Сократ Схоластик - Церковная история
ГЛАВА 39
О Соборе, бывшем в Селевкии исаврийской
Теперь я расскажу о другом Соборе, который, по силе царского указа, долженствовал быть на востоке в соответственность Собору ариминскому. Сначала дано было предписание собраться епископам в Никомидии вифинской, но съезду их туда воспрепятствовало сильное землетрясение, разрушившее город Никомидию, что случилось в консульство Тациана и Кереалия, в двадцать восьмой день месяца августа. После сего положено было перевести Собор в соседний город Никею, но и это вскоре отменено. Затем думали уже собраться в Тарсе килийском, но так как и это не понравилось, то, наконец, собрались в Селевкии исаврийской 61, называемой утесистой. Съезд епископов в Селевкию происходил в том же году (в котором был Собор ариминский), то есть в консульство Евсевия и Ипатия. Собравшихся было числом сто шестьдесят. С ними присутствовал и один из придворных чиновников, по имени Леона, при котором, по указу царя, надлежало совершаться исследованию о вере. Там же повелено находиться и предводителю исаврийского войска Лаврикию, чтобы он, в случае нужды, оказывал епископам услуги. Итак, епископы собрались в двадцать седьмой день месяца сентября и стали рассуждать при раскрытых записных книгах, ибо при них находились и скорописцы, чтобы записывать слова каждого. Пространнейшее изложение этих рассуждений любознательные могут найти в сборнике Сабина, а мы бегло обозрим только главное. В первый день собрания Леона предложил каждому объявить свое мнение, но присутствовавшие отвечали, что они не прежде начнут исследование чего-либо, как по приезде еще не прибывших епископов, ибо недоставало Македония константинопольского, Василия анкирского и некоторых других, имевших причины опасаться обвинения. Македоний не явился под предлогом болезни, Патрофил жаловался на глазную боль и поэтому, говорил, необходимо ему оставаться в предместии Селевкии, да и из прочих каждый представлял какой-нибудь предлог неприбытия. Когда же Леона сказал, что, несмотря на их отсутствие, надобно начать рассуждения, присутствовавшие опять отвечали, что они не прежде станут рассуждать о чем-либо, как подвергнув наперед исследованию жизнь обвиняемых. А обвиняемыми еще прежде были Кирилл иерусалимский, Евстафий севастийский, что в Армении 62, и некоторые другие; от этого между присутствовавшими произошла распря. Одни требовали предварительного исследования жизни обвиняемых, другие не хо-{117}тели ничего исследовать прежде рассуждений о вере. Несогласие еще более увеличилось от неопределенно высказанной воли царя, ибо в представленном Собору письме его повелевалось наперед исследовать то то, то другое. Об этом начали также спорить, и между присутствовавшими произошло разделение. Таков был первый предлог, по которому и селевкийский Собор распался на две партии. Предводителями одной из них были Акакий палестинско-кесарийский, Георгий александрийский, Ураний тирский, Евдоксий антиохийский, к которым пристали еще только тридцать два епископа, а предводителями другой - Георгий сиро-лаодикийский, Софроний помпеопольский в Пафлагонии и Элевсий кизикский, к которым присоединилась большая часть епископов 63. Так как через это получило перевес мнение, что наперед надобно рассуждать о вере, то сторона Акакия стала открыто отвергать исповедание никейское и требовала издания иного исповедания веры, а другая, имевшая большинство, принимала все определения никейского Собора и не одобряла только одного выражения "единосущный". После такого спора, продолжавшегося до позднего вечера, наконец, предстоятель тарсийской Церкви, Сильван, громко закричал, что не нужно составлять новое изложение веры, но должно оставить во всей силе то, которое еще прежде объявлено в Антиохии, при освящении храма. Когда это было сказано, акакиане вышли вон, а принадлежавшие к другой стороне принесли антиохийское исповедание и, прочитав его, этим окончили заседание настоящего дня. На другой же день собрались они в селевкийский храм и, затворив двери, прочитанное исповедание утвердили своими подписями, а за некоторых отсутствовавших епископов подписались наличные чтецы и диаконы, коих они представили вместо себя для утверждения исповедания.
