Иларион Алфеев - Жизнь и учение св. Григория Богослова
Почему то, что не позволено женщине, позволено мужчине, так что женщина, оскверняющая ложе мужа, прелюбодействует и подвергается за это тяжкому наказанию по законам, а мужчина, неверный своей жене, остается безнаказанным? Не принимаю такого законодательства, не одобряю этот обычай. Мужчины были законодателями, потому и законодательство против женщин, потому и детей отдали во власть отцов, а слабый пол оставлен в пренебрежении. У Бога не так, но: чти отца твоего и матерь твою… [418] Смотрите, как равно законоположение. Один Творец у мужчины и женщины, одна персть — оба они, один образ; один для них закон, одна у них смерть, одно воскресение. Мы рождаемся от мужчины и женщины; один долг детей по отношению к обоим родителям… Если думаешь о худшем, то согрешила женщина, но также и Адам: обоих прельстил змий, ни та не оказалась слабее, ни этот сильнее. Но подумай о лучшем: обоих спасает Христос Своими страданиями. Ради мужчины стал Он плотью? Но также и ради женщины. Ради мужчины умер? Но и женщина смертью Его спасена. От семени Давидова Он называется, [419] чем, может быть, думаешь, почтен мужчина? Но и от Девы рождается [420] - это уже о женщинах! И будут, говорит, двое одна плоть, [421] а одна плоть пусть обладает одинаковым достоинством. Павел же и примером законополагает целомудрие. Как и каким образом? Тайна сия велика: я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. [422] Хорошо жене почитать Христа в лице мужа, хорошо и мужу не бесчестить Церковь в лице жены. Жена, говорит, да боится мужа, [423] так же, как и Христа. Но и муж пусть почтительно обращается с женой, как Христос с Церковью.[424]
Григорий как бы полемизирует со своими современниками, византийскими обывателями IV века. По сути он восстает против традиционного для Византии мнения о том, что женщина является источником всех зол, соблазнов и неприятностей: такое мнение особенно характерно для монашеской литературы. [425] Григорий выступает здесь в качестве защитника женщины, как он выступал в защиту всех бедных, страждущих и обездоленных.
Высказывания Григория по социальным вопросам могут быть сведены к трем основным тезисам: 1) всякая гражданская власть — от Бога; 2) всякая дискриминация и всякое неравенство в правах противоестественно; 3) для всякого человека, вне зависимости от его социального положения, доступна добродетельная жизнь, ведущая к обожению.
Пожалуй, наиболее характерным для нравственного и социального учения Григория является то, что он рассматривает жизнь христианина в Церкви и обществе как путь к очищению и обожению. Исполнение заповедей Божиих и активное доброделание именно потому необходимы, что они способствуют очищению человека, изменению к лучшему всего его существа. Высоконравственный образ жизни, благодаря которому происходит очищение, есть" "второе творение" ", [426] всецелое изменение и преображение человека, его" "рождение свыше" ". [427] Жизнь в соответствии с моральными нормами христианства есть восхождение к вершинам боговедения, богословия и созерцания; праксис–доброделание — лишь средство для достижения этих вершин:
Восходи посредством добродетельной жизни; через очищение приобретай чистое. Хочешь ли когда‑нибудь стать богословом и достойным Божества? Соблюдай заповеди и иди путем (исполнения) повелений (Божиих), ибо делание ведет к созерцанию.[428]
3. Брак, девство, монашество
Брак и девство
Святоотеческая традиция не создала развитого и детально разработанного богословия брака. Это связано прежде всего с тем, что в ранней Церкви необходима была защита девства: институт брака как таковой не оспаривался, и, поскольку он относился к сфере гражданского права, богословы не считали нужным специально обсуждать его. Девство, напротив, было явлением новым для языческого мира: идея девства как добровольного воздержания от полового общения, известная уже в ветхозаветной традиции, [429] была разработана христианством в качестве едва ли не нормативной идеи [430] и потому требовала специальной апологии. Многие Отцы ранней Церкви восхавляли девство: достаточно вспомнить имена Климента Римского, Игнатия Антиохийского, Афинагора (II в.), Оригена, Климента Александрийского, Тертуллиана, Мефодия Олимпийского (III в.). В IV в. отдельные трактаты о девстве пишут Афанасий Великий, Василий Анкирский, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, Ефрем Сирин на Востоке, Амвросий Медиоланский и Августин на Западе. При этом в IV в. не появилось ни одного значительного произведения, которое бы осмыслило брак с богословской точки зрения: тема брака затрагивалась или в связи с девством, или в дисциплинарно–каноническом аспекте. В частности, Гангрский Собор (ок. 340 г.) [431] издал серию правил против тех, кто, практикуя девство, гнушается браком или унижает брак. [432] Сам факт появления этих правил указывает на то, что отношение к браку в христианской среде было неоднозначным и что многие христиане отдавали предпочтение девству.
