Иеромонах Никон - ЖИТИЕ И ПОДВИГИ ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО ЧУДОТВОРЦА
В 1354 году Святитель Алексий был утвержден от Вселенского Патриарха Каллиста в звании Митрополита Всероссийского. В том же году, как знают читатели, Преподобный Сергий был возведен в сан игумена. С сего времени тесная дружба соединила их союз любви, и эта святая дружба не прекращалась уже до самого гроба. Они вместе делили и радость и горе, вместе служили Церкви и родной земле. Едва Митрополит Алексий возвратился в новом сане из Царьграда, как его смирение омрачилось смутами на Востоке. Патриарший собор в Константинополе, уступая требованию западнорусских Князей, поставил некоего Романа митрополитом Западной Руси. Роман, не довольствуясь Галицией и Волынью, потребовал доходов от Тверского Епископа. Но и в Киеве не приняли Романа, а Тверской Епископ, несмотря на желание своего Князя, не хотел иметь никакого сношения с Романом. Россия, почитая законным Митрополитом только Алексия, встревожилась. Чтобы положить конец этим смутам и тревогам, смиренный Святитель вынужден был в 1356 году снова отправиться в Царьград. Туда же явился и Роман. Патриарх подтвердил Роману, чтобы он был митрополитом только Литвы и Волыни, а Алексию предоставил считаться Митрополитом Киевским и Великой России. На возвратном пути из Царьграда блаженный Святитель встретил новое бедствие. На Черном море поднялась страшная буря – волны катались как горы, и корабль каждую минуту готов был исчезнуть в страшной пучине. Все бывшие с Митрополитом отчаивались в спасении. Святитель молился, молился усердно; он дал обет соорудить храм во имя того святого, которого память будут праздновать в день высадки пловцов на берег. Господь услышал молитву Святителя, настала тишина, и корабль благополучно пристал к берегу 16 августа. И так Святитель стал теперь должником Всемилостивому Спасителю. Скопившиеся в его отсутствие дела по управлению Церковью замедлили исполнение сего обета.
Прошло пять лет. Митрополит нередко посещал своего пустынного друга, Преподобного Сергия, и совещался с ним обо всем, что касалось церковных дел.
В одно из таких посещений Святитель сказал игумену:
– Возлюбленный! Хочу просить у тебя одного благодеяния и надеюсь, что твоя любовь не откажет мне в этом.
– Мы все готовы служить твоей святыне, – смиренно отвечал Сергий, – ничто тебе не возбранено в моей обители.
– Хочу, – продолжал Митрополит, – исполнить мое давнее обещание построить монастырь в честь нерукотворенной иконы Спасителя, – и святитель рассказал о том, что было с ним на Черном море.
– Доброе дело затеял ты, – сказал пустынножитель, – помоги тебе Господь выполнить его! А чего потребуешь от сына твоего – все готово для тебя119.
– Уступи же мне своего возлюбленного Андроника в настоятели для этой обители, – сказал тогда Митрополит.
– Твоя воля, – отвечал Сергий, и Святитель, наделив обитель Пресвятыя Троицы милостынею, тогда же взял с собою в Москву Преподобного Андроника. Обитель была основана в 1361 году на берегу Яузы.
В 1365 году Святитель Алексий основал обитель в самом Кремле в честь чуда Архистратига Михаила, на месте, подаренном ему татарскою царицею Тайдулою. Это был благодарный памятник чуду, совершившемуся над сею царицею 6 сентября. И для Чудова монастыря, по свидетельству Преподобного Иосифа Волоколамского, Митрополит Алексий «испросил честных старцев у Сергия», а других взял из иных монастырей. И эти иноки «жили иночески, жизнию духовною, так что многие приходили к ним, старые и юные, и получали пользу»120.
Мудрые советы смиренного старца и его святая равноангельная жизнь подали Святителю мысль приготовить в лице Сергия достойного себе преемника первосвятительской кафедры. Чувствуя ослабление старческих сил своих, он хотел поступить по примеру своего предшественника, Митрополита Феогноста, который еще при жизни, вместе с Великим Князем, просил Патриарха не назначать себе другого преемника, кроме него, то есть Алексия.
И вот он вызывает к себе в Москву Преподобного Сергия из его любимого уединения. Пеший идет старец игумен к своему другу Митрополиту. «До глубокой старости любил угодник Божий труды, – замечает при этом летописец, – и никогда не ездил на конях, а всегда ходил пешком»121.
С любовию встречает Святитель пустынного гостя. Среди беседы он вдруг приказывает принести золотой «парамандный» крест, украшенный драгоценными каменьями, и дарит его Сергию. Смутился смиренный любитель нищеты. Ему и на мысль не приходили такие почести.
– Прости мне, владыко святый, – говорит он с глубоким поклоном Святителю, – от юности я не был златоносцем, а в старости тем паче желаю в нищете пребывать.
