Монах Меркурий - В горах Кавказа
Чтение немного возвеселило меня, так как я действительно чувствовал на опыте помощь свыше, но мрачные мысли все-таки угнетали. Вспомнил книгу «Посмертные вещания преподобного Нила Мироточивого Афонского» (издание Кельи Благовещенской старца Парфения на Афоне, часть 2-я, гл. 3-я, 1912 г., с. 137–138). Там говорится, как прельщенному иноку Кунаву явился падший дух в виде одного брата. Затем появились бесы в виде сияющих Ангелов и Богоматери. Наконец, два демона: один в образе Архангела Гавриила, другой — Михаила, подняли Кунава в заоблачные выси и бросили с громадной высоты вниз, на каменную плиту. Несчастный распался на 600 кусков и навеки погиб!
Подобная вещь есть и в Прологе. Дело было в Палестине. Однажды прельщенному затворнику явился бес в виде светлого Ангела и сказал: «Знай, отец, что ради непорочного и равноангельского жития твоего придут другие ангелы и тебя, в теле, возьмут на небо. Там, со всеми ангелами, будешь наслаждаться зрением неизреченной красоты Господней...» Бедный затворник поверил бесу и должен был неминуемо погибнуть. Но Бог положил ему на сердце рассказать обо всем игумену. Узнав о предстоящем «вознесении», богомудрый игумен предупредил затворника о грозящей смертельной опасности и остался вместе с ним ожидать мнимых ангелов. Когда злые духи явились в виде Божиих ангелов, он обнял прельщенного и возопил к Богу о помощи. Бесы сорвали с отшельника мантию и исчезли. Мантия видимым образом поднялась по воздуху на высоту и, наконец, скрылась из глаз. Через некоторое время монах и игумен увидели, как она падает вниз, демоны сбросили ее на острые камни...
Пришло на память и страшное искушение Антония Великого, когда бесы избили его до потери сознания!..
На меня напал дикий страх. Я чувствовал себя в положении обреченного, над которым повис дамоклов меч. Да и мог ли я обольщать себя несбыточной надеждой, что со мной, как с особым избранником Божиим, не случится ничего подобного?! Можно было бы уйти на ночь к братьям, живущим в новопостроенной келье, но, зачитавшись, я упустил время, а стемнело очень быстро. Прекрасно зная каждый изгиб, каждую выбоину на тропе, я все же не решился идти, вспомнив, что недавно братья видели на ней барса, а это самый опасный хищник здешних лесов! Поневоле пришлось остаться в своем дупле. Ободрял я себя тем, что минувшей ночью при чтении псалмов бесовское нападение прекратилось. Прочитал вечернее правило, молитвы на сон грядущим и лег на лежанку. Долго ворочался с боку на бок и никак не мог уснуть. На короткое время забылся и вдруг увидел, что ко мне в дупло вкатился какой-то огненный шар, величиной с большой географический глобус. Он промчался по полу и закатился под лежанку. Я вскочил и не мог понять, что случилось. Мне казалось, что все было наяву. Потом сообразил, что это был сон. Возжег лампаду, свечу и начал совершать полуночное бдение. Раскрыл Псалтирь и прочитал 101-й псалом: «Господи, услыши молитву мою, и вопль мой к Тебе да приидет. Не отврати лица Твоего от мене: воньже аще день скорблю, приклони ко мне ухо Твое: воньже аще день призову Тя, скоро услыши мя. Яко исчезоша яко дым дние мои, и кости моя яко сушило сосхошася». За ним по порядку все псалмы, которые читал в предыдущую ночь. Во время чтения внимательно прислушивался, но вокруг было тихо. Закончив чтение, совершенно успокоился. Отворил окно и выглянул наружу. Луны нет. Но при ясном звездном небе видимость прекрасная. Постояв с минуту, закрыл окошко и положил Псалтирь на место. Затем, подойдя к окну, снова открыл его и, немного подождав, смело выбрался из дупла. Когда стал возвращаться в дупло и перенес ногу за порог, на меня неожиданно напала какая-то странная торопливость. Как будто от кого-то убегая, я поспешно забрался в дупло и захлопнул окно. Потом опять раскрыл его, вышел наружу и даже на несколько шагов отошел от дерева. Однако, возвращаясь обратно в келью, вновь почувствовал то же: быстрее, быстрее, как будто кто-то гонится сзади. Я воспротивился этому чувству, попятился и, распрямившись, посмотрел вокруг: было тихо. Только где-то далеко в лесу кричали совы да пищали сони. Постояв с минуту, хотел войти в дупло, и все повторилось... Так происходило несколько раз. Наконец, я спокойно вошел внутрь, чуточку помедлив, вышел и опять спокойно возвратился. И на этом закончились бесовские страхования.
