Анри Каффарель - В присутствии Бога (100 писем о молитве)
Но его любовь не довольствуется этим. Воздавать благодарение среди людей, воздавать благодарение за всех людей ей мало; ей необходимы миллионы сердец и миллионы голосов. И она вторгается в эти сердца через евхаристическое причащение, она внедряет в них свое вечное благодарение, чтобы оно пустило там корни и возрастало, чтобы оно не только совершалось в литургических собраниях, но чтобы также жило во все века и повсеместно через всех мужчин и женщин, детей и старцев, которые открылись ему навстречу. Что же касается молитвы, то она есть то особенное время, когда, оставив все прочие заботы, христианин полностью соединяется с благодарением Христа.
60. Атеизм христиан?
Несколько добропорядочных бельгийских и французских семейств, одна неверующая супружеская пара, трое студентов и один священник скучают в гостиной маленького горного отеля. Что делать, когда ливень за окном не позволяет высунуть и носа? После того, как они провели таким образом час или два, каждые пять минут выглядывая за дверь, не меняется ли погода, им пришлось, наконец, смириться с вынужденным заточением. В конце концов, не пора ли нам всем познакомиться? Студенты, хоть и католики по происхождению, теперь соблазнились индуизмом, чью литературу они усиленно и с энтузиазмом изучают. Они не преминули с пылом наброситься на добропорядочные семейства: «Бог нас интересует больше, чем ваша мораль, вот почему мы пришли к индуизму… В ваших христианских семьях невозможно встретить Бога, а только обманчивый кодекс пристойных манер и хорошего воспитания. И не Бог является основной темой проповедей ваших священников, но регуляция рождаемости, война во Вьетнаме, социальные нужды, недостаток средств у негосударственных школ…». У меня завязалась переписка с одним из этих троих студентов. Он поистине из рода «ищущих Бога». Я посоветовал ему обратиться к Отцам Церкви и к великим духовным авторам. Вот мое последнее письмо к нему: Мой дорогой друг, я готов согласиться с вами, что мы — поколение католиков с бледными лицами, охотно рассуждающие, морализирующие филантропы, весьма мало чувствительные к трансцендентности Бога. Но загляните же в книги духовных авторов времен неколебимой веры. Вы найдете в них тех могучих Богопоклонников, о которых мечтаете. На днях я перечитывал одну из самых выдающихся страниц нашей религиозной литературы, рассказ об открытии Бога юным Кондреном (этот рассказ приводит Бремон в своей «Литературной истории религиозного чувства во Франции», т. VIII). Я переписал для вас несколько строк, чтобы пробудить в вас желание прочесть все целиком: «Божественное величие представилось ему столь безмерным и бесконечным, что, казалось, ничто больше не должно
существовать, как только это чистое Бытие, и что всей вселенной надлежит разрушиться ради Его славы… Он предал себя от всего сердца Богу, чтобы быть обращенным в ничто в Его честь и чтобы никогда не жить иначе, как только в таком расположении духа». Недавно я встретил отголосок подобного религиозного настроения в письме одной студентки: «Вас, быть может, удивит, — пишет она, — это письмо студентки шестнадцати лет. Но, собственно, почему бы нет? Почему это непременно нужно обладать зрелостью и почтенным возрастом в придачу, чтобы стремиться всем своим существом обратиться в ничто в том соприкосновении с Богом, каким является молитва?» Как видно, и сегодня еще встречаются христиане, которые умеют поклоняться в духе и истине! Согласитесь, что есть немало великих душ, имеющих возвышенные представления о Боге. Их понятие о Боге Всевышнем и Всесвятом столь чисто, что у них невольно возникает желание исчезнуть в Нем. Такого опыта, если не вмешается исключительная благодать, достигают обычно в результате жестоких и настойчивых усилий в поисках Бога. Часто встречается он у великих духовных мужей. Но важно не смешивать этой потребности обратиться в ничто в Боге с каким-то стремлением к нирване. Она не является также и неким патологическим стремлением к небытию, в ее основе не лежит отвращение к себе и к жизни, но властная внутренняя потребность в том, чтобы был совершенным образом прославлен Бог, безмерное Величие Которого предвосхищается человеком. Правда, слова здесь грозят ввести нас в заблуждение. Однако, вглядевшись пристальнее, мы увидим, что это желание «обратиться в ничто» не означает стремления вернуться в небытие, разрушиться, но — окончательно затеряться в Боге. Капелька росы, трепеща, стремится быть выпитой Солнцем. Это любовь порождает в том, кто созерцает величие Божие, потребность обратиться в ничто, значит, желание полностью отдать себя, влиться в Существо, Которому поклоняешься, отдать Ему все свое существо, чтобы Его Существо просияло в нас. Жертвы Ветхого Завета: заклание, уничтожение, и в особенности всесожжение, при котором огонь пожирал жертву целиком, до последнего кусочка, вызывают восхищение этих истинных почитателей, ибо они находят в них символ того уничтожения, которое они призывают всем сердцем. И не участи хладного пепла после всесожжения ищут они себе, но уничтожения жертвы пылающей — Жанны д'Арк, пожираемой пламенем, души, поглощаемой Богом.
