Емельян Ярославский - Библия для верующих и неверующих
Иаков клал пестрые «прутья с нарезкою перед скотом в водопойных корытах, куда скот приходил пить, и где, приходя пить, зачинал перед прутьями. И зачинал скот перед прутьями, и рождался скот пестрый и с крапинками и с пятнами». «И доставался слабый скот Лавану, а крепкий — Иакову. И сделался этот человек весьма-весьма богатым и было у него множество скота, и рабов и рабынь, и верблюдов, и ослов» (XXX, 38–39, 42–43).
Всем ясно, что Иаков попросту обокрал тестя. Чувствует это и Иаков, но он пытается объяснить это тем, что бог сам заставлял козлов подыматься над матками так, чтобы родился пестрый скот. В этой случке не обошлось без бога и без ангелов, принимавших в ней участие. Библия об этом рассказывает:
«И отнял бог (весь) скот у отца вашего и дал (его) мне. Однажды в такое время когда скот зачинает, я взглянул и увидел во сне (все это во сне происходит): и вот козлы, поднявшиеся на скот (какая божественная история! сколь сие описание священно!!!), пестрые с крапинками и с пятнами. Ангел божий сказал мне во сне: Иаков! Я сказал: вот я! Он сказал: возведи очи твои и посмотри: все козлы, поднявшиеся на скот, пестрые, с крапинками и пятнами» (XXXI, 9–12).
Таков этот праведный праотец Иаков, такова «священная история» о том, как богатели жульничеством, обманом, эксплуатацией, грабежом скотоводы-рабовладельцы.
Глава тринадцатая
Священная история о том, как праматерь Рахиль украла домашних идолов
Награбив скота, рабов и рабынь, Иаков решил отделиться. Это обычное выделение одной родовой ветви описывается в библии очень подробно. Надо оправдать при разделе возможно больший захват имущества. В этом помогают и женщины.
«Рахиль и Лия сказали ему в ответ: Есть ли еще нам доля и наследство в доме отца нашего? Не за чужих ли он нас почитает? Ибо он продал нас и съел даже серебро наше. Посему все богатство, которое бог отнял у отца нашего, есть наше и детей наших» (Бытие, XXXI, 14–16).
Иаков так и поступил и со всем добром удалился тайком, когда Лаван стриг овец в поле. Рахиль выкрала отцовских идолов, а Иаков украл «сердце у Лавана арамеянина, потому что не известил его, что удаляется». Тесть — в погоню за зятем. Семь дней гнался, настиг на горе Галаадской. Надо бы посчитаться с зятюшкой, но за того опять бог. «Пришел бог к Лавану арамеянину ночью во сне и сказал ему: берегись, не говори Иакову ни доброго, ни худого!» Ну еще бы! Ведь он же был сообщником Иакова, ведь это сам бог подымал пестрых козлов над матками. Лаван все-таки упрекает Иакова: зачем тайком ушел, не простился, а главное — зачем богов украл? А Иаков божится, клянется:
«У кого найдешь богов твоих, тот не будет жив; при родственниках наших узнавай, что (есть твоего) у меня, и возьми себе» (XXXI, 32).
Произвели обыск. Добрались до шатра Рахили.
«Рахиль же взяла идолов и положила их под верблюжье седло и села на них. И обыскал Лаван весь шатер, но не нашел. Она же сказала отцу своему: да не прогневается господин мой, что я не могу встать перед тобою, ибо у меня обыкновенное женское (т. е. у нее шли, будто бы, женские месячные выделения, «крови». — Ем. Я.). И он искал, но не нашел идолов» (XXXI, 34–35).
Ну, после этого неудачного обыска Иаков и накинулся на тестя. Что ты, мол, честных людей подозреваешь да срамишь! Пришлось заключить союз с разбогатевшим зятем и закончить все жертвенным пиром.
Поучительно в этой истории только одно: домашние боги настолько ценились, что их воровали; кто владел изображением предка-бога, тот пользовался его милостью — таковы были верования этих скотоводов. Идолы были настолько маленькие, что несколько их помещалось под неудобосказуемым местом праматери Рахили.
Глава четырнадцатая
Священная история о том, как Иаков схватил бога под-микитки и как бог дал подножку Иакову
(Бытие, XXXII)
Настало время Иакову столкнуться с братцем Исавом, которого он когда-то обманул, получив вместо него духовное завещание отца. И тут про Иакова можно сказать: блудлив, как кошка, а труслив, как заяц. Сначала он задабривает брата через послов: себя называет рабом, а Исава господином своим, когда он узнал, что у Исава 400 человек рабов (тоже был крупный рабовладелец-скотовод).
