Мильхар - Прогрессивный сатанизм. Том 2
Постройки романского стиля не содержат даже несущего каркаса, известного древним грекам с незапамятных времен, а римлянам – от карфагенян, и появившегося также в поздних древневавилонских постройках. В романских зданиях несущую функцию выполняет вся стена, что требует значительно (в 5-7 раз) большего количества камня.
В XI в. произошло знаменательное для всей средневековой архитектуры событие: во Франции в одном из монастырей был обнаружен древнеримский трактат Витрувия "Об архитектуре". Изучив этот трактат, средневековые строители снова научились строить каркасные здания, что привело к появлению нового стиля – готического.
Именно в те времена возникли тайные ложи каменщиков, впоследствии трансформировавшиеся в масонство. Обладание информацией, содержащейся в трактате Витрувия, позволяло удешевить строительство почти в 10 раз – за счет экономии камня и более совершенной технологии.
Только одного не смогли понять в трактате Витрувия средневековые строители: как строить купола. Если готические здания требуют для своего расчета только четырех математических действий, то чтобы рассчитать купол, нужно знать также извлечение квадратного корня. Если древние римляне умели делать это "столбиком", как умножение и деление, то в средние века само понятие корня было забыто.
Вспомнили его благодаря университету в Кордове, отвоеванной у арабов. В мусульманском мире в те времена наука была более передовой, чем в Европе. Тогда церковь уже не могла себе позволить душить любое знание: христиан повсюду теснили арабы и турки, наука и технология были нужны для войны. Поэтому научные достижения арабов не стали пылиться в монастырях, а были использованы в дело, что стало началом эпохи Возрождения.
Итак, есть две причины, по которым наука и технология могут быть забыты:
1. Сознательное уничтожение научного знания и его носителей с религиозными или политическими целями. Это мы можем видеть на примере христианской Европы.
Китайские императоры также в массовом порядке жгли книги, которые считали вредными.
2. Гибель высокоразвитой цивилизации в результате какой-нибудь катастрофы.
Пример – Мохенджо-Даро; наверно, далеко не единственный пример. Причем даже если научное знание сохранится для потомков, но они будут недостаточно развиты, чтобы его использовать – оно может погибнуть чисто случайно. Так, в Византии все античные научные и художественные тексты были свезены в библиотеку в Константинополе. Такая централизация их погубила: библиотека сгорела в 1203 г. при штурме Константинополя крестоносцами. Этого не случилось бы, если бы литературные памятники не просто лежали в библиотеке, а читались и использовались в деле: тогда бы с них делали копии.
Если же знание представлено не в документах, а в виде более долговечных артефактов, то есть риск, что потомки его просто не поймут, как это случилось с батареями в Багдадском музее. Так, мы знаем, что в египетских пирамидах заложено знание, но расшифровать из него смогли только то, что нам самим было известно.
Просто стиль мышления египетской и нашей цивилизаций очень сильно отличается. То, что для древних египтян казалось очевидным, для нас совершенно непривычно. Если мы таким же образом захотим увековечить наше научное знание, то далекие потомки, не знающие нашей культуры, тоже вряд ли его поймут, даже если их собственная наука будет на достаточно высоком уровне. Использованы выдержки из книг:
Ж.Бержье, Л.Повель "Утро магов",
А.Белов "Антропологический детектив",
Н.Глазкова, В.Ланда "Космические следы исчезнувших цивилизаций".
Спартанцы
Сочиняя свою утопию, Платон вдохновлялся Спартой – величайшим городом-государством эллинского мира.
Спартанцы произошли от грекоязычных варваров, которые принадлежали к так называемой дорийской общине, представлявшей собой слой внешнего пролетариата погибшего минойского мира. На берега Эгейского моря дорийцы пришли из европейских континентальных племен в постминойский и доэллинский периоды (прибл.
XIII-XII вв. до н.э.). Первобытные учреждения спартанцев были заимствованы у дорийцев; надо сказать, что другие эллинские общины, берущие начало от дорийцев, как, например, эллинские завоеватели Крита, не только унаследовали, но и сохранили примитивные дорийские институты вплоть до последних дней эллинской истории. Критские дорийцы, однако, следовали традиции по инерции и не стремились приспособить унаследованное общественное устройство к условиям нового социального окружения.
