Сергий Булгаков - Автобиографические заметки
Благодарни суще недостойные рабы Твои Господи, о Твоих великих благодеяниях на нас бывших, славим Тя, хвалим, благословим, поем и величаем.
Иоанн
Сергий — Елена
Мария — Феодор — Сергий
Булгаковы — Токмакова
(Примеч. ред.).
19
1 Рукопись, найденная в бумагах о. Сергия после смерти. — Примеч. ред.
20
1 Напечатано в журнале «Русская Мысль», 1924. Прага, стр. 229— 237.
21
1 Напечатано в журнале «Русская Мысль», 1924, кн. IX‑XII, с. 425–433.
22
1 К слову сказать, такую красоту только и знал Достоевский, свидетельствовавший о наличии в ней и содомских и миротворческих начал, видевший в ней арену борьбы Бога с дьяволом. Про эту красоту Ренессанса нельзя сказать, чтобы она могла «спасти мир», ибо сама она нуждается в спасении.
23
'О Бедном Рыцаре в обоих вариантах мне приходилось писать в сборнике «Тихие Дум ы». Москва. 1918.
24
2 Аглая говорит о «Бедном Рыцаре» (и похоже, что ее устами говорит и сам Достоевский, который, по крайней мере, сам ни одного слова не проронил относительно странности самого предмета рыцарского обожания): «Там, в стихах этих, не сказано, в чем, собственно, состоял идеал «рыцаря бедного» (??), но видно, что это был какой‑то светлые образ, «образ чистой красоты» (??), и влюбленный рыцарь, вместо шарфа даже четки себе навязал на шею… Как бы то ни было, а ясное дело, что этому бедному рыцарю уже все равно стало: кто бы ни была и что бы ни сделала его дама. Довольно того, что он ее выбрал и поверил ее «чистой красоте», а затем уже преклонился перед нею навек… Поэту хотелось, кажется, совокупить в один чрезвычайный образ все огромное понятие средневековой рыцарской платонической любви какого‑нибудь чистого и высокого рыцаря; разумеется все это идеал. В «рыцаре» же «бедном» это чувство дошло уже до последней степени, до аскетизма. «Рыцарь бедный» тот же Дон–Кихот, только серьезный, а не комический.
25
1 Оба приводимые отрывка о болезнях 1926 и 1939 гг. заимствованы нами из неопубликованной рукописи о. Сергия, озаглавленной «Софиология смерти». Эта статья является важным богословским исследованием, примыкающим к христологическим работам, связанным с темами Агнца Божия. Проблема смерти Христовой, — смерти Богочеловека, — с особенной силой приковала к себе внимание о. Сергия после того, как он сам пережил минуты умирания, опыт порога смерти и возвращения к жизни. Описание этих последних имеют автобиографическое значение, и мы приводим их в извлечении. (Примеч. ред.)
26
1 Неточная цитата. У Пушкина так: Есть упоение в бою, И бездны мрачной на краю… Все, все, это гибельно грозит Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденлья… (Пимеч. сост.)
27
1 Вот та запись, которую (неожиданно для самого себя, потому что давно уже перестал что‑либо записывать) я сделал незадолго до операции: «6. III. 1939. Да будет воля Твоя. Сегодня глянула в лицо мне смерть, — от раковой опухоли голосовых связок или же операция тоже со смертельной опасностью или с неизбежной немотой. Я смиренно и покорно, даже спокойно, принимаю волю Божию. Не смею сказать: «Желание имый разрешится и со Христом быти», но и светло встречаю загробную жизнь. Только разлука с любимыми и их судьба заставляет сжиматься мое сердце, но верю Господу, владеющему жизнью и смертью, что Он их не оставит. Стараюсь обдумать, как и с кем надо примириться, кого утешить и обласкать, что сделать.. Стараюсь всех вспомнить и никого не забыть. Да пошлет Господь светлого Своего ангела. Когда‑то умирал я духовно в своем рукоположении, а теперь, умирая телесно, хотел бы умириться и всех возлюбить..
…Слава Богу за все!
