Джон Стотт - Послание к Ефесянам
Какой должна быть жизнь, можно узнать только по природе божественного призвания, которое и определяет ценность жизни. Что это значит? Новое общество, сотворенное Богом, характеризуется двумя основными чертами. Во–первых, это «один» народ, состоящий как из евреев, так и из язычников, единая семья Божья. Во–вторых, это «святой» народ, не похожий на людей из окружающего мира, отделенный (подобно Израилю в дни Ветхого Завета) и принадлежащий Богу. Так как народ Божий призван стать единым и святым, он должен стремиться проявлять единство и чистоту. Единство и чистота — вот две основные черты жизни, достойной божественного призвания Церкви. Апостол обсуждает вопрос о единстве Церкви в стихах 1–16, а вопрос о ее чистоте в 4:17–5:21.
За последние пятьдесят лет о единстве Церкви было сказано и написано очень много. История отношения современников к этому вопросу начинается с широко известного «Призыва ко всему христианскому народу», который прозвучал в 1920 году на Конференции Англиканских епископов в Ламбете под председательством Рендола Дейвидсона, архиепископа Кентерберийского. Постепенно движение по воссоединению набирало обороты. Можно назвать два примечательных события: инаугурация Церкви Южной Индии в 1947 году и создание Всемирного совета Церквей в 1948. Начиная с этого времени одни объединенные церкви сменяли другие, но затем движение пошло на убыль. Поэтому чрезвычайно важно свежим взглядом посмотреть на Еф. 4:1–16. Это одно из двух классических мест Нового Завета, в котором говорится о единстве христиан (другое относится к Ин. 17). Этот отрывок должен помочь нам осознать важность христианского единства и здраво относиться к тем, кто заблуждается по данному вопросу.
Павел выделяет четыре отличительных признака того единства, которого желал бы Бог Своему новому обществу. Вот они:
1. Оно зависит от милосердия и отзывчивости, ставших чертами нашего характера и поведения (ст. 2).
2. Оно возникает вследствие единства нашего Бога (ст. 3–6).
3. Оно обогащено разнообразием наших даров (ст. 7—12).
4. Оно зависит от нашей зрелости (ст. 13—16).
Теперь мы рассмотрим, почему милосердие, единство, разнообразие и зрелость мы считаем ключевыми словами этой части послания.
1. Единство христиан зависит от их отзывчивости и милосердия (ст. 2)
В начале этой части Павел рисует картину жизни, достойной нашего звания. Он выделяет пять основных качеств, которыми должны обладать люди: смиренномудрие, кротость, долготерпение, взаимное снисхождение и любовь. Он просил Бога, чтобы мы могли стать «укорененными и утвержденными в любви» (3:18), и теперь призывает нас вести такую жизнь. С этого начинает Павел, с этого следует начать и нам. К сожалению, сегодня очень многие отдают предпочтение организационным моментам (они, несомненно, важны), но Апостол вначале говорит о нравственности, и нам должно следовать его примеру. Разумеется, нравственность гораздо важнее, особенно если речь идет о христианском единстве.
В древнем мире смиренномудрие не считалось достоинством человека. Греки никогда не использовали слово «смирение» (tapeinotes) с оттенком одобрения или восхищения. Напротив, оно ассоциировалось у них с образом жалкого, униженного, «покоренного раба»[107]. И это продолжалось до тех пор, пока не пришел Иисус, — Он один из всех многочисленных религиозных вождей мира и учителей нравственности указал на ребенка как на образец для подражания.
Более того, Павел использует здесь слово tapeinophrosyne, что означает «смирение разумения», смиренное признание достоинств других людей, смиренномудрие, которое было во Христе и которое привело Его к тому, что Он «уничижил Себя Самого, приняв образ раба» (Флп. 2:3–8, это же слово использовано в ст. 3).
Смирение чрезвычайно важно для единства. За любым видом разногласия заметно присутствие гордости, в то время как смирение — это залог согласия. Доказать это на практике не составит большого труда. Есть люди, которые располагают нас к себе с первых же минут общения. Именно они, по нашему мнению, оказывают нам должное уважение. Но есть другая категория людей, высокомерных, к которым мы сразу же начинаем чувствовать неприязнь. Другими словами, тщеславие или его отсутствие может стать ключевым фактором в развитии наших взаимоотношений. Но если вместо того, чтобы искать уважения других (что есть гордость), мы оказываем им почтение, признавая тем самым их Богом данное достоинство (что есть смирение), мы способствуем установлению гармонии в новом Божьем обществе.