Внутри спартиатской гражданской системы принцип равенства был не только провозглашен, но и на деле практиковался весьма широко. Хотя не существовало равенства в богатстве, каждый спартиат получил от государства одно поместье или надел (клер) равной площади или равной продуктивности. На такие участки была разделена после Второй Мессенской войны вся обрабатываемая земля Мессении.
Наделы эти обрабатывались закрепощенными местными жителями – илотами. Размеры участка позволяли содержать спартиата и его семью по-спартански, то есть вынуждали быть бережливым и экономным. Среднее число илотов на каждую семью спартиата, по Геродоту, не превышало семи человек. Каждый спартиат, каков бы ни был его имущественный ценз, полностью посвящал все свое время совершенствованию воинских приемов и навыков, а поэтому имущественное неравенство никак не сказывалось на образе жизни.
В вопросе наследования чинов спартанская знать не оставляла за собой никаких привилегий, кроме права быть избранным в совет старейшин – герусию. Верховным органом государства считалось собрание полноправных граждан – апелла, фактически не игравшее существенной роли. Отборные войска тяжеловооруженных пехотинцев также рекрутировались из спартиатов. Наиболее поразительной чертой системы Ликурга был статус царей. Хотя цари возводились на трон по праву наследования, фактическая власть была в руках военной олигархии. Несмотря на ряд церемониальных обязанностей и второстепенных привилегий, цари наряду с членами их семей подчинялись той же строгой дисциплине, что и остальные спартиаты.
Царские дети получали то же образование, что и остальные.
Однако это равенство свободнорожденных не имело ничего общего с равенством по принципу «отец у нас Авраам». Свободное спартиатское рождение не гарантировало места в высших сферах общества. Происхождение из знатной семьи, хотя и требовалось для успешной карьеры, не было тем не менее обязательным. Слабые новорожденные сразу приговаривались к смерти общественными властями, остальные же обязаны были пройти курс спартанского воспитания. Достигший совершеннолетия и показавший успехи в обучении мог претендовать на заметное место в обществе.
Однако те из спартиатов, которые не смогли удовлетворительно пройти испытания, не допускались в аристократическое "братство трехсот". Наоборот, бывали случаи, по всей вероятности весьма редкие, когда мальчики неспартиатского происхождения проходили курс спартанского образования и, если показывали при этом успехи, им открывалась дорога наверх.
В этом отношении спартанская система, подобно оттоманской, игнорировала привилегию рождения и наследования. Но в некоторых пунктах Ликург игнорировал человеческую природу в еще большей степени, чем султан Осман. Если, например, в Оттоманской империи удовлетворялись рекрутированием детей, родившихся в супружестве, то, во-первых, спартанская система вмешивалась и в сам брак, причем в чисто евгенических целях. Во-вторых, в Спарте вербовка носила универсальный характер, а османы вербовали только часть юношества, и то один раз в четыре года и не во всех провинциях. В-третьих, спартанцы изымали детей из семьи и помещали их в школу в возрасте семи лет, османы же – с двенадцати. Наконец, спартанцы превзошли всех, вербуя и воспитывая девочек, и далеко продвинулись в деле уравнивания полов. Для спартанских девочек вербовка также была обязательной, причем они не обучались особым женским манерам и не были отдалены от мальчиков, как это было в оттоманской системе рабов-домочадцев. Спартанские девушки, подобно спартанским юношам, обучались атлетике по состязательной системе и обнаженными участвовали в состязаниях вместе с мальчиками на глазах у мужской публики.
Спартанская система воспитания, по свидетельству Ксенофонта, преследовала как качественные, так и количественные цели. Обращаясь к каждому отдельному взрослому мужчине-спартиату, она пыталась регулировать его поведение путем поощрения и наказания. Убежденный холостяк наказывался государством и был презираем обществом. С другой стороны, отец трех сыновей освобождался от воинской повинности, а отец четырех детей – от каких бы то ни было обязанностей перед государством. Пытались регулировать и качество потомства путем подбора супружеских пар по евгеническому принципу. Спартиатский муж получал полное общественное одобрение, если, не удовлетворенный качеством потомства, уходил от жены к другой женщине, с которой надеялся получить лучшее потомство. Так же общество относилось и к женщине, если она в аналогичной ситуации выбирала себе другого мужа. Эти отношения описывает Плутарх в "Жизни Ликурга".