– Знаю, – отвечает ему старец Митрополит, – знаю, что таково всегда было твое житие, но теперь покажи послушание и прими от нас сей дар в благословение.
Сказав это, он своими руками возлагает на Сергия золотой крест, «как бы в знак обручения святительского сана»122, и говорит ему: «Ведаешь ли, Преподобный, для чего я теперь призвал тебя и что хочу сделать с тобою?» «Почему могу знать это, господин мой?» – скромно отвечал смиренный Сергий. «Держал я, – говорит Святитель, – Богом врученную мне митрополию, сколько Ему, Господу, было это угодно, теперь вижу, что близок мой конец, не знаю только дня моего скончания. Я желал бы, пока сам жив, найти человека, который мог бы после меня пасти стадо Христово». Тут Митрополит упомянул, что на его место, вероятно, будет назначен Киприан, но что он совсем не знает этого человека и потому не может спокойно положиться на него. «В тебе вижу я мужа, достойного править слово истины, – продолжал он. – Знаю достоверно, что все – от великодержавного до последнего человека – тебя пожелают иметь своим пастырем. Теперь, заблаговременно, ты почтен будешь саном Епископа, а после исхода моего и престол мой восприимешь».
Глубоко смутило смиренномудрую душу Сергия столь неожиданное предложение старца Святителя; с великим уничижением, даже со скорбию он стал отрекаться от предлагаемой ему чести: сан святительский казался ему бременем не по силам. «Прости мне, владыко святый, – говорил он, – ты хочешь возложить на меня бремя свыше меры моей, ибо кто я, грешный и худейший паче всех человек? Нет! Ты не найдешь во мне чего ищешь!»
Долго Святитель уговаривал Сергия принять великий сан; он приводил ему примеры из житий святых и убеждал словами Священного Писания, но все было напрасно – смиренный пустыннолюбивый Сергий никак не мог примириться с мыслью о принятии на себя архиерейского сана и наконец решительно сказал своему другу Святителю: «Владыко святый! Если не хочешь ты отгонять моей нищеты от твоей святыни, то не говори больше об этом моей худости, не дозволяй и другим побуждать меня к тому – поверь, что невозможно найти во мне того, чего желаешь ты»123.
Тогда прозорливый Святитель увидел, что если он еще будет настаивать на своем желании, то заставит Сергия удалиться в какую-нибудь безвестную пустыню, и, опасаясь, чтобы совсем не скрылся светильник, тихим светом озарявший и благодатною теплотою согревавший его паству, переменил разговор. Утешив старца словом отеческой любви, он отпустил его с миром в обитель.
Исполненный глубокого смирения отказ Преподобного Сергия от святительской кафедры всегда останавливал на себе благоговейную мысль писавших о его житии. Соберем здесь уроки духовной мудрости, извлеченные пастырями Церкви из сего поступка Сергиева.
«Кто может изъяснить сию священную распрю? – рассуждает Московский святитель Филарет. – Духовный же, по слову Апостола, востязует убо вся, а сам той ни от единаго востязуется (1 Кор. 2, 15). Мы только знаем от того же Апостола, что комуждо же дается явление Духа на пользу (1 Кор. 12, 7): и один дар нельзя переменить на другой по произволу».
«В этой духовной борьбе, – говорит другой святитель Московский, митрополит Платон, – один старался одержать победу над другим, а сей другой старался одержать победу над самим собою, – и оба остались победителями! – Один дал верх и торжество своему смиренномудрию; другой, уступая изволению Духа Божия, управляющаго сердцами праведников, как бы возложил венец славы на смиреннаго подвижника! Редкая вещь! Чего другие, подстрекаемые честолюбием, всеми мерами ищут, того всемерно отрицается и избегает праведник! Но не позволим себе думать, будто Сергий в сем случае воспротивился званию Божию. Нет, он исполнен был Святаго Духа, Который управлял его душею и располагал ее к тому, чего требовала его добродетель и польза других».
Третий архипастырь, Херсонский архиепископ Никанор, рассказав сию историю в поучение своим слушателям, с горечью восклицает: «А мы кто? Златоносцы, недостойные быть келейниками у Преподобного, и носим сии златотканые одежды, и тяготу, и высший долг архиерейства!.. И больно нам за наше недостоинство, когда читаем все это в житии Преподобного Сергия!.. Что же делать? Бежать ли всем в пустыню?» – вопрошает проповедник-святитель. И указав на многих святых Божиих, свято поживших и Богу угодивших в высоком сане и звании, среди богатства и блестящей обстановки, указав на того же Святителя Алексия, который «вот тоже носил золотой крест, камнями дорогими украшенный», заключает, что не во внешности дело, а в смирении, что лучше всего в сем случае следовать заповеди Апостола Христова Павла: каждый поступай так, как Бог ему определил, и каждый, как Господь призвал (1 Кор. 7, 17–31). Так святой Апостол не только заповедует, но и повелевает по всем церквам124.
