Лопухин - Толковая Библия Лопухина. ВЕТХИЙ ЗАВЕТ.БЫТИЕ
Но более внимательное сличение этих двух параллелей, произведенное на почве контекста речи, открывает существенное различие между ними.
В первом случае сказано гораздо общее и сильнее – именно, что “все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время” (6:5), чем характеризуется не столько наследственная, сколько, главным образом, постоянная личная греховная настроенность, переходящая, как это видно из контекста, в горделивое попрание нравственных устоев и в нераскаянное упорство (6:11[247]).
В рассматриваемом же нами стихе речь идет почти исключительно лишь о наследственной греховной порче, за которую человек сравнительно менее ответственен, чем за сознательную, личную греховность. Принесением же жертвы, о которой только что перед тем говорилось, человек как нельзя лучше доказал, что его личная настроенность значительно улучшилась, что хотя он, в силу греховной немощи своей природы, и продолжал грешить, но каждой раз в сознании своего падения и часто с глубокой скорбью об этом и с просьбой к Богу о помиловании, выражением чего и служили различные жертвы. Такая перемена в настроении человеческого сердца создавала вполне достаточные основания и для перемены к нему божественного отношения. “Прежде правосудие открывалось всеобщим, а милосердие особенным действователем (история потопа и Ноя): отныне правосудие будет являться в частном, как напр., над Содомом, над фараоном, а милосердие во всеобщем” (Филарет). Отсюда, становится вполне естественным и понятным указание на наследственную греховную порчу человека, как на мотив для снисходительного отношения к его греховности, с которой человек выражает (путем жертв) желание бороться по мере своих слабых сил.
22. впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся.
“впредь во все дни земли…” Т.е. до тех пор, пока земля существует и когда “дни земли” должны будут уступить свое место “дням неба” (Пс. 88:30[248]).
“сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся…”Три времени года названы здесь по имени: весна, лето и зима, а четвертое – описательно: “жатвы,” как время сбора хлебных злаков и плодов.
Впрочем, следует отметить, что мазоретский текст и некоторые из переводных текстов не называют также и весны, а дают лишь повторное обозначение двух основных сезонов или целых полугодий, это – “хлад и зной” или, что то же, “лето и зима,” в соответствии с чем стоит и третья пара контрастов “день и ночь.” И последнее чтение предпочтительнее, так оно встречается и в других местах Библии (Пс. 73:17[249]).
Что касается до заключенной здесь мысли, то она служит более подробным разъяснением и развитием только что выраженной выше – о не повторяемости подобного потопу страшного стихийного бедствия, соединенного с неизбежным нарушением основных Законов природы (сравн. Иер. 33:20-25;[250] Иез. 34:25-29;[251] 37:26;[252]). “Добрейший Господь обыкновенно, обращает внимание не столько на наши жертвы, сколько на внутреннее расположение, с каким мы их совершаем, и, судя по нему, или приемлет, или отвергает наши жертвы” (Иоанн Златоуст, 27:273).
Заключая историю потопа, считаем своим долгом сжато указать и на то прообразовательное значение, которое отцы Церкви находили в нем. Основание такому взгляду положено еще самим Господом нашим Иисусом Христом и Его апостолами. Так, Господь в прошлой истории потопа видит предсказание будущей истории Своего второго грозного пришествия: как тогда люди были крайне развращены и беспечны относительно своего спасения, так же точно будет и перед вторым пришествием; и как тогда совершился грозный приговор божественного суда над всем грешным миром, точно то же повторится и в момент страшного суда (Мф. 24:37-39;[253] Лк. 17:25-27[254]).
Апостол Πавел в одном из своих посланий сравнивает купель крещения с Ноевым ковчегом (1 Пет. 3:20-21[255]), указывая, что как то, так и другое одинаково спасает нас от греховной смерти. Его мысль развивает и Апостол Павел, говоря, что мы “погреблись с Ним крещением в смерть” и одновременно тем же самым действием вводимся в Его Церковь и начинаем ходить в обновление жизни (Рим. 6: 4-6).
Глава 9.
1. Бог благословляет Ноя.
