Игорь Смолич - История Русской Церкви. 1700–1917 гг.
Судебная власть Святейшего Синода также основывалась все на том же манифесте; детали ее освещены во 2–й и 3–й частях «Регламента». Наряду с Присутствием Святейшего Синода органами судопроизводства были Контора судных дел, Московская синодальная канцелярия и трибунал. Контора судных дел и Присутствие являлись в то же время и высшей апелляционной инстанцией. Члены Синода подлежали суду только Присутствия. Юрисдикция Синода распространялась и на мирян, если они привлекались к суду по духовным делам. Наказуемы были в первую очередь еретики и раскольники. Самыми суровыми наказаниями, согласно «Регламенту», было отлучение от Церкви и предание анафеме. За менее серьезные проступки полагались церковные епитимии. Право отлучения от Церкви «Духовный регламент» признавал и за епархиальными архиереями, рекомендуя им, впрочем, действовать «терпеливо и рассудительно во употреблении власти своей осязательной» (часть 3, пункт 16). Отлучению от Церкви могли подвергаться как отдельные лица, так и целые приходы, церкви которых в этом случае опечатывались, а совершение святых таинств и даже треб прекращалось. В «Регламенте» приводятся примеры преступлений, карающихся отлучением: постоянное непосещение богослужений и клевета. Анафематствование оставалось прерогативой Синода, ему подвергались: 1) хулящие имя Божие, Священное Писание или Церковь со злобою и насмешкой; 2) открыто и высокомерно пренебрегающие заповедями Господними и церковными властями; 3) длительное время уклоняющиеся от исповеди. В качестве церковного наказания за последнее мог взиматься также денежный штраф, в случае неуплаты которого могло последовать телесное наказание или даже каторжные работы, как то видно из указов Синода [234]. Объем юрисдикции Святейшего Синода в сравнении с судебной властью патриарха был ограничен тем, что такие преступления против нравственности, как разврат, изнасилование, кровосмешение, брак против воли родителей, относились теперь к компетенции гражданского суда [235]. Все брачное право и бракоразводные дела оставались в ведении духовного суда, пока по указу Петра от 12 апреля 1722 г. дела, касающиеся внебрачных детей и детей от незаконных браков, не были переданы светским судам [236]. Дела о наследствах отошли в сферу гражданского судопроизводства еще до основания Святейшего Синода. Но тяжбы по поводу завещаний «благородных персон», согласно «Регламенту», Юстиц–коллегия рассматривала совместно со Святейшим Синодом [237].
Под юрисдикцию Святейшего Синода подпадали также некоторые вопросы гражданского права. В 1701 г. восстановленному Монастырскому приказу были переданы права суда по гражданским делам в отношении всех лиц, принадлежавших к аппарату церковного управления и церковным учреждениям. Но в том же году было постановлено, что рассмотрение жалоб против духовенства подлежит ведению Духовного приказа местоблюстителя и только иски к светским лицам, состоявшим на службе в церковных учреждениях, а также дела церковных и монастырских крестьян остаются в компетенции Монастырского приказа. Иски названных лиц и духовенства против служащих гражданских учреждений находились в ведении этих учреждений. После основания Святейшего Синода последний передал гражданские иски к духовенству на территориях, подведомственных Синоду, Духовному приказу, а на территориях епархий — епархиальным архиереям, тогда как дела против мирян, находивщихся на службе у Церкви, и против монастырских крестьян продолжали рассматриваться Монастырским приказом [238]. Преступления духовенства подлежали суду Синода, за исключением тяжких государственных преступлений, а также разбоев и убийств [239].
в) Петр I приказал, чтобы Сенат и Синод обладали «равным достоинством» [240]. Несмотря на это, Сенат продолжал свою применявшуюся уже по отношению к местоблюстителю патриаршего престола практику вмешательства в духовные дела. В первом же отчете царю Синод испрашивал инструкций на предмет общения его с Сенатом и коллегиями, указывая на то, что патриарх ниоткуда никаких указов не получал. «Духовная коллегия имеет честь, славу и власть патриаршескую, или едва и не бóльшую, понеже Собор». Петр решил, что для общения с Сенатом следует употреблять уведомления за подписями всех членов Синода, а для общения с коллегиями — обычно употреблявшуюся Сенатом форму за подписью одного из секретарей. Считая себя равноправным с Сенатом, Святейший Синод протестовал против «приказов» со стороны Сената и претендовал на предоставление своим секретарям тех же служебных рангов, какие имели сенатские секретари [241]. Уже «Духовный регламент» рекомендовал Святейшему Синоду в отдельных вопросах согласовывать свои решения с Сенатом. Указ Сенату от 6 сентября 1721 г. предписывал совместные заседания обеих инстанций на паритетных началах. В 1721–1724 гг. действительно имели место такие заседания, на которых обсуждались не только вопросы, находившиеся на границе компетенций обоих ведомств (например, попечение о внебрачных детях и инвалидах, финансирование школ, оклад обер–прокурора), но и вопросы чисто церковного характера — сметы расходов на содержание приходского духовенства, раскол, иконописание и т. п. Иногда Святейший Синод прибегал к такого рода заседаниям с облегчением, так как они освобождали его от части ответственности, когда речь шла, например, о сомнительных новшествах вроде требования к священникам доносить о признаниях в преступлении, сделанных на исповеди. В целом же Святейший Синод старался защищать свои права от посягательств Сената [242].
