Джейсон Берри - Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов
За три дня до Рождества, изучив требования 552 жертв и их адвокатов, Леннон объявил, что он изучает вопрос о собственности церкви, которую нужно выставить на продажу «как можно скорее, чтобы показать наше стремление» удовлетворить пострадавших; по мнению Globe, страховые компании Kemper и Travelers должны были при этом покрыть значительную часть расходов[198].
«Но зачем распродавать собственность, – удивлялся Питер Борре, – если действует страхование?»
Боуэрс предполагал, что план Леннона вызовет возмущение в его приходе, который он так сильно любил. Он попытался договориться о встрече с Ленноном, но из этого ничего не вышло.
День реконфигурации
Сын заместителя начальника пожарной охраны Дик Леннон с его ростом в 1 метр 88 сантиметров в юности любил спорт, однако мальчик так сильно заикался, что почти не открывал рта в школе, чтобы над ним не смеялись. Он поступил в Бостонский колледж, где изучал математику. В 1967-м, окончив обучение, он поступил в семинарию Св. Иоанна при диоцезии, расположенную неподалеку от Бостонского колледжа в Брайтоне. В 1968 году по студенческим кампусам прошла волна протестов, которая не миновала и семинарии. Одни семинаристы призывали друзей к участию в судьбе обитателей гетто в Роксбэри, другие, приверженцы более традиционного пути, считали, что главное дело – учиться, не отвлекаясь на события внешнего мира. Либералы вступили в борьбу с кардиналом Кашингом, вскоре половина учащихся покинула семинарию. В эти годы Дик Леннон влюбился в каноническое право. Он неутомимо изучал этот предмет даже в часы досуга, забывая ради него о богословских предметах и своей диссертации по истории церкви. Он прочел массу книг по церковному праву и собрал себе соответствующую библиотеку из трехсот томов. Леннону не хватало того лоска, который отличал духовенство, обучавшееся в Риме, но он преодолел свое заикание и мог многого добиться в жизни. В 1989-м, после десятилетия работы на приходе, кардинал Лоу предложил канонисту-самоучке стать его консультантом по каноническому праву. В 1999-м Лоу сделал его ректором семинарии. В 2001 году он стал викарным епископом. Священники знали, что это холодный и беспристрастный епископ[199].
Боуэрс был полон решимости спасти свой приход и потому искал съемщиков для неиспользованной территории огромного приходского дома. Одна юридическая фирма была готова принять его предложение. Компания мобильной связи обратилась к нему с вопросом об установке вышки за шпилем церкви. Боуэрс горел энтузиазмом. Хорошо бы частный сектор финансировал его школу. Если обеспечить финансовую сторону, можно платить стипендии достойным ученикам. Но здесь он наткнулся на препятствие. Канцелярия архидиоцезии запретила приходам заключать новые контракты до того момента, пока епископ Леннон не совершит реконфигурацию приходов. Невозможно было ни сдать помещение фирме, ни получать доходы за счет вышки мобильной связи.
На фоне тяжелой демографической ситуации в Чарльзтауне – где было три обезлюдевших прихода и где дети стремились избегать местных школ, – Боуэрс вместе с директором школы с грустью объявили, что весна 2003 года станет последним семестром учебы в Католической начальной школе Чарльзтауна, которую ему поручил спасти кардинал Лоу.
Кардинал Лоу за семнадцать своих бостонских лет сократил в архидиоцезии число приходов с 402 до 357, и это не вызывало заметного возмущения. Но епископ Леннон оказался на минном поле. Благодаря обращению кардинала было собрано лишь $8 миллионов из требующихся архидиоцезии для покрытия текущих расходов $17 миллионов. Зимой 2003 года, пока адвокаты вели переговоры о возмещении ущерба жертвам преступлений, Леннон изучал топографию католического Бостона – инфраструктуру церквей города и его ближайших окрестностей в сочетании с тем, сколько чего стоит. Что можно закрыть – то можно продать. Вырученные от продаж деньги помогут церкви встать на ноги в финансовом смысле.
В городе, где соседи стояли друг за друга, закрыть церковь означало нанести глубокую рану социальному телу. В южной части Бостона находилась Начальная школа Св. Августина, где учились дети полицейских, пожарных, рабочих и служащих. Кладбище Св. Августина с его часовней в греческом стиле было старейшим католическим кладбищем Бостона. Один политик из «южан» как-то пошутил: я хочу быть похороненным здесь, потому что «хочу оставаться политически активным»[200].