1. И благословил Бог Ноя и сынов его и сказал им: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю (и обладайте ею);
Подобно тому, как родоначальник первого мира – Адам, тотчас же по сотворении, получил от Бога особое благословение (1:28-30), и родоначальник второго мира – Ной получает подобное же благословение. Как то, так и это благословение одинаково касается трех пунктов: размножения человека, его власти (обладания) над животными и его питания. Сила этого божественного благословения касалась не одного только праведного Ноя, но и “сынов его,” т.е., как наличного, так и будущего его потомства, короче сказать – всего человеческого рода, обновленного теперь и призванного к новой жизни.
“плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю…” Но не добавлено, как некогда Адаму: “и обладайте ею” так как человек через грехопадение утратил эту богоподобную силу или, по крайней мере, сильно умалил и сократил эту богоподобную свою способность. И только второй Адам – Господь наш Иисус Христос, уничтоживший власть греха, снова покорил все под ноги Свои и не оставил ничего Ему непокоренного (1 Кор. 15:27;[256] Еф. 1:22;[257] Евр. 2:8[258]).
2. да страшатся и да трепещут вас все звери земные, (и весь скот земной,) и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рыбы морские: в ваши руки отданы они;
“да страшатся и да трепещут вас все звери земные…”“Сего не было в благословении, данном Адаму: он был владыкою твари, но не страшным. Когда же внутреннее достоинство человека уже не покоряет ему тварей, Бог обуздывает их страхом” (Филарет).
3. все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все;
“все движущееся, что живет, будет вам в пищу…” Это будет уже второй по числу закон о пище (2:16[259]), разрешающий теперь наряду с прежними родами ее – зеленью и полевыми злаками еще и один новый, именно – мясо животных, птиц и рыб, словом все то, что движется и живет. Причину нового разрешения блаженный Феодорит выясняет следующим образом: “Бог, провидев наклонность человека к идолослужению и обоготворению животных, дал плоть сих последних в пищу, дабы познал, сколь неприлично воздавать божеское почтение земным существам, которые можно убивать и съедать.”
4. Запрещение вкушения крови и человекоубийства.
4. только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте;
“только плоти с душею ее, с кровью ее не ешьте…”Давая новый закон о пище, Бог вводит в него существенное ограничение – запрещает употреблять в пищу кровь животных. Причина этого запрещения указывается здесь же, именно в том, что кровь животного как бы отождествляется с его душой. Подобная идея встречается и во многих других местах Священного Писания (Лев. 17:11,14;[260] Втор. 12:16;[261]). Любопытно, что кроме Священного Писания, она находится в сочинениях многих древних писателей, и по преимуществу у классиков (Вергилия, Емпедокла, Пифагора и др.). Таким образом, общенародная психология древности основной принцип животной жизни, т.е. то, что называется душою, полагала скрытым в крови его. Становясь на точку зрения этой наивной психологии и желая на почве ее внушить человеку возможно больше уважения ко всякой чужой (в том числе и животной) жизни, Бог и дает запрещение употреблять в пищу кровь. Это – первая Ноева заповедь; впоследствии, при Моисее, она получила более подробное изложение и более обширную аргументацию физическую, моральную (обрядовую; Притч. 28:17[262]) и преобразовательную (Лев. 17:11; ср. Евр. 10:4[263] и Ин. 1:17[264]).
5. Я взыщу и вашу кровь, вкоторойжизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его,
“Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша… от всякого зверя…”Эти слова дают прекрасное подтверждение только что приведенного нами взгляда на кровь, как седалище души. Даже и к крови животного Господь внушает должное уважение строгим взысканием; и чтобы еще рельефнее оттенить мысль о преступности убийств, Бог и говорит, что за кровь человека Он взыщет не только с сознательного убийцы, но даже и с неразумного животного и дикого зверя, что впоследствии получило даже и определенную законодательную санкцию (Исх. 21: 28[265]).
“Взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его…”Если убийство человека неразумным животным подвергалось суровой каре, то, разумеется, гораздо преступнее и посему во много раз сильнее преследовалось убийство человека человеком же… В самих словах данного текста некоторые не без основания видят осуждение двух родов убийства – самоубийства (человека от руки человека, т.е. себя) и убийства других.