г) 11 мая 1722 г. Петр издал указ, веля «в Синод выбрать из офицеров добраго человека, кто б имел смелость и мог управление синодскаго дела знать, и быть ему обер–прокурором, и дать ему инструкцию, применяясь к инструкции генерал–прокурора (Сената. — И. С.)» [243]. Составленная Сенатом инструкция слово в слово повторяет инструкцию генерал–прокурору. В ней сказано: «Обер–прокурор повинен сидеть в Синоде и смотреть накрепко, дабы Синод свою должность хранил и во всех делах, которыя к синодскому рассмотрению и решению подлежат, истинно, ревностно и порядочно, без потеряния времени, по регламентам и указам отправлял, разве какая законная причина ко отправлению ему помешает, что все записывать повинен в свой журнал; также накрепко смотреть, чтоб в Синоде не на столе только дела вершились, но самим действом по указам исполнялись… Также должен накрепко смотреть, дабы Синод в своем звании праведно и нелицемерно поступал. А ежели что увидит противное сему, тогда в тот же час повинен предлагать Синоду явно с полным изъяснением, в чем они или некоторые из них не так делают, как надлежит, дабы исправили. А ежели не послушают, то должен в тот час протестовать, и оное дело остановить, и немедленно донесть Нам (царю. — И. С.), если весьма нужное; а о прочих — в бытность Нашу в Синоде, или помесячно, или понедельно, как указ иметь будет» [244]. В инструкции обер–прокурор именуется «оком» государевым и «стряпчим о делах государственных». Ему передается управление канцелярией Священного Синода со всеми ее служащими. Это полномочие, имевшее столь обширные последствия для истории синодального управления, включало обер–прокурора непосредственно в делопроизводство Синода. Наблюдатель становился участником работы, да к тому же занимающим ключевую позицию в секретариате. Тем самым Петр создал главную предпосылку для будущего возвышения обер–прокуроров и окончательного подчинения синодального управления их воле в XIX в.
О деятельности первого обер–прокурора полковника И. В. Болтина (1721–1725) неизвестно ничего, кроме его прошений о назначении жалованья, которые Синод тщетно пытался переадресовать в Сенат, а также сметы Синода на финансирование канцелярии, о работе которой при Болтине нет никаких сведений [245].
д) В 1702 г. вышел указ Петра I, в котором христианам неправославных вероисповеданий разрешалось строить храмы и свободно исполнять свои религиозные обряды. В то время в русскую государственную службу вступало множество иностранцев, занявших руководящие посты как в столице, так и в провинции. Среди православного населения возникали лютеранские и католические общины. В системе петровской администрации никакого иного духовного ведомства, кроме Святейшего Синода, не было, по этой причине попечение о названных общинах пришлось автоматически взять на себя новообразованному Святейшему Синоду в качестве своей новой задачи. Особого указа на этот счет со стороны царя не поступало, а в «Духовном регламенте» говорилось только об управлении православной Церковью. Синод нашел, однако, правовую основу в царском манифесте от 25 января 1721 г.: «И повелеваем всем верным подданным нашим, всякаго чина, духовным и мирским, имети сие (Синод. — И. С.) за важное и сильное правительство, и у него крайния дел духовных управы, решения и вершения просить». Петр не придавал большого значения различиям вероисповеданий и смотрел на Церковь с точки зрения ее пользы для нравственного воспитания народа в интересах государства, а потому полагал, что эти слова, согласно которым все его подданные должны рассматривать Святейший Синод в качестве высшей духовной инстанции, следует понимать в их прямом смысле. Такого же мнения придерживались, очевидно, и представители неправославных конфессий, судя по тому, что они обращались со своими петициями в Святейший Синод. Впрочем, Синод ограничивался административными и судебными действиями, не прибегая к мерам законодательным, предвосхищая в этом отношении законодательную деятельность самого государства впоследствии, которая гораздо менее касалась иных исповеданий, чем православной Церкви.
