А. Бежицын - Соль, потерявшая силу?
Особенно далека РПЦ от молодежи — это отмечают все, не исключая самих православных. Церковь мрачна, нерадостна, просто темна, хотя иногда и твердит о «веселии» и «просветленности». Ее храмы отличает злобность, недоброжелательность и неблагожелательность ко всем. Женщины говорят, что из православного храма необлаянной не уйдешь: не так стоишь, не так одета, не так крестишься. Злобные старухи не просто шипят змеями — пребольно щиплются и ударить могут. Об этом тоже пишут с тревогой, но положение не меняется.
Истина предана полному забвению. Раньше тоже врали много, но все же считали нужным придавать всему творимому и говоримому видимость правды. Славянофилы хоть говорили: "истинно — и потому наше", сейчас этот тезис бесстыдно перевернули: "наше — и потому истинно". Ни у кого нет потребности в истине — а это самый страшный ее враг. Говорят и пишут так, словно нет и никогда не было в России достойных людей, словно никто не в состоянии дать нравственную оценку всем этим заявлениям о собственной праведности и неправедности всех остальных. Говоря словами Достоевского, заголяются, показывают свою непривлекательную сущность без всякого стеснения, с наслаждением даже.
Удивительно ли, что при всех неистовствах околоправославных не так уж мало народу уходит из православия? Причем, как и во времена Византии, без особой внутренней борьбы — в ислам. И не только теоретики, но и самые простые парни как-то очень легко идут в мусульманские боевики — с последующими зверскими убийствами своих же сослуживцев.
Не повторяется ли драма Византии? Не грозит ли и нам ее судьба? Об этом предупреждал еще В.С. Соловьев:
Судьбою павшей Византии
Мы научиться не хотим,
И все твердят льстецы России:
Ты — третий Рим, ты — третий Рим.
Впечатление такое, что сейчас кроме льстецов никого и нет. Разве что все тот же А.И. Солженицын.
Быть или не быть?
В его последних работах повторяется один совсем не риторический вопрос: сохранится ли Россия и русский народ? Он честно пишет: нет никакой гарантии, что окончательной гибели нам удастся избежать. Многие великие народы и государства исчезали с лица земли, и все больше тревожных признаков указывает, что и мы устремляемся в небытие. Тут одна депопуляция чего стоит. Солженицын призывает возродить идею "сбережения народа", но, будем честны, никогда в России не берегли народ, слишком дешев у нас человек. Эта идея, как и многие другие превосходные идеи, у нас обреталась в сфере туманных мечтаний, а по части мечтаний да словоблудия, мы, конечно же, любой Запад за пояс заткнем.
Но и Солженицын, кажется, отнюдь не связывает сбережение народа с нашим официальным православием, для староверов у него находятся куда более теплые слова. Они и в самом деле заслуживают большего уважения, во всяком случае, именно они позволяют говорить о небесплодности русского православия. Но их мало, еще меньше, чем православных в юрисдикции Московской патриархии. Конечно, Бог не на стороне "больших батальонов", иногда малой закваски довольно, чтобы сквасить все тесто, — но как раз способность «сквашивать» у нашего светлого православия очень ограниченна.
Может, хватит России преподавать миру один и тот же урок — "как не надо"? Поступать "как не надо" — это требование прежде всего нашей официальной церкви. Способна ли она научить чему другому? Многие сомневаются в этом, говорят даже, что православие способно на одно — доводить страну до краха, до катастрофы. Нынешняя РПЦ делает все для подкрепления такого мнения, она активно выступает за изъятие России из мировой истории. Вспомним: у России что-то получалось только тогда, когда официальную церковь задвигали в дальний угол — как это сделал Петр. Сейчас она не в состоянии предложить стране ничего, кроме старого стиля во всех смыслах.
Кажется, даже нашей нынешней не очень умной власти становится ясным, что с официальным православием далеко не уедешь. Вроде бы "наша страна борется за звание цивилизованной" — а кто признает цивилизованной страну, где открыто выступают против демократии? гуманности? свободы совести? прав личности и личности вообще? И застрельщик во всех этих сомнительных начинаниях — наше официальное православие.
Оно взялось обслуживать нашу национальную паранойю, стало ее воплощением. Нериторический вопрос: какие силы народные оно объединяет: лучшие или худшие? Наше православие — это религия ненависти, не любви. "Убивать их всех надо!" — вот мнение околоправославных обо всех инаких, и его разделяют многие служители РПЦ, иногда совершенно открыто, при попустительстве и молчаливом — а иногда тоже открытом — одобрении священноначалия.
