К. Мочульский - Гоголь. Соловьев. Достоевский
Вдруг задает вопрос: «Можно ли умереть от благородства души?»
Письма и стихи Картузова ходят по рукам. Офицеры устраивают шутовское совещание о его сердечных делах. «Комиссия» решает, что Картузов должен похитить свою прекрасную даму. Тот слушает внимательно, но не одобряет. Рассказчик, возмущенный этой сценой, уводит капитана из собрания.
— Да ведь они смеются!
— Неужели?
— Эх вы! Охота вам все высказывать! Вы, как Дон Кихот, вам дела нет, что дева хоть и замужем, — вы все так верно любите.
— Неужели они так любили! — отвечает Картузов.
И вдруг капитан решает помириться с графом. Он идет к нему, чтобы узнать, достоин ли он своей невесты. Задает ему вопрос: «Любите ли вы истинно, или за деньги? Правда ли, что вы женитесь по расчету? Как же мне не узнать правду, если я готов отдать все тело за малейшую ее выгоду».
Достоевский намечает психологическую мотивацию странного поступка своего героя.
«Разумеется, все, что касалось с этих пор Кармазиных, составляло для Картузова вопрос жизни и смерти, и потому является идея: охранять Кармазину. Даже ревности в нем нет и ревностью он нимало не мучится. К графу он не ревнует нимало, но высшее человеческое назначение, забота, роль — пробуждаются в нем в вопросе: достоин ли граф вполне?.. Так что главная его забота не в том, что граф не любит (и ему соперник), но в том, что граф мало достоин ее, и чуть ли не в том, что мало любит ее. Картузов именно хлопочет, чтобы граф не мало, а много любил ее. Помирившись с графом, он становится его трубой, трубит о его достоинствах, добродетелях, будущих успехах, богатстве, красоте, пишет обоим стихи. Наконец дружится с графом, не выходит от него, входит в его интересы и любимый его разговор с графом о графском будущем и с восторженным упоением мечтателя устраивать это будущее. Но Картузов, хотя и смешон графу своей внезапной к нему дружбой, но держит себя так просто и с таким достоинством, что граф никак не может обратить его в шута (что бы желал). Он очень умен, чтоб не понять Картузова, хоть и гадок сердцем. Когда граф его отвергает, наконец, грубо и в досаде. Картузов выходит, тихо прощая ему».
Наступает развязка первой части повести. Какой‑то проходимец появляется вечером в офицерском собрании и рассказывает скверные истории о графе: у него была связь с гувернанткойфранцуженкой, которая вдруг приезжает в Ревель, поносит графа и уверяет, что он ей должен шестьдесят тысяч. Защищая честь Кармазиной. Картузов отправляется к «мамзели». «Ее уморительный, серьезный и нагло–наивный рассказ». «Картузов вежливо с ней расстается, ничего не сказав, а потом в разговоре сухо и коротко: стерва». Тотчас же он посылает графу письмо: «Есть разные тоны, между которыми тон подлеца всплывает иногда наверх. Я слышал этот тон подлеца, и этот тон, пока не доверю секрета бумаге, будет раздаваться в ушах моих. Я щажу свои уши, и, если в мою частную жизнь заглядывает подлец, — я ищу ушей подлеца. Человеческое душевное спокойствие, наблюдая ему данный удел, спит, нерастревоженное посторонними обстоятельствами. Но когда просыпается, изменяется с обстоятельствами. Изливаю все в полной откровенности. Насчет же названия подлец, увижу, что вы сделаете.
Без уважения и обязательно для каждого, подписывающего письмо, слуга П. Картузов».
Граф в бешенстве бьет Картузова хлыстом, тот вызывает его на дуэль. Граф соглашается, но капитан «ставит условием», чтоб граф стрелял первый, а что он стрелять не будет. На это граф смеется, удивляется и сердится. Картузов объясняет.
«Для Катерины Григорьевны[141]. Он — избранник. Пусть он знает, что я вполне уступаю ему Катерину Григорьевну». — «Но это глупо! — восклицает граф. — Он дурак!».
Через три часа слухи о предстоящей дуэли доходят до коменданта, он арестовывает Картузова, но по просьбе Кармазиных и графа немедленно его выпускает.
Дуэль так и не состоялась: в тот же день «амазонка» упала с лошади и сломала себе ногу. «Картузов поражен, замолчал, заболел горячкой».
На этом кончается первая часть.
Во второй части действие переносится в Петербург. Кармазина была больна шесть недель, и ей отрезали ногу. В начале зимы Картузов, выздоровев от горячки, «без волос, с еще большими впалыми глазами», приезжает в Петербург. Он узнает, что граф отказывается жениться на хромой Кармазиной, и записками требует у него объяснения. После долгих усилий, он, наконец, добивается свидания с графом и спрашивает его: — «Где же ваша любовь?