Кротость (prates) горячо приветствовалась Аристотелем. Он не любил крайностей и стремился к «золотой середине», видел в praotes качество умеренности, «средство, позволяющее сохранять равновесие между гневом и безразличием»[108]. Слово «кротость» использовалось также для характеристики прирученных животных и потому являлось синонимом не «слабости», а скорее умения сдерживать силу. Это качество сильной личности, которая может быть госпожой себе и слугою другим. Кротость есть «отсутствие склонности утверждать свои права в присутствии Бога или человека»[109]. Это особенно ценно в пастырях, которые также должны использовать свою власть только в духе кротости (1 Кор. 4:21, 2 Тим. 2:25).
«Смиренномудрие» и «кротость» образуют естественную пару, ибо «кроткий человек мало думает о своих собственных желаниях, как и смиренномудрый о своей выгоде»[110]. Обоими качествами обладал Господь Иисус, Который говорил: «…ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:29 (praos… kai tapeinos); ср.: 2 Кор. 10:1).
Третье и четвертое качества также могут считаться парными, ибо долготерпение (makrothymia) есть продолжительное терпение, проявляемое по отношению к очень тяжелым людям, которое и Бог во Христе проявил по отношению к нам (напр.: Рим. 2:4; 1 Тим. 1:16). Фраза же снисходя друг ко другу говорит о том взаимном терпении, без которого ни одна группа людей не сможет жить в мире и согласии. Любовь названа последней в череде всех качеств — она объемлет предшествующие четыре и становится венцом добродетелей. «Любить» — значит желать благо другим. Связующие свойства любви отмечаются и в Послании к Колоссянам 3:14.
Вот как называются пять основополагающих камней, составляющих фундамент христианского единства. Если их нет, то единство невозможно. Когда же в фундамент взаимоотношений закладывается подобная связка, есть надежда, что видимое единство будет проявлено. Никакое единство не сможет снискать благоволения Божьего, если оно не будет следствием благости.
2. Единство христиан как следствие единства нашего Бога (ст. 3–6)
Даже беглое прочтение стихов 3—6 (некоторые исследователи принимают их за часть христианского гимна или Символа веры, читаемого при крещении) поражает многократным повторением слова «один» — оно появляется 7 раз. Более внимательное прочтение позволяет увидеть, что три раза из семи оно относится к Триединому Богу (один Дух, ст. 4; один Господь, ст. 5, то есть Господь Иисус; и один Бог и Отец всех, ст. 6), а еще четыре связаны с нашей христианской жизнью и говорят о наших взаимоотношениях с Троицей. Это можно выразить тремя простыми утверждениями.
Во–первых, существует одно тело, так как есть только один Дух (ст. 4). Этим Телом мы называем Церковь. Тело Христа (1:23) составляют верующие как из евреев, так и из язычников. Причем своим единством Церковь обязана одному Святому Духу, Который пребывает в ней и животворит ее. Павел об этом пишет так: «Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом» (1 Кор. 12:13). Таким образом именно один Дух Святой делает из нас одно тело.
Во–вторых, у нас одна надежда, связанная с нашим призванием (ст. 4), одна вера и одно крещение (ст. 5), которые МЫ обретаем потому, что существует только один Господь. Ибо Господа Иисуса Христа мы считаем единственным объектом веры, надежды и крещения всего христианского народа — именно во Христа Иисуса мы уверовали, в Него мы были крещены (напр.: 1 Кор. 1:13, Гал. 3:27) и Его пришествия мы ждем с невыразимой надеждой.
В–третьих, существует одна христианская семья, включающая всех (ст. 6), потому что есть один Бог и Отец… Который над всеми, и чрез всех, и во всех нас. В некоторых манускриптах мы встречаем фразу «во всех вас», где разъясняется, что «все», кому Бог есть Отец, это только «все христиане», а не «все люди» или просто «всё» (то есть вселенная). Армитаж Робинсон называет добавленное местоимение «робким проблеском»[111]. Возможно, так оно и есть. Несмотря на то что в подавляющем числе манускриптов нет этого местоимения, оно представляется мне правильным проблеском. Ибо те «все» над, чрез и в которых Бог есть Отец, и есть Его семья, Его искупленные дети (ср.: 1:2,17; 2:18–19; 3:14–15).
