Мартин Лютер - Лекции по посланию к Галатам
9. И, узнав о благодати...
То есть он как бы говорит: “Когда они услышали, что я принял от Бога свое призвание и поручение проповедовать Евангелие среди язычников, что Бог совершил многие чудеса через меня, что столь многие язычники пришли к познанию Христа через мое служение и что язычники принимали Святого Духа без Закона или обрезания, но исключительно посредством слышания о вере, — когда они услышали все это, они прославили Бога за благодать, дарованную мне”. Слово “благодать” здесь включает в себя все, что Павел принял от Бога. Здесь Павел подчеркивает, что Петр подтвердил о нем то, что он является истинным Апостолом, который был научен и послан не Петром и не другими Апостолами, но одним лишь Богом. Таким образом, Петр смиренно признал и одобрил служение Павла не как стоящий выше его “по рангу” и имеющий над ним власть, но как свидетель, подтверждающий служение Павла, его власть и все другие его дары. И теперь Петр с ним заодно [на его стороне].
...Руку общения ...
Имеется в виду духовное общение и рукопожатие, как принятый в обществе знак [одобрения]. Они [как бы] сказали: “Павел, мы с тобою проповедуем Евангелие в полном согласии. Мы товарищи по учению и имеем полное содружество в нем. То есть у нас одно и то же учение. Ибо мы проповедуем одно Евангелие, одно Крещение, одного Христа и одну веру. Таким образом, мы не можем учить тебя чему-то или заповедовать тебе что-то, потому что мы полностью согласны во всем. Ибо мы не учим ничему иному по сравнению с тем, чему ты учишь, равно как мы не учим лучше или глубже. Мы видим, что тот же дар, которым обладаем мы, присутствует также и в тебе, за исключением того, что тебе было вверено благовествование необрезанным, в то время как благовествование обрезанным было вверено нам. Но мы заключаем, что ни обрезание, ни необрезание не должны стоять на пути нашего содружества, ибо Евангелие, которое проповедуешь ты, и Евангелие, проповедуемое нами, одинаковы”.
Это явное доказательство того, что существует единое Евангелие — для язычников и иудеев, для монахов и мирян, для молодых и старых, для мужчин и женщин, и т.д. Нет никаких различий, но Слово и его учение одинаковы для всех людей, независимо от того, насколько различны их “маски”, или общественные положения. Апостолы подвергали людей обрезанию, а Павел — нет. Но как Павел, так и остальные Апостолы оставляли обрезание на усмотрение тех, для кого этот обряд был связан с обрядами родного народа, ибо Апостолы умели мудро и правильно отличать Евангелие от Закона. Я также полагаю, что если бы верующие из иудеев в те времена соблюдали Закон и обрезание на тех условиях, которые допускались [позволялись] Апостолами, то Иудаизм сохранялся бы до сих пор и весь мир принял бы обряды иудеев. Но так как они настаивали на Законе и обрезании, как на чем-то, необходимом для спасения, и превратили это в какой-то акт поклонения и некое божество, то Бог не мог этого потерпеть. Поэтому Он разрушил Храм, Закон, служение и святой город Иерусалим, так что от всего этого не осталось и камня на камне (Мат.24:2).
До сих пор Павел доказывал то, что он правильно и искренне [старательно, посвященно] проповедовал Евангелие, а также — что он обладает подлинным и истинным Евангелием. Это он делал не только на основе божественного свидетельства, но также и на основе свидетельства людей, а именно — опираясь на свидетельства самих Апостолов, на которых более всего полагались лжеапостолы. Таким образом, все, что они цитировали против Павла, обернулось, напротив, в его поддержку. Однако поскольку Павел рассказывает все это один [без свидетелей], он приносит клятву и призывает Бога в свидетели того, что все повествуемое им не является ложью.
10. Только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнять в точности.
Задача, которая стоит перед добрым пастырем на втором месте после проповеди Евангелия,— это забота о бедных людях. Ибо везде, где есть церковь, должны быть бедные. В большинстве случаев они являются единственными истинными учениками Евангелия, как говорит Христос (Мат.11:5): “...Нищие благовествуют “. Ибо как люди, так и дьявол преследуют церковь, навлекая нищету на многих, и они [нищие] затем становятся брошенными и никому не нужными людьми, которым никто ничего не хочет давать. Вдобавок, никто не дает на проповедь Евангелия, и никто теперь не заботится о поддержке служителей и строительстве школ. На созидание же и учреждение лжеслужений и поддержку всяческих предрассудков, напротив, все жертвуют очень обильно и никто не жалеет средств. Как раз таким образом, на такие пожертвования и вклады во времена папства были воздвигнуты столь многочисленные монастыри, соборы и епископские престолы, где царило полнейшее беззаконие. Но теперь целый город полагает, что содержать одного или двух служителей Евангелия — слишком обременительно для него, хотя в прежние времена, когда царило беззаконие, этот город запросто содержал целые монастыри и бесчисленное множество священников, читавших мессы, не говоря уже обо всяких “терминариях” и “станционариях” . То есть повсюду ощущается нехватка истинной религии, и Христос сетует на то, что Он алкал, жаждал, был странником [не имел приюта], был наг и болен (Мат.25:35). С другой стороны, ложные религии и беззакония процветают вовсю и изобилуют всевозможными материальными благами. Таким образом, истинный епископ должен печься также о бедных, и Павел в рассматриваемом фрагменте утверждает, что он делал это.
11. Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию.
Павел продолжает опровержение [аргументов лжеапостолов] и говорит не только о том, что имеет свидетельства Петра и других иерусалимских Апостолов в свою пользу, но также что он противостал Петру в этом вопросе пред всей Антиохийской церковью. Он говорит, что это происходило в присутствии всей церкви, а не где-то “в темном уголке”. Это изумительное утверждение, и оно дало многим — таким, как Порфирий, Цельс , Юлиан и другие — возможность обвинить Павла в гордыне, потому что он, дескать, подверг нападкам главного из Апостолов, да еще в присутствии всей церкви . Этим, — говорят они, — он выходит за рамки христианской благопристойности и смирения. Нет ничего удивительного в том, что эти люди, не понимающие сути полемики, в которую вступил Павел, думают и говорят таким образом.
Ибо данный вопрос для Павла отнюдь не является пустячным . Но это основная доктрина Христианства. Когда человек признает это и постоянно имеет это в виду, все остальное кажется отвратительным и ничего не стоящим. Ибо что есть Петр? Что Павел? Что есть Ангел с небес? Что есть все творение по сравнению с учением об оправдании? Поэтому, если вы видите, что это учение подвергается опасности или угрозам, не бойтесь противостать Петру или Ангелу с небес. Ибо оно столь велико и славно, что никакое прославление не может быть для него достаточным. Но эти люди [лжеапостолы, противники Павла] взирают на высокий авторитет [престиж] Петра. Они восхищаются его общественным положением и забывают о величии учения об оправдании. Павел же поступает наоборот. Он не нападает на Петра слишком резко, он относится к нему с должным почтением. Однако, поскольку он видит, что авторитет Петра угрожает учению об оправдании, он игнорирует этот авторитет, чтобы сохранить учение чистым и неоскверненным. И мы поступаем так же, ибо написано (Мат.10:37): “Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня”.
Таким образом, когда встает вопрос о защите истины благовествования, мы нисколько не смущаемся тем, что лицемеры обвиняют нас в надменности и упрямстве, в том, что мы полагаем, что лишь мы одни придерживаемся истины, и в том, что мы отказываемся прислушиваться к чему-либо или уступить кому-то. Мы должны быть упрямы и непреклонны в этом деле. Вопрос о том, ради кого мы грешим против людей, то есть топчем ногами величие общественного положения какого-то человека или мира, столь велик, что те грехи, которые кажутся наихудшими в глазах мира сего, являются высшими добродетелями в глазах Божиих. Хорошо, когда мы любим наших родителей, уважаем судей, почтительно относимся к Петру и к другим служителям Слова. Но речь здесь идет не о Петре, не о наших родителях, не об императоре и не о мире или какой-то твари. Это вопрос, затрагивающий самого Бога. Если я отказываюсь уступить в этом вопросе своим родителям, своему императору или Ангелу с небес, то я поступаю должным образом. Почему? Да просто сравните творение с Творцом! Фактически, что есть все творения в сравнении с Ним? Капля по сравнению с целым океаном! Так почему же тогда я должен уступить Петру, который как малая капля, и не замечать Бога, Который как целый океан? Так что пусть капля уступит океану, и пусть Петр уступит Богу.
Я говорю все это для того, чтобы вы могли видеть, с чем имеет дело Павел. Ибо он имеет дело со Словом Божиим, которое никто не может прославить в должной мере. Августин подошел к этому вопросу глубже, чем Иероним, который взирал только на положение и авторитет Петра, придерживаясь такой позиции: Петр, дескать, был главным Апостолом. Поэтому со стороны Павла было неприлично и неправильно призывать его [Петра] к ответу. И если Павел требовал от Петра каких-то объяснений, то все это, мол, было притворством . Таким образом, он приписывает Павлу неискренность и притворство. Петру же он приписывает истину и всячески оправдывает его. Это совершенно неуместное искажение библейского текста — утверждать, что Павел, дескать, лишь притворялся, будто Петр заслуживал упрека, чтобы возвыситься самому, поднять “ранг” своего Апостольского звания и защитить язычников. Напротив, в тексте ясно утверждается, что Петр уклонился от истины и заслуживал упрека, а также — что другие иудеи лицемерили вместе с ним, так что даже Варнава был введен в заблуждение этим их лицемерием. Иероним не замечает столь ясных и определенных слов, потому что он увлечен лишь одною мыслью: Петр был Апостолом, поэтому он был выше всякой критики и не мог грешить. На это Августин правильно отвечает: “Не выдерживает никакой критики утверждение о том, что Павел лицемерил или притворялся, ибо он клятвенно присягает в том, что говорит истину”.