«Иаков очень испугался и смутился, и разделил людей, бывших с ним, и скот мелкий и крупный, и верблюдов… И сказал: если Исав нападет на один стан и побьет его, то остальной стан может спастись» (Бытие, XXXII, 7–8).
Но он не надеется на эту хитрость. Он молит своего бога, напоминает ему прежние обещания (которые тот давал во сне):
«Избавь меня от руки брата моего, от руки Исава, ибо я боюсь его, чтобы он, пришедши, не убил меня и матери с детьми» (XXXII, 11).
После этого он заготовляет богатые подарки, сотни голов скота и отправляет эти подарки с рабами впереди себя. Но из этого все равно ничего не вышло бы, если б Иакову не удалось схватить бога живьем и если б Иаков не вынудил у бога благословения.
Рассказывается об этом в библии так:
«И остался Иаков один. И боролся Некто с ним до появления зари, и, увидев, что не одолевает его, коснулся сустава бедра его и повредил сустав бедра Иакова, когда он боролся с Ним» (XXXII, 24–25).
Бог увидел, что по всем правилам цирковой борьбы ему не справиться с Иаковом (здоровила, должно быть, был!), потому он повредил Иакову сустав{7}. Но и тут ему не удалось вырваться. И сказал:
«Отпусти меня, ибо взошла заря» (ст. 26).
В самом деле, на что это похоже! Ну, еще ночью, во сне бороться богу с человеком — туда-сюда. А тут белый день, люди увидят, что Иаков наддает под-микитки своему богу, смеяться станут.
«Иаков сказал: Не отпущу тебя, пока не благословишь меня» (ст. 26).
После этого еврейскому богу ничего более не осталось, как, благословив Иакова (в который раз!!), переменить ему имя.
Иаков же был уверен, что видел бога лицом к лицу.
«Ибо, говорил он, я видел бога лицом к лицу, и сохранилась душа моя» (ст. 30).
Ну, после этого все пошло, как по маслу. Свидание братьев состоялось без кровопролития, хотя Иаков сильно трусил еще, семь раз кланялся до земли, называл Исава господином и прочее.
Какое же нравоучение выводит библия из всего этого? Позднейший какой-то писатель или переписчик прибавил к этому объяснение обычая евреев не есть жилы из бедра, потому что сам библейский бог коснулся ее и повредил ее. Значит, это своего рода дикарское «табу» — запретное. Но насколько верны эти объяснения, видно из того, что заяц в библии причислен к животным, питающимся жвачкой, а всем известно, что зайцы жвачки не жуют.
Глава пятнадцатая
Священная история о девице Дине и об избиении больных ханаанеян праведными Симеоном и Левием
Библия учит национальной ненависти, ненависти одного народа к другому. Если ты обрезанный, то все необрезанные — враги тебе. Их можно обманывать, убивать, совершать над ними какие угодно насилия и гнусности. История полна примеров такой национальной ненависти, которая разжигалась эксплуататорами, в своих классовых целях оправдывавшими и прикрывавшими это гнусное дело религией.
Глава XXXIV Бытия изображает сначала любовные приключения Иакова, Дины и княжеского сына Сихема.
«Дина, дочь Лии, которую она родила Иакову, вышла посмотреть на дочерей земли той. И увидел ее Сихем, сын Еммора Евеянина, князя земли той, и взял ее и спал с нею, и сделал ей насилие. И прилепилась душа его к Дине, дочери Иакова, и он полюбил девицу и говорил по сердцу девицы» (ст. 1–3).
Казалось бы, чего лучше: и он полюбил девицу, и слова его пришлись по сердцу девице. Тут бы свадьбу сыграть и породниться. Но тут-то и начинается спекуляция, извлечение выгоды из того, что Сихем переспал с Диной.
Сихем посылает отца сватать Дину. Иаков молчит — дети в поле, — а сам в душе думает злую думу (праведник!!!). Когда пришли дети с поля «и когда услышали, то огорчились мужи и воспылали гневом, потому что бесчестие сделал он Израилю, переспав с дочерью Иакова». Отец Сихема просит:
«Сихем, сын мой, прилепился душою к дочери вашей; дайте же ее в жены ему; породнитесь с нами; отдавайте за нас дочерей ваших, а наших дочерей берите себе; и живите с нами; земля сия перед вами, живите и промышляйте на ней, и приобретайте ее во владение» (ст. 8–10).
Сихем готов как угодно искупить перед обиженными свой поступок:
«Только бы мне найти благоволение в очах ваших, я дам, что ни скажете мне. Назначьте самое большое вено (выкуп. — Ем. Я.) и дары; я дам, что ни скажете мне, только отдайте мне девицу в жены» (ст. 11–12).