Им представляется, что все, что не предается Огню живому, оскорбляет бесконечное Величие Божие, позволяя себе существовать вне Его — а они убеждены в том, что ничего не существует вне Его. Они ясно видят, что даже если все существа во вселенной бросятся в огонь в едином великом порыве поклонения, то и это еще не будет должным почитанием Его Святости, Его Славы, Его вечной любви. И это видение порождало бы в них глубочайшую печаль, если бы сразу за ним не приходила мыль об Иисусе Христе, о Том, Кто, «будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп 2,6–8). Теперь же, восхищенные тем бесконечным почитанием, творимым в честь Бога Бесконечного, каким является жертва Иисуса Христа, они стремятся затеряться в этой жертве — хворостинками в безмерном пламени всесожжения, в этом огне, который есть Сам Бог. Ибо «Бог наш есть огнь поядающий» (Евр 12,29).
«Собранные воедино»
Христианин во Христе, Который объял его, соединен со всеми своими братьями: с теми, что на земле, и с теми, что на небе. Их духовные богатства принадлежат ему, а его — им. Вместе с ними он сознает себя ответственным за все человеческие существа, которые еще не знают Отца Небесного. Только в Церкви, в молитвенном собрании всех детей Господних, можем мы встретить Бога и молиться Ему. В ней каждый молится от имени всех, и все — от имени каждого (1. Локоть к локтю). — Таким образом, в молитве мы располагаем гораздо большим, чем наши личные возможности, а именно, теми неисчерпаемыми возможностями, каковы суть любовь и молитвы всех членов семьи Божией (2. Дочурка органиста). — Но в час молитвы нужно соединяться не только с Церковью земной, но и с Церковью небесной, присоединяться к великой небесной литургии, литургии ангелов и святых (3. Лествица Иаковля). — В центре же великого собрания всех детей Божиих — Мария, Матерь, и наша молитва смешивается с Ее молитвой! (4 и 5: Присутствие Марии). — Соединяться с Церковью для молитвы не означает отстраняться от множества людей, не знающих Бога или Его отрицающих. Возможно ли созерцать сияние, всемогущество, отечество Божие, и не испытывать при этом непреодолимого стремления открыть их другим? (6. Атеизм и молитва). — Одним только своим молчаливым присутствием человек молитвы трудится над делом Божиим, которое заключается в том, чтобы «рассеянных чад Божиих собрать воедино» (Ин 11,52) (7. Черная Мимуна). — Но кроме того, он предстательствует за мир, чтобы тот был сохранен от кары, какую призывают вопиющие грехи людей (8. «В проломе»). — Предстательствовать значит намного больше, чем защищать дело своих братьев, это означает дать пройти через себя всемогущей любви Бога, горящего желанием установить Царствие Свое (9. С простертыми руками). — Так через молитву человек содействует осуществлению дела Божия, и не только в себе, но также и во всем мире (10. Молиться значит сотрудничать).
61. Локоть к локтю
Чтобы найти Бога, нам следует явиться туда, где Бог ожидает нас. Ибо Он Сам назначил нам место для встречи. Для евреев во время их странствования в пустыне это была «Скиния собрания». После водворения в Ханаане таким местом стал Иерусалим и внутри Иерусалима — Храм. Нигде вне него нельзя было приносить жертву. Храм — это «Дом Божий», который пророки зовут также «Домом молитвы». И даже те молитвы, которые каждый творит у себя дома или в синагоге, направлены ко Храму. Так, пророк Даниил всегда держал открытым окно в своей верхней комнате, которое смотрело в сторону Святого Града. Но Храм был только образом, предвосхищением того подлинного дома Божия, каким является Церковь, это великое собрание всех верных земли и неба. Церковь есть «Храм святый», как говорит св. ап. Павел, «Дом духовный», новый «Дом молитвы».