Блистательно провалился прогноз С.Н. Булгакова, сделанный в 1942 г.: "Насильственный гипноз рассеется, прежде всего с устранением насилия, с торжеством свободы совести и веры, и уже в силу естественной психологической реакции волна скорее всего откатится в противоположную сторону. Все это оскорбление народной души и поругание святыни почувствуется с небывалой силой и поведет к великому религиозному возрождению русского народа".[108] Государственное насилие в какой-то мере устранили и что? Теперь большинство православных полагает, что пришел их черед подвергать других гонениям. РПЦ не впрямую, но достаточно недвусмысленно высказалась против свободы совести, а "великое религиозное возрождение русского народа" никак не просматривается. Триада "Сталин! Берия! ГУЛАГ!" сейчас популярнее даже, чем уваровская "Православие, самодержавие, народность".
Мечты о возрождении падшей России высказывал в блестящих стилизованных стихах еще Вячеслав Иванов:
Знаю, Господи, — будет над Русью чудо:
Узрят все, да не скажут, пришло откуда.
И никто сего чуда не чает ныне.
И последи не сведает о причине.
Но делом единым милости Господней
Исхищена будет Русь из преисподней.
Гонители, мучители постыдятся,
Верные силе Божией удивятся,
Как восстанет дивно Русь во славе новой
И в державе новой, невестой Христовой.
И вселенной земля наша тем послужит;
А сатана изгнан вон, горько востужит.
Не изгнали его вон, и не тужит он в России, а радуется. Протопоп Аввакум считал, что "Выпросил у Бога Светлую Русь сатана… Добро ты дьявол, выдумал, и нам то любо, Христа ради, нашего Света, пострадати". Выпросил — и не отдает, и остается только «страдати». И думать: а кому она служит? Богу ли? Имеет же хождение у нас легенда о дьяволе, который везде трудится великими трудами, и только в России отдыхает: люди сами делают всю его работу.
Никак не сбывается пророчество Вячеслава Иванова, современному поэту все видится не так, как ему:
Только вымолвишь слово «Россия»,
а тем более «Русь» — и в башку
тотчас пошлости лезут такие,
враки, глупости столь прописные,
и такую наводят тоску
графа Нулина вздорное чванство,
Хомякова небритая спесь,
барство дикое и мессианство —
тут как тут. Завсегда они здесь.
И еврейский вопрос, и ответы
зачастую еврейские тож,
дурь да придурь возводят наветы,
оппонируют наглость и ложь!
То Белинский гвоздит Фейербахом,
то Опискин Христом костерит!
Мчится с гиканьем, лжётся с размахом,
постепенно теряется стыд.
Русь-Россия! От сих коннотаций
нам с тобою уже не сбежать.
Не РФ же тебе называться!
Как же звать? И куда ж тебя звать?
Тимур Кибиров
И куда ее зовет РПЦ? Вперед, к полному исчезновению страны и народа? Получается так, потому что с духовно-нравственными, государственническими и внешнеполитическими ориентирами, предлагаемыми нашей церковью, другой перспективы у нас просто нет.
Спасти Россию РПЦ никак не может, она отрезает все пути к развитию. Последнее же состоит отнюдь не в том, чтобы взять что-то извне, а потом насадить и применить у себя. Однако в русской мысли навязчиво повторяется одна идея: мы не отягощены историей, опытом, поэтому якобы в выигрышном положении — не повторим ошибок, а сразу усвоим высшее и лучшее, и рванем вперед. Об этом не может быть и речи: будь так, Африка, скажем, давно бы взяла и применила и обогнала бы всех. Мечтания ни к чему не приведут, надо найти у себя нечто такое, развитие чего привело к желаемым результатам.
Требуемое «нечто» у нас явно есть, но столь же явно, что оно лежит вне официального православия с его мироотрицанием (сколько бы оно от него ни открещивалось), его сомнительным для многих идеалом святости, его воззрением на Бога, мир, общество, государство и главное — человека, которого оно держит в унижении и попрании. Церковь православная, как она у нас состоялась на сегодняшний день, костьми ляжет, а не даст развиться спасительным тенденциям, которые все же просматриваются. Из этого следует, что остается одна перспектива — православное одичание.