ГЛАВА 40
О том, как на селевкийском Соборе кесарийский епископ Акакий объявил другое изложение веры
Акакий и принадлежавшие к его стороне порицали противников за то, что они подписывались в запертой церкви, ибо совершаемое скрытно, говорил Акакий, не одобряется и возбуждает подозрение, а говорил это с тем намерением, чтобы ввести иное изложение веры, которое имел уже в готовности, читал начальникам, Лаврикию и Леоне, и требовал, чтобы на будущее время оно одно имело силу. Больше этого во второй день ничего не сделано. А в третий Леона постарался снова соединить обе стороны, и теперь присутствовали уже Македо-{118}ний константинопольский и Василий анкирский. Но когда те и другие сошлись вместе, то акакиане опять не хотели присутствовать, требуя, чтобы наперед были выведены из собрания как низложенные прежде, так и обвиняемые теперь. Поскольку вследствие споров это требование получило перевес, то обвиняемые вышли вон, а акакиане вошли в собрание. Тогда Леона сказал, что он получил от акакиан свиток, скрыв однако ж, что в нем содержится - частью явно, частью скрытно противоречащее прежним исповедание веры. Присутствовавшие молчали, думая, что свиток заключает в себе что-нибудь иное, а не изложение веры, - и сочинение Акакия о вере с предисловием было прочитано. Содержание его таково:
"Мы, по воле царя собравшиеся в Селевкии исаврийской вчера, то есть в пятый день перед октябрьскими календами, употребляли все усилия, чтобы совершенною благопристойностью сохранить мир в церкви и, как повелел боголюбезнейший царь наш Констанций, основательно рассуждать о вере по сказаниям пророков и евангелистов, не внося в веру Церкви ничего незаключающегося в божественных Писаниях. Но так как некоторые на Соборе одних из нас оскорбили, другим заградили уста и не позволили говорить, а иных исключили из совещания против воли, тогда как между ними самими находились и низложенные в разных епархиях, и рукоположенные в противность церковным правилам, так что на Соборе произошло всеобщее смятение, что собственными глазами видели и знаменитейший правитель епархии Лаврикий и знаменитейший господин Леона, то возвещаем следующее. Мы не отвергаем подлинного изложения веры, составленного в Антиохии при освящении храма, и предпочитаем его, хотя отцы наши собирались тогда преимущественно для исследования другого дела. Но так как слова "единосущный" и "подобосущный" во все времена, даже до сего дня смущали многих, а недавно некоторые изобрели еще новое выражение "несходство" Сына с Отцом, то мы отвергаем и единосущие и подобосущие, как не принадлежащие Писанию, слово же "несходный" анафематствуем и всех, которые так думают, признаем чуждыми Церкви, напротив открыто исповедуем Сына подобным Отцу, согласно со словами Апостола: иже есть образ Бога невидимаго (2 Кор. 4.4). Мы исповедуем и веруем в единого Бога, Отца вседержителя, Творца небес и земли, всего видимого и невидимого. Веруем и в Господа нашего Иисуса Христа, Сына его, рожденного от Него бесстрастно прежде всех веков, в Бога-Слово от Бога единородного, в свет, жизнь, истину, премудрость, чрез Которого произошло все на небесах, и на земле, видимое и невидимое. Веруем, что Он, по {119} скончании веков, для отьятия греха, принял плоть от Святой Девы Марии, вочеловечился, пострадал за грехи наши, воскрес, вознесся на небеса, сидит одесную Отца и опять приидет во славе судить живых и мертвых. Веруем и в Святого Духа, которого Спаситель Господь наш назвал Утешителем, обещав по отшествии своем послать Его ученикам, и послал, чрез Которого освящает в Церкви верующих и крещающихся во имя Отца и Сына и Святого Духа. А проповедующих что-либо отличное от сей веры мы признаем чуждыми кафолической Церкви".
