьшаться в размерах, превращаясь в бескрайнее бетонное озеро. Самолет поднимался все выше, и вскоре город полностью скрылся за облаками. Я прикрыл веки и постарался расслабиться - наконец-то я на пути домой! Я еще плохо отдавал себе отчет в том, что же такое приключилось со мной там, в горах, однако чувствовал, что рано или поздно весь этот хаос впечатлений уляжется, и я сумею восстановить внутреннее душевное равновесие. Еще раз я мысленно перебрал в памяти все эпизоды моего пребывания в Мексике, завершившиеся этим взлетом: горные маршруты, встречи с виррарика, духовный опыт, приобретенный в пустыне Сан Луис, работа с учениками. Виррарика считают свою жизнь путем, на котором каждый прожитый день - это один шаг. Ведет этот путь к Духу. И я все время, с самого раннего детства, представлял себе свою жизнь точно так же, в этом же ключе. Каждое мое дело, каждое начинание приближали меня к Источнику Всего, к Началу. Путь мой проходил по удивительно странным местам, я переживал самые невероятные, и на первый взгляд, ничем не связанные между собой приключения. И все же я чувствовал между всеми этими событиями есть какая-то внутренняя связь, что все они связаны с моими поисками своего подлинного "я", осознания моей связи с Духом.
Сюда можно отнести и чтение книг о Мексике в детстве, мои приключения в походах, исследование Мексики, встречи с крестьянами и индейцами, проникновение в мир мистики, психологии, антропологии и затем - антиантропологии. Встреча с Духом Земли. Открытие моря и китов, разговоры с дельфинами. Полеты на планере, чем я зарабатывал на жизнь в течение года своего "отсутствия". Рабочие группы, курсы, конференции в различных странах. Странствия по джунглям, пустыням, горам со снежно-белыми вершинами, по каньонам и горным рекам, спуски по речным порогам. Озера. Мое пребывание в мире нагуаля, ощущение смерти, стоящей всего лишь в нескольких сантиметрах от меня. Создание "Учения Дона Карлоса" и все, что за этим последовало.
Я двигался вперед, не позволяя себе и малейшей передышки, но труд этих лет, и ощущение слабого шепотка Духа, зовущего, ведущего меня вперед, я не променяю ни на что. Да, моя цель - приобщение к мистическому. Не знаю, куда унесет меня этот самолет, но теперь я спокоен - я был в том мире, о котором мечтал, жил той жизнью, о которой мечтал, так что теперь мне уже не о чем мечтать и моя борьба была не напрасной. Теперь я готов умереть с улыбкой на устах. Мне пришли на ум слова стихотворения, точнее, песни кубинского поэта и певца Сильвио Родригеса, называющейся "В конце пути": "даже в объятиях смерти мы не перестанем улыбаться".
И я был рад, что наконец-то начался мой путь на Хумун Куллуаби. Не научная командировка, не экзотическое путешествие в мир индейского фольклора, а еще один шаг, неизбежный шаг, на моем пути к Духу. Конечно, я часто слышал о Хумун Куллуаби от индейцев, знал из первых рук описания стоянок на этом священном пути, но то, что я должен пережить на этой горе... то, что переживают там индейцы - для меня это оставалось полной тайной. Я вспомнил слова дона Хуана, переданные Кастанедой: "Тот, кто отправляется за Знанием, подобен воину, отправляющемуся на войну - он полностью осознает себя, испытывает трепет, но в то же время полностью уверен в своих силах". Даже мои драгоценные виррарика, и те испытывают страх и трепет. Однажды у меня состоялся с одним двадцатидвухлетним индейцем такой разговор:
