Наталья Горбачева - Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих
Но попробуй проглоти, когда тебя от нее трясет. На следующий день я отправилась в наш храм на исповедь. Батюшка разрешил меня, кающуюся грешницу, хотя к причастию не допустил, пока пребываю в такой нелюбви к ближнему. Ну какая она мне ближняя, думала я, скорее бы уж дальней стала и сердилась на батюшку, который знал про все страсти-мордасти вокруг моей коммуналки и даже пожалеть меня не хотел… Подумав, то есть помолившись про себя, он только сказал, кивая на чудотворную икону:
– Молись мученику Трифону, он жилищные дела устраивает. Молебен закажи и всех участников туда впиши. Это и будет твой акт любви к ним.
Я не очень верила в то, что каждый святой «отвечает» за определенные человеческие нужды. А если их перепутать?..
Ну хорошо, молебен так молебен. После литургии отстояла и молебен, просила святого Трифона поскорее и получше квартиру разменять.
Слава Богу, трясти меня перестало. Будущее выглядело уже не так мрачно. Неделя прошла своим чередом.
И вот – исторический звонок.
– Наташа, ну как там у вас? – послышался вкрадчивый голос мадам. – Новости есть?
– Новостей нет. А у вас?
– Мы тут посовещались: Женя, Игорек. И вот что… Вы уж, пожалуйста, как-то там по своим каналам посодействуйте размену.
– По каким каналам? – не поняла я.
– Ну, религиозным. Помолитесь, что ли. Женя особенно вас просит. В память Анны Вячеславны. Разъедемся – и гора с плеч. Но чтобы по-честному. Иначе мы не согласимся.
– Инна Виленовна, даже не сомневайтесь!
Что там у них произошло, осталось неизвестным. Главное выяснилось потом, и в которой уже раз я удивилась мудрому Промыслу Божиему. Но всё по порядку.
Я подошла к тому же священнику и спросила, кому еще молебен заказать. Он благословил: мученику Трифону, святителям Николаю и Спиридону Тримифунтскому.
– А как, всем сразу? – спросила я.
– Приходи каждое воскресенье и молись.
– Благословите.
– Бог благословит, – улыбнулся священник. – Ничего. Прорвемся!
После трех молебнов, как ни странно, страх перед агентствами недвижимости как-то поутих. Я отправилась в одну из контор, которая существует до сих пор – вот уже почти двадцать лет, и озвучила свои условия. Мне сразу же предложили переехать в Марьино, на самую окраину Москвы.
– Нет, – говорю. – Я никуда не уеду от своей церкви.
Ребята из агентства пожали плечами, мол, постараются мне помочь, но ничего не обещают. К огромному удивлению, назавтра мне позвонили и сказали, что есть подходящий вариант. Двухкомнатная квартира на улице Трифоновской.
– Трифоновской? Разве такая есть? Где?
– В десяти минутах ходьбы от вашей Знаменской церкви.
Невероятно. Я не могла поверить. Где-то был подвох.
– А что моим соседям?
– Им однокомнатная квартира в кирпичном доме с балконом. Хороший район. Они согласны.
Нет, все-таки здесь какая-то закавыка, не верила я. Мы пошли смотреть квартиру. Двор подходящий, дом кирпичный… Но сама квартира оказалась в плохом состоянии – снятый после пожара паркет, ободранные стены, грубая перепланировка, разделившая одну смежную комнату на две. Получалась даже трехкомнатная квартира. (Потом, когда мы с мадам уже ударили по рукам, я польстила ей – какая она прозорливица – трехкомнатную квартиру мне напророчила «на мои 57 процентов».)
– Я не могу въехать, тут такой ремонтище надо делать… – расстроилась я. – У меня нет денег.
– Хорошо, – загадочно ответил риелтор. – Завтра мы вам перезвоним.
Назавтра мне сказали, что ремонт будет сделан в течение десяти дней, и я срочно должна переезжать. Срочно! Я сомневалась, потому что все сильно смахивало на сказку. Где-то есть подвох, но я никак не могла понять, где?
– Я не успею за десять дней собраться… И денег на переезд у меня нет, – отговаривалась я.
– Вас перевезут бесплатно. Через десять дней вы должны освободить свои комнаты. Это условие. Соглашайтесь. Вы станете первым человеком в нашей практике, который при переезде улучшил свои жилищные условия, – начал нервничать риелтор. – Почему вы не соглашаетесь?
– Скажите, а у вас всё по-честному? Вы меня не обманываете? – это был глас вопиющего в пустыне. – Я не лишусь своей собственности?
– Да нет же! Почему вы такая недоверчивая?
– Хорошо, согласна, – сказала я с чувством, что прыгаю в пропасть без парашюта.
– Да не переживайте вы так, – облегченно вздохнул риелтор. – Вам просто повезло!
Я вышла из подъезда, вступила на тротуар той улицы, на которой, Бог даст, придется жить… Если, конечно, правда, что повезло. Оглянулась. Через дорогу за забором была большая площадка, заросшая травой, а посреди нее – небольшой, судя по всему, древний храм. Заброшенный и жалкий. Стала спрашивать прохожих, не знают ли, что это за церковь. Никто не знал. Наконец увидела гуляющего старичка. Он-то мне и поведал, что церковь – во имя мученика Трифона, а улица, на которой мы стояли, названа Трифоновской в честь именно этого святого. Невероятно! Так вот кто взял меня под защиту! Больше всего меня тогда удивило, что несмотря на людское пренебрежение его памяти на земле, с небес он все равно помогает нуждающимся!
Я рванула вперед, нагнала риелтора у самого метро, чуть не сбив его с ног. Мобильников еще не было.
– Валера, Валерочка! Пожалуйста, я на Трифоновскую перееду. Только на Трифоновскую.
– Ну, договорились же! – рассердился он. – Беда с вами, верующими!
– С нами победа! – рассмеялась я.
Действительно, ремонт начался. Я каждый день читала акафист мученику Трифону. Молдаване работали не за страх, а за совесть. Паркет уложили и покрыли лаком, поклеили недорогие, но симпатичные обои, окна покрасили, поменяли купленную мной сантехнику. В день переезда к моему старому подъезду подогнали огромную машину, «качки» затащили в нее мои пожитки и аккуратно вытащили их на новом месте.
Я совсем не ожидала узнать о том промыслительном стечении обстоятельств, которые привели к чуду «улучшения жилищных условий при размене». Но и это открылось. После того как все владельцы недвижимости собрались у юриста и оформили сделку, богатый армянин, купивший нашу коммуналку, открыл бутылку шампанского и произнес по-восточному витиеватый тост, в котором поблагодарил всех участников… Мадам, конечно, приняла благодарность исключительно на свой счет.
Армянин пожелал подвезти меня и по дороге не удержался рассказать, сколько разных неприятностей пришлось ему претерпеть, пока он не остановился на нашей коммуналке. Человек заработал много денег, приехал в Москву, чтобы купить своей семье квартиру именно в моем районе, потому что там жили его престарелые родители. Казалось, чего проще? Выбирай вариант, плати деньги и живи на здоровье. Он выбирает первый вариант. Вроде обо всем договорились, начали искать варианты. Но коммуналки – дело тонкое, большие очень трудно расселить. Начинается: одного это не устраивает, другого – то, кто-то вообще передумал и прочая, прочая. Или: все согласны на условия, потом, как правило, люди начинают сатанеть от алчности, мол, богатый армянин, знаем мы таких… и предъявлять немыслимые требования. Договор расторгается, всё начинается сначала. За год он перебрал 57 (опять 57 – счастливое несчастливое число!) вариантов. И на этом числе сломался. В какой-то день они решили, что все – вместе с родителями переезжают в пятикомнатную квартиру на Арбате, хотя по многим причинам это было им неудобно. Армянину остался памятен тот день – 14 февраля. И я запомнила, что мадам позвонила мне с предложением воспользоваться «религиозными каналами» – тоже 14 февраля. А в начале марта бедному богачу позвонили и предложили 58-й – мой вариант.
Машина остановилась около нового моего жилища. Армянин выскочил из машины и, обежав ее, открыл дверцу, подал мне руку и с широкой белозубой улыбкой сказал:
– Знаете, джаник, когда я вошел к вам в комнату и увидел иконы, сердце подсказало, что у нас всё получится! Спасибо, джаник, вся наша семья вам очень благодарна. – Он поцеловал мне руку и, как фокусник, надел на палец тонкой работы золотое колечко. – Нет, нет, не отказывайтесь, всем будет обида.
Только несколько лет спустя я узнала, что 14 февраля – день памяти святого мученика Трифона. Недавно мы отметили двадцатилетие со дня возобновления богослужения в его храме.
Про котов. Кот Трифоновский
Мой кот Лёпа тоже переехал на Трифоновскую, продолжая ублажать писательское сердце. Прожив на свете двенадцать лет, умер он от мочекаменной болезни. Лекарства не помогли. Кот перед смертью сильно мучился, и я, страдая, не могла решить, усыпить его или ждать естественного конца. Мой мужественный кот, отказываясь от еды, но еще через силу лакая воду, приползал ко мне и жалобно мяукал, чтобы я положила его на его «писательское» место. Не смогла я сама лишить его жизни, только молилась, чтобы Господь поскорее забрал его. Помер он в тот момент, когда меня не было дома. И это была трагедия. Мы очень привязываемся к братьям нашим меньшим, но я – особенно, потому что работала дома и практически не расставалась с котом. Он был частью моего образа жизни.