Однако демоны снова напали на меня, применив на этот раз совершенно иной способ воздействия. Теперь их цель — разрушить молитвенное трезвение, во что бы то ни стало отвлечь внимание от молитвы. Я живу один и поэтому огражден от празднословия. Но диавол находит другие пути, чтобы овладеть моим сознанием. Происходят удивительные вещи, от которых я буквально захожу в тупик. Почти еженощно, перед пробуждением, вижу, как кинофильм, очень образный, хорошо запоминающийся сон. Когда же просыпаюсь и начинаю заниматься умным деланием, где-то глубоко в подсознании появляются, чаще всего прочего, яркие картины и персонажи из ночного сна. Я стараюсь сразу же отсечь их, но они продолжают упорно нападать. Несмотря на все мои старания, мысленный противник рано или поздно вовлекает ум в беседу и этим оскверняет молитву, так что, в конечном итоге, труд ночного бодрствования сводится на нет.
По этому поводу я недавно навестил отца Исаакия и поведал ему о сатанинских кознях. Он сказал, что каждый из нас является домом Божиим, в котором совершается Богослужение и приносятся духовные жертвы. «Враг стремится всеми силами воспрепятствовать этому спасительному, устному и мысленному, молитвословию, применяя для этого все свои уловки в невидимой брани, — говорил старец. — Но и ты применяй различные приемы борьбы, изменяя тактику своего боя. Если ты приобрел самосовершающуюся Иисусову молитву, попытайся теперь подняться на вторую ступень умного делания, которую Исихий, пресвитер Иерусалимский, в своей книге называет «ум, глубоко молчащий». Подняться на нее сразу, минуя первую ступень (слежение за прилогами), невозможно. У того, кто не имеет самосовершающейся Иисусовой молитвы, ум занят двумя попечениями: это — перебирание четок с одновременной молитвой и борьба с помыслами. Тебе не нужно молиться по четкам. Обрати все свое внимание на борьбу с мысленными врагами. При этом ратоборстве нужно волевым усилием останавливать мышление. Мне когда-то, в былые годы, пришлось услышать от одного простого мирского человека нечто удивительное. Он говорил, что может долгое время ни о чем не думать. В этом, конечно, нет ничего сверхъестественного. Но все-таки это состояние дается нелегко. Постоянно упражняйся в этом делании. Сначала молчание ума продлится несколько минут. И, по мере навыка, будет постепенно увеличиваться. При этом занятии оком ума своего, то есть вниманием, смотри на свое сердечное место. Для этого палец руки приложи к левой части груди, чуть выше левого сосца, и сосредоточивай в том месте внимание. Учись молиться одним умом, чтобы язык твой был бездейственным. А иначе, хоть ты и молча будешь молиться, но если язык еле ощутимо двигается, то это еще молитва устная, а не умная. Преподобные Отцы писали, что Бог внимает уму и усердию, а не многоречию... Не опускайся вниманием ниже левого сосца. Ты будешь усматривать душепагубные прилоги или мысленные стрелы (как называли их в древности святые Отцы), которыми ведет с нами диавол невидимую брань. Когда заметишь их появление, быстро делай изнутри сердца мысленное крестное начертание: одну линию сверху вниз, а вторую слева направо. Наподобие того, как ты крестишь окно или дверь в своей келье, так неоднократно совершай и внутреннее крестное знамение, пока не сразишь им появившегося чуждого прилога — будь то мысль или образ. И вообще старайся как можно чаще производить внутреннее крестное начертание. Это делание поневоле будет заострять и удерживать внимание в области сердца. Предлагаю тебе эти приемы борьбы из своего опыта. Самодействующая молитва во время твоего бодрствования будет совершаться своим чередом».
Я возразил ему, сказав, что она у меня временами исчезает, и я не слышу ее. Он пояснил, что это происходит из-за множества вражеских мыслей, заглушающих молитву. Иногда облака или тучи закрывают солнце, и оно становится невидимым. Точно так же бывает и в нашем деле. Из-за мысленного обуревания нельзя услышать внутреннюю молитву.
— Теперь, — продолжал брат, — я стал практиковать это, еще не свойственное мне, состояние умного безмолвия, при котором волевым усилием на определенный период удается остановить мышление. Наступает молчание ума. Умносердечная молитва совершается обособленно от моего деятельного участия в такт биения сердца. Но и диавол изменил методы борьбы. Он насылает тонкие, едва уловимые сознанием, мысленные прилоги, которые, преодолевая мое сопротивление, вторгаются в сознание. Кроме этого, добавилась новая брань. Однажды вечером, без малейшего повода с моей стороны, в мой ум залетело какое-то нелепое словосочетание, услышанное мной когда-то во сне — отрывок разговора одной знакомой послушницы со своей старицей: «Матушка, появился какой-то чужой кот и съел одного нашего котенка...» Странно то, что съел не цыпленка, не утенка или индюшонка, а котенка. И вот эта пустельга стала без конца вращаться в памяти во время вечерней и ночной молитвы.