Таково составленное Акакием изложение веры. Под ним были подписи самого Акакия и его единомышленников, а число их такое же, о каком мы упомянули немного выше. Как скоро это изложение было прочитано, епископ Помпеополиса пафлагонского Софроний громко сказал слово в слово так: "Если ежедневное изложение собственных помыслов будем принимать за изложение веры, то истины точной у нас не останется". Это сказал Софроний, а я говорю, что если бы бывшие и прежде и после отцов этого Собора о вере никейской рассуждали таким образом, то всякое любопретельное исследование прекратилось бы и безумное смятение не усилилось бы в Церкви. Впрочем, так ли это, пусть судят люди, способные понимать дело. На Соборе тогда многие многое говорили друг другу и слушали частью касательно сего предмета, частью касательно обвиняемых, а потом и разошлись. На четвертый же день опять собрались все в одно место и опять начали состязаться и спорить, причем Акакий высказал следующую мысль: "если никейское исповедание однажды изменено и потом несколько раз изменяемо было, то ничто не мешает и теперь объявить иное". На это Элевсий кизикский отвечал: "в настоящее время составился Собор не для того, чтобы узнать, чего он не знал, или получить веру, которой не имел, но чтобы, следуя вере отцов, не отступать от нее ни в жизни, ни при смерти". Так возражал Элевсий против мнения Акакия, называя верой отцов исповедание, изложенное в Антиохии. Но и ему иной мог бы возразить: как ты, Элевсий, собравшихся в Антиохии называешь отцами, и отцов их отвергаешь? Ведь собиравшиеся в Никею и единогласно исповедавшие веру во единосущие с большим правом могут быть названы именем отцов - и потому, что они древнее, и потому, что присутствовавшие в Антиохии ими уже возведены в сан священства. Как скоро отцы антиохийские отвергли своих отцов, то позднейшие, следуя им, сами не замечают, что следуют отцеубийцам. Да и почему они веры их не одобрили, а рукоположение одоб-{120}рили и приняли? Если те не имели Святого Духа, который нисходит чрез рукоположение, то эти не получили священства, ибо последние как могли получить от первых то, чего они не имели? Это-то могли бы сказать против слов Элевсия. Но тогда Собор перешел к другому вопросу. Так как в прочитанном исповедании веры акакиане назвали Сына подобным Отцу, то возник вопрос, в каком отношении Сын подобен Отцу. Акакиане утверждали, что Сын подобен Отцу в отношении только к воле, а не к существу, прочие же все говорили, что в отношении к существу. Споры об этом предмете продолжались целый день. Акакия обвиняли, что в изданных им письменно сочинениях Сын называется подобным Отцу во всем, как же теперь, говорили, отвергаешь ты сходство Сына с Отцом в отношении к существу? На это Акакий отвечал, что и из новейших и из древних ни о ком не судили по сочинениям. После продолжительных и тонких рассуждений об этом предмете, не принесших никакой пользы, Леона встал и прекратил заседание. Таков был конец Собора селевкийского. Хотя, конечно, и на другой день приглашали Леону, но он не захотел прийти в собрание, сказав, что царь послал его присутствовать на Соборе единодушном, а из вас, говорил, некоторые ссорятся, посему я не могу присутствовать; ступайте и пустословьте в церкви. Считая это благоприятным для себя случаем, не хотели также идти и акакиане. Но принадлежавшие к другой стороне собрались в церковь и послали пригласить акакиан для суждения о делах иерусалимского епископа Кирилла. Надобно заметить, что Кирилл был еще прежде обвиняем, за что, сказать не могу, но низложен он за то, что в продолжение двух лет призываемый несколько раз на суд, из опасения быть обвиненным, не являлся. Впрочем, быв уже низложенным, он послал апелляцию к низложившим его и требовал высшего суда, на что согласился царь Констанций. Прибегнув к апелляции, как бывает в судилищах светских, Кирилл сделал это первый и один из всех, вопреки обычаю и церковному правилу. Итак, теперь он находился в Селевкии и ожидал суда. Посему-то епископы, как сказано немного выше, и приглашали акакиан, чтобы, обсудив дело обвиняемых, произнести касательно их общий приговор. Были, впрочем, призываемы и другие обвиняемые присоединившиеся к акакианам, но так как, несмотря на многократный зов, они не явились, то находившиеся на Соборе епископы низложили, во-первых, самого Акакия, потом Георгия александрийского, Урзакия тирского, Феодула керетанского из Фригии, Феодосия филадельфийского из Лидии 64, Евагрия с острова Митилены 65, Леонтия {121} триполисского из Лидии, и Евдоксия, бывшего прежде епископом Германикии 66, а потом получившего епископство в Антиохии сирийской. Низложили и Патрофила - за то, что, обвиняемый пресвитером Дорофеем и призываемый на Собор, он не явился. Так этих они низложили, а Астерия, Евсевия, Авгаря, Василика, Фива, Фидилия, Евтихия, Магна и Евстафия лишили церковного общения и определили, чтобы они оставались в таком состоянии до тех пор, пока не оправдаются и не сделаются свободными от обвинения. Окончив это, они известили посланиями епархии тех епископов, которые были низложены, и на место Евдоксия поставили нового антиохийского епископа, по имени Аниан. Но акакиане, схватив Аниана, передали его Леоне и Лаврикию, а эти отправили его в ссылку. После сего епископы, избравшие Аниана, чрез послание Леоне и Лаврикию свидетельствовали, что акакиане нарушили соборный суд, и наконец, когда уже ничего не оставалось более делать, отправились в Константинополь известить царя о своих определениях.