Но «южане» старших поколений, создавшие большие семьи, уже умерли, многие из их детей разъехались, так что юг Бостона, подобно Чарльзтауну, теперь состоял из немногочисленных потомков ирландцев, окруженных бедняками, живущими в дешевых домах, и зажиточными супружескими парами, иногда без детей, которые вселялись в перестроенные здания, в которых ранее обитали рабочие. Брайен Уоллейс, представитель «южан» в правительстве, говорил: «Шестьдесят один процент обитателей юга Бостона живет на этом месте менее пяти лет. У большинства из них нет детей… и количество учеников католических школ здесь резко сокращается»[201]. Из 158 учеников Начальной школы св. Августина 8 пользовались субсидией архидиоцезии, составлявшей в сумме $100 тысяч. Местный пастырь, монсеньор Том Мак-Доннелл, был родом из «южан» и поддерживал хорошие отношения с кардиналом; в 2000 году Лоу простил приходу долг накопившихся невыплат в размере $328 тысяч.
Три года спустя, в мае, когда епископ Леннон начал перекраивать карту католического Бостона, ученики пришли домой с записочками к родителям: школа Св. Августина закрывается. Официальный представитель архидиоцезии, священник, заявил, что «данное решение исходило от прихода». Сокращение численности населения и повышение стоимости ремонта «не позволяют приходу и далее содержать школу».
По словам одной из родительниц, Анны Спенс, это вовсе не так. Архидиоцезия «упорно отрицала, что собирается закрыть школу. А затем, совершенно внезапно, нам пишут: школа закрывается, всего доброго, в следующем году вам уже не потребуется сюда приходить»[202].
Возмущенные этими событиями прихожане кричали на своего пожилого пастыря монсеньора Мак-Доннелла, говоря, что он их предал. Активисты прихода начали быстро собирать деньги, двое членов муниципального совета и один сенатор штата встретились с Ленноном, который хранил каменное лицо, чтобы предложить ему альтернативные планы. Брайен Уоллейс с коллегой также приходил в канцелярию, чтобы поговорить с епископом. Уоллейс понимал, что церковь отчаянно нуждается в деньгах, но закрытие школы Ленноном поставило ничего не подозревавшего отца Мак-Доннелла в неловкое положение. В канцелярии Уоллейс сел напротив апостольского администратора. Взглянув на часы, Леннон произнес: «У вас есть пять минут».
«Пять минут? – воскликнул Уоллейс. – А пяти секунд не хотите?» С этими словами представитель удалился.
Если Леннон и переживал нечто подобное медовому месяцу в отношениях с католическим Бостоном, настроение ему портили СМИ, постоянно говорившие о закрытии школы Св. Августина. Ярость против предателя Лоу люди перенесли на Леннона.
Когда летом 2003 года архиепископом Бостона был назначен Шон О’Мелли, епископ Леннон перестал привлекать всеобщее внимание. О’Мелли с его белоснежной бородой, спокойным поведением и мягкостью казался всем миротворцем. Он встретился с жертвами священников, чем сделал еще один шаг к разрешению кризиса. Архидиоцезия согласилась выплатить $85 миллионов 542 жертвам преступлений священников; угроза банкротства уменьшилась, когда архидиоцезия вместе с Бостонским колледжем занялась продажей недвижимости кардинала. Но сам О’Мелли не спешил раскрывать своих затаенных мыслей насчет финансового кризиса. 13 февраля 2004 года Леннон в письме объяснил бостонским священникам, что архиепископ О’Мелли «сознательно избрал каноническую процедуру изъятия, а не слияния». При первой процедуре церковь закрывается, а ее собственность переходит к архидиоцезии. В случае же слияния с другим приходом активы закрытой церкви переходят к новой. Слова Леннона о том, что архиепископ «сознательно избрал… процедуру изъятия», говорили о том, что О’Мелли участвовал в составлении проекта реконфигурации. Архиепископ потребовал от лидеров восьмидесяти районов, чтобы к 8 марта они подали ему сведения о том, какие церкви на их территории можно будет закрыть.
Питер Борре, которому приходилось участвовать в деятельности корпораций, вынужденных закрывать предприятия, удивлялся холодной логике плана реконфигурации. На соответствующем приказе стояла подпись архиепископа, но все знали, что Леннона окружает группа советчиков, которые голосуют за то, какая церковь станет жертвой процесса. При сокращении в корпорации никто не решает голосованием вопрос о том, кого уволить, а кого оставить. «Изъятие» – термин канонического права, отдающий инквизицией. Он означает, что тебя выселяют из твоего духовного дома, а все деньги, которые ты вместе с твоими ближними принес в это священное место за долгое время, получает канцелярия, которая иначе не может отдать свои долги. «Это им отзовется», – думал Борре про себя.
