Эдвард Томас - Будда. История и легенды
Царь тотчас укрепился на первой ступени обращения, обретя плод Входа в поток[167]. Он взял чашу Будды и провел его вместе с монахами во дворец, где их покормили. Затем все женщины во дворце, кроме матери Рахулы, пришли и поклонились ему. Будда сказал:
«Следует осуществлять как должно Дхамму,
Не следует делать зло.
Кто осуществляет Дхамму, пребывает в блаженстве
И в этом мире, и в следующем.»
Тогда Махападжапати обрела плод первой ступени, а Суддходана — второй. Вторая ступень — это ступень Однажды возвращающегося; тот, кто находится на этой ступени, возвращается только один раз, чтобы переродиться перед достижением нирваны. Мать Рахулы, когда свита попросила ее прийти к Будде, сказала: «Если у меня есть хоть какоенибудь достоинство, мой господин придет ко мне сам, и, когда он придет, я поклонюсь ему». Будда вручил свою чашу царю и со словами «Царевна может поклониться, как она желает, ее нельзя винить» отправился с двумя главными учениками в ее комнату и сел на предписанном месте. Она быстро подошла, сжала его лодыжки, обвила его ноги вокруг своей головы и поклонилась ему, как желала. Царь поведал о ее великой любви и сказал: «Господин, когда моя дочь услышала, что ты надел желтые одежды, она надела желтые одежды; когда она услышала, что ты ешь один раз в день, она сама стала есть один раз; когда она узнала, что ты отказался от широкой постели, она стала спать на узком ложе; узнав, что ты отказался от венков и ароматов, отказалась от них и она»[168].
Будда указал, что свою преданность она доказала также в прошлой жизни: когда она была феей по имени Чанда, царь застрелил ее мужа отравленной стрелой, надеясь завоевать ее любовь. Но она так насмехалась над богами, говоря: «Наверное, нет стражей мира, или же они ушли в другие края, или умерли — и потому не защищают моего мужа?», что Сакка спустился и оживил его[169].
На следующий день отмечали царское посвящение Нанды, единокровного брата Будды, сына Махападжапати. Судя по всему, это было его посвящение в статус наследника престола, через которое прошел и Будда, когда ему было шестнадцать. Кроме того, это совпало с женитьбой Нанды и церемонией его входа в дом. Будда пришел и дал Нанде подержать свою чашу; затем, произнеся мангалу, или формулу пожелания счастья, он поднялся, чтобы уходить, но не забрал чашу. Нанда не отважился попросить его забрать чашу, даже когда к нему обратилась невеста, и последовал за Буддой до монастыря. Тогда Будда спросил его, не собирается ли он оставить мир, и из почтения к Учителю Нанда сказал: «Да, я собираюсь оставить мир». Тогда Будда велел принять его в сангху[170].
Через семь дней мать Рахулы нарядила сына и послала его к Будде, сказав: «Взгляни, дорогой, на этого золотистого отшельника, видом подобного Брахме и сопровождаемого двадцатью тысячами отшельников. Он — твой отец. У него были четыре драгоценные вазы, но с тех пор как он оставил мир, мы их не видим. Пойди и спроси о твоем наследстве, скажи, что ты царевич, а когда взойдешь на трон, станешь владыкой мира. Тебе нужны эти сокровища, потому что сын владеет тем, что принадлежало отцу».
Он отправился к Будде, который обедал во дворце, и, охваченный любовью к нему, сказал: «Приятна твоя сень, отшельник» и многие другие подобающие слова. После еды он сказал: «Отдай мне мое наследство, отшельник» — и последовал за Буддой, который не прогонял его. Свита также не смогла вернуть царевича. Придя в парк, Будда подумал: «Богатство его отца, о котором он просит, подвержено изменению и бедам. Так дам же я ему семеричное благородное богатство, которое я получил у подножия дерева Бодхи, и сделаю его владельцем наследства, лежащего за пределами этого мира». И он велел Сарипутте принять царевича в сангху.
Вся история этого посещения Капилаваттху, строго говоря, изложена в текстах, сложившихся позже, чем Канон, однако об упомянутом выше посвящении Рахулы в сангху рассказывается в Винае, хотя и менее подробно[171]. После посвящения Рахулы Суддходана пришел к Будде и попросил о благодеянии. «Когда Господин оставил мир, немалая мука была это для меня, так же было и при уходе Нанды и особенно когда это сделал Рахула. Любовь к сыну проникает сквозь кожу, проникнув сквозь кожу, она проникает сквозь плоть, жилы, кости, костный мозг. Разреши, Господин, чтобы благородные не могли получить посвящение паббаджа без разрешения матери и отца». Это было разрешено и стало правилом Винаи. Упоминание в этом месте Нанды показывает, что его история, как и история Рахулы, была известна Винае и что составитель, вероятно, записал только ту часть предания, которая объясняла правило из его предположительного исторического источника.