Граф отвечает: «Вы такой же Дон–Кихот. Согласитесь сами, что я мог слишком избавить себя от объяснения с вами. Я не связан».
— Но, однако ж, объяснитесь.
— Екатерина Григорьевна сама мне отказала. Она хочет в монастырь — поэзия, звон вечернего колокола и слезы.
— Если сама, то вы, конечно, не могли противустать ее намерениям, но вы должны были настаивать.
— Но, позвольте, вы против своих интересов, если заставляете меня жениться, вы бы должны радоваться, что место свободно. Ведь вы тоже влюблены в Катерину Григорьевну, почему вы сами не женитесь?
— Урод и т. д.
— Совсем нет, вы молодец. Картузов покраснел.
— Вы подлец.
— Ну, а вы — дурак. Вы опять хлыста захотели. Только я теперь не хлыстом, а чтобы вас заперли в сумасшедший дом.
— Подождите, я справлюсь, связаны ли вы, или развязаны, и тогда мы встретимся.
Граф его выгоняет».
Картузов отправляется к рассказчику и «развивает мысль, что ему подвертываться при таких обстоятельствах в женихи — подлость и пошлость и граф, стало быть, подлец. Но мысль зреет; через три дня: «А почему же нет? (действительная жизнь берет свое). Сломала ногу, так и мне обрадуется. Мечты и восторг. Картузов воспламеняется и делает предложение; в письме изъясняет свои генеральские надежды и прилагает стихи о будущем счастье».
Он пишет: «С тех пор, как меня опрокинули лошадью, с тех пор наступило мое счастье (дуэль была только игра), и вдруг все рухнуло… И к Екатерине писали Державин и Сумароков, да еще как: ты высоким слогом: В радостной своей судьбине Ликовствуй, Россия, ныне.
К письму он прилагает стихи:
Краса красот сломала член
И интересней втрое стала
И втрое сделался влюблен
Влюбленный и прежде не мало.
Исчезло все! Похоронен
Один из членов молодых,
Но я и остатками пленен
И даже хотя бы и вовсе не было их.
Позвольте же любовь излить,
Принять извольте предложение,
Чтоб в браке вместе потерянный член забыть,
А с оставшимся изведать законное наслаждение.
Сделав предложение, капитан «для тона» переезжает в гостиницу Лондон. В разговоре он замечает: «Гостиница Лондон; там стоят самые значительные лица… А есть в Петербурге Красный Кабачок, так там все генералы и самые значительные из камергеров собираются.
— Н–не знаю…
— Я знаю. Это так. Потому вот и я хочу там собираться, чтобы у Лизаветы Николаевны знали, что я самый светский, так сказать, с некоторым богатым и барским метанием золота на зеленое сукно».
«Наменял золота перед отъездом в Красный Кабачок. Ничего не нашел. Драка с половыми».
Наконец Кармазина принимает его у себя и вежливо отказывает. Картузов выслушивает, задумывается и говорит: «Да, я подлец!
— Почему?
— Смысл, что воспользовался колченогим положением и осмелился подумать, что сам вам равен настолько, что могу сделать предложение.
— Почему же? Почему же?
Отрывает: урод. Без роду и племени. Тетка моя чухонка у ихнего пастора на мызе жила. Говорить по–человечески всю жизнь не умела.
— Это, конечно, могло служить препятствием, но… но, во–первых, капитан, об этом и речи не было, и я слишком, слишком прошу вас не возвращаться к этому предмету. Я отказываю не потому и т. д.
— Это он, подлец, меня научил!
— Кто?!
— Граф! Он будет у ног ваших.
— Не смейте. Что вы с ним хотите сделать?
— На дуэль».
Она берет с него слово, что он не затеет истории.
В записных книжках начало второй части сохранилось в двух вариантах. Согласно второму варианту. Картузов несколько раз заходит к Кармазиным, его не принимают, наконец к нему выходит управляющий и просит его прекратить посещения. Капитан заявляет, что, «имея благородное соревнование и честное намерение», прекратить не может. «Я не перестану». Управляющий отвечает: — Но, милостивый государь, мы найдем на вас удерж, мы употребим все строгости. (Картузову говорят о мерах строгости! Ужас!)
— Но кто вы такой?
— Но кто вы такой? Я желаю слышать ответ из самих уст Екатерины Григорьевны.
— Этого вы не услышите, а насчет того, кто такой я, то я уже объявил вам, я в сем деле уполномоченный и, кроме того, отправляюсь сейчас же к г. обер–полицмейстеру с настоящим изложением дела, для того, чтобы найти на вас удерж».
Картузов решает предупредить полицмейстера о том, что к нему поступит жалоба. Его принимают, он рассказывает историю своего сватовства. Полицмейстер: «— Это очень смешно, что вы говорите.