Если говорить о более поздней эпохе, то в латинской традиции отсутствие интереса к богословию брака связано с преобладающим влиянием Тертуллиана и Августина, которые оба имели отрицательное отношение к браку: Тертуллиан по причине своего нравственного ригоризма, который в конце концов увел его из Церкви; Августин — поскольку унаследовал неприязнь к браку от манихейства, через которое он прошел. Общим местом в западной традиции стало утверждение о том, что единственной целью и единственным оправданием брака является деторождение. Что же касается восточной традиции, то в ней теме брака не уделяли достаточного внимания — не в последнюю очередь потому, что большинство крупных богословов этой традиции были монахами и писали в расчете на читателей–монахов.
В этом смысле трактат св. Мефодия Патарского (III в.)"Пир десяти дев" "стоит несколько особняком. В нем содержится пространная апология девства как подражания образу жизни Христа; однако мы находим там несколько страниц, посвященных богословскому обоснованию брачного общения между мужчиной и женщиной. В частности, там проводится мысль о том, что это общение является" "действием по образу Божию" ", [433] поскольку через это сам Бог–Творец создает новые человеческие существа, когда мужское семя становится" "причастным Божественной творческой силы" ". [434] Библейский рассказ о сне (ekstasis, по переводу Семидесяти), который был наведен Богом на Адама в момент сотворения Евы из его ребра, [435] аллегорически толкуется св. Мефодием как прообраз" "наслаждения мужчины при половом общении, когда он, возжаждав (произвести на свет) потомство, приходит в экстаз, расслабляясь наслаждениями деторождения (в часы) сна, чтобы нечто, отделившееся от костей и плоти его, снова образовалось… в другого человека" ". В момент полового акта мужчина" "делается участником плодотворения, предоставляя Божественному Создателю взять у него ребро, чтобы из сына сделаться самому отцом" ". Поэтому" "не дерзко ли презирать чадотворение, которое не стыдится совершать сам Вседержитель Своими чистыми руками?"[436]
Среди произведений Григория, посвященных той же теме, главным является стихотворная" "Похвала девству" ", написанная в форме диалога между Браком (gamos) и Девством (parthenie): апология супружества, конечно же, влагается в уста Брака, а апология безбрачия — в уста Девства. Говоря о браке, Григорий обращается к тому же библейскому тексту, что и Мефодий:
Когда божественная тварь явилась на земле,
И земля — на долинах вечно–цветущего рая,
Но не было еще у человека помощника в жизни, подобного ему,
Тогда премудрое Слово совершило величайшее чудо:
Смертного, которого Он создал быть зрителем мира -
Мой корень и семя многообразной жизни -
Разделив на две части, великой животворящей рукой
Взяло из бока одно ребро, чтобы создать жену,
И в чресла обоих влив любовь (philtron — любовный напиток),
Побудило их стремиться друг к другу.[437]
В этом отрывке мы не находим аллегории" "экстаза" "Адама, содержащуюся в" "Пире" "Мефодия Патарского, однако созвучную Мефодию мысль о том, что влечение мужчины и женщины друг к другу влито в их чресла самим Богом в тот момент, когда Он создал Еву из ребра Адама. Поэтому Брак в своем споре с Девством ссылается на божественный" "закон" ", установленный в момент сотворения женщины из ребра мужчины: согласно этому закону, каждый родившийся на земле человек является плодом брака. [438] Все ветхозаветные праведники были плодами брака и сами состояли в браке; [439] даже Христос" "хотя и в чистой, но в человеческой утробе зачат был, и родился от женщины обрученной, половину человеческого супружества смешав с Божеством" ".[440]