На следующий день после ранней трапезы Суддходана, сидевший рядом с Буддой, сказал: «Господин, в то время когда ты практиковал аскезу, ко мне пришло божество и сказало: «Твой сын умер», но я не поверил ему и ответил: «Мой сын не умрет, не достигнув просветления». Тогда Будда рассказал ему историю о том, как в прошлой жизни Суддходана, даже когда ему показали кости и сказали, что они принадлежат его сыну, отказался поверить в его смерть. Тогда царь обрел плод Третьего пути, пути Невозвращающегося, а кто его достигает, никогда не возродится в этом мире.
Именно к этому посещению приурочено обращение двух самых известных последователей Будды: Ананды, любимого ученика, и Дэвадатты, буддийского Иуды[172].
Нам рассказывают, что при рождении Будды 80 тысяч шакьев решили, что их сыновья станут ему свитой, когда он, исполнив пророчество, станет Буддой или властелином мира. Теперь эти молодые люди вступили в сангху и пошли с Буддой, когда он направился в Раджагаху. Все же в некоей семье оставались два знатных человека, Маханама и Ануруддха, сыновья Амитоданы, ни один из них не оставил мир[173]. Маханама сказал, что одному из них необходимо уйти с Буддой. Ануруддха, которого воспитали изнеженным и у кого, как и у Будды, было три дворца для трех времен года, заявил, что для него это невозможно. Но Маханама убедил его уйти, указав на трудности домашней жизни и на бесконечность крестьянского труда. Мать Ануруддхи, которая сначала отказалась отпустить его, разрешила ему уйти, если его товарищ Бхаддия, шакийский раджа, уйдет с ним. Она подумала, что это будет невозможно, поскольку Бхаддия правит шакьями. Бхаддия обещал и, сначала предложив отсрочить уход на семь лет, постепенно сократил это время до семи дней, на протяжении которых передавал управление своим сыновьям и братьям. Затем они вдвоем отправились с четырьмя товарищами — Анандой, Бхагу, Кимбилой и Дэвадаттой — в парк, словно шли повеселиться, взяв с собой брадобрея Упали. Пройдя некоторое расстояние, они сняли свои украшения и отослали с ними обратно Упали, но он, боясь гнева шакьев, вскоре вернулся и проводил шестерых товарищей дальше. Они догнали Будду в Анупии на пути к Раджагахе — в том самом месте, где он остановился первый раз, сбежав из дому. Там они попросили, чтобы сначала в сангху приняли Упали: они хотели, чтобы бывший слуга стал старшим над ними, поскольку стремились смирить свою шакийскую гордость.
На протяжении последующего периода Уединения Бхаддия обрел три знания и, следовательно, стал архатом. Ануруддха обрел второе из этих знаний, божественное зрение, при помощи которого можно было видеть появление и исчезновение существ, а Ананда постиг плод Первого пути. Дэвадатта приобрел ту магическую силу (иддхи), которая доступна необращенным людям. Приобретение Анандой статуса личного спутника Будды и раскол Дэвадатты относятся к намного более позднему времени.
Другие подробности этой истории, приведенные в комментариях, показывают, как продолжался процесс формирования легенды. Гам так же подробно описаны и детали предшествующих жизней шести товарищей. Но не стоит искать историческую основу даже для самой ранней формы этой легенды. Судя по всему, рассказ имеет своей моделью повествование о побеге Будды. В обоих преданиях присутствует изнеженный юноша, тайный побег в Анупию и слуга, отосланный с украшениями. Бхаддия назван раджей шакьев, но нет необходимости предполагать здесь противоречие с утверждением о том, что царем был Суддходана. Он мог быть раджей в том же смысле, что и остальные знатные шакьи, и, возможно, он правил в том смысле, что разделял управление с другими аристократами. В рассказе не говорится ни о каких препятствиях для его ухода: Бхаддия лишь договаривается с собственной семьей о передаче дел. Позже он говорит о своем блаженном одиночестве в лесу, противопоставляя его прежней жизни в качестве раджи, когда он чувствовал себя несвободно, хотя и был защищен со всех сторон. Однако он не упоминает, что оставил царские обязанности. В этом рассказе, как кажется, сохранились следы представлений, что городом управляли несколько раджей или знатных людей. Но в тибетском тексте царь — это монарх, такой, какого знали в более поздние времена магадхи. Тибетское повествование сообщает, что Суддходана отрекся и предлагал трон каждому из своих братьев, но они не соглашались на его предложение. Тогда царем стал Бхадрика (то есть Бхаддия), и, когда его попросили стать монахом, сначала он отказался, поскольку в случае его отречения царем должен был стать Дэвадатта. Чтобы предотвратить это, Дэвадатту также убедили стать монахом. Эти разноречивые версии важны для исследователя, поскольку свидетельствуют, что позже были созданы предания и еще больше становится в них расхождений в процессе разработки сюжета разными школами.
