Наталья Сухова - Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.
Особые требования в уставных документах – «Начертании правил» 1808 г. и Уставе 1814 г. – предъявлялись лишь к ректорам академий. В «Начертании правил» и Уставе 1814 г. докторская степень требовалась от кандидатов на должность ректора академии в обязательном порядке. При этом докторская степень давала преимущественное право быть ректором перед всеми любыми званиями и должностями[278]. Но на практике это преимущество учитывалось крайне редко. Даже в столичной академии после трех ректоров-докторов – архимандрита Филарета (Дроздова) (ректор 1812–1819 гг., доктор богословия с 1814 г., епископ с 1817 г.), архимандрита Григория (Постникова) (ректор 1819–1926 гг., доктор богословия с 1817 г., епископ с 1822 г.), архимандрита Иоанна (Доброзракова) (ректор 1826–1830 гг., доктор богословия с 1825 г.) – последовал ряд ректоров уже без высшей богословской степени. Можно усмотреть попытку изменить эту ситуацию и ответить пожеланию Устава 1814 г. в кампании 1822 г. по присуждению докторских степеней ректорам академий: КДА – архимандриту Моисею (Богданову-Антипову-Платонову) и МДА – архимандриту Кириллу (Богословскому-Платонову). Непродолжительное время – до конца 1823 г. – все три преобразованные академии имели ректоров-докторов. Но в дальнейшем степень никак не определяла преимущества в выборе академического ректора. К моменту введения нового Устава духовных академий 1869 г. из четырех академий лишь две имели ректора с докторской степенью: МДА – протоиерея Александра Горского и КазДА – архимандрита Никанора (Бровковича), причем последний стал ректором в 1868 г., а докторскую степень получил в 1869 г., накануне введения Устава. Ректоры двух других академий – протоиерей Иоанн Янышев и архимандрит Филарет (Филаретов) – были магистрами богословия.
Однако магистерская степень была все же обязательным условием для ректоров академий. Так, например, в октябре 1841 г., когда ректор МДА архимандрит Филарет (Гумилевский) был назначен на кафедру викария Псковской епархии, епископа Рижского, встал вопрос о кандидатуре нового ректора академии. В качестве таковой обычно рассматривались прежде всего ректоры семинарий Московской епархии – Московской и Вифанской. В данном случае митрополит Московский Филарет (Дроздов) в письме обер-прокурору Святейшего Синода Н. А. Протасову с сожалением отмечал, что ректор Московской ДС Иосиф (Богословский), удовлетворявший по прочим качествам, имеет лишь кандидатскую степень, что исключает его из числа возможных претендентов на должность ректора академии[279].
Однако духовно-учебная деятельность не препятствовала и духовному служению: те выпускники, которые выбирали для себя монашество или служение приходского священника, могли совмещать его с преподаванием в академии или семинарии. В «Начертании правил» прямо говорилось о дозволении «соединять» должность профессора с монашеством и приходским служением[280]. Напротив, по некоторым положениям «Начертания правил» 1808 г. и Устава 1814 г. можно понять, что духовно-учебная деятельность и духовное служение, монастырское или приходское, в представлении разработчиков реформы как раз тесно связывались друг с другом. Бакалавры-иеромонахи включались, хотя и не сразу после пострига и рукоположения, в число соборных иеромонахов, чаще всего Александро-Невской и Киево-Печерской лавр, Московского Донского ставропигиального монастыря. Причем принадлежность к соборным иеромонахам вовсе не подразумевала служение при своей обители, поэтому преподавателей-иеромонахов включали в соборы монастырей других городов: так, иеромонахи МДА были нередко соборными иеромонахами Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге, иеромонахи КазДА – соборными иеромонахами Московского Донского ставропигиального монастыря. Наиболее патриотичен в этом отношении был Киев: иеромонахи, принадлежащие к корпорации КДА, либо были штатными насельниками Братского монастыря, в котором помещалась академия, либо включались в собор Киево-Печерской лавры[281]. Преподаватели из белого духовенства занимали места священников и протоиереев при церквах академического города.
Должность ректора духовной школы – академии или семинарии – подразумевала сан архимандрита или протоиерея. Первый сан в свою очередь был связан с управлением одним из монастырей[282]. При этом если для ректоров семинарий подбирался всегда монастырь своей епархии, то в случае академий епархиальная привязка не была значимой, хотя и преимущественной. Так, ректоры МДА были часто настоятелями московских монастырей: ставропигиального Новоспасского, Богоявленского, Высокопетровского[283]. У ректоров СПбДА палитра монастырей, в которых они были настоятелями, более разнообразна, причем среди них чаще встречались монастыри не столичной епархии, а других[284]. Не было определенных монастырей и для архимандритов – ректоров КазДА[285]. Лишь должность ректора КДА была неразрывно соединена с настоятельством Киево-Братского монастыря.
Иногда монашествующие инспекторы академий возводились в сан архимандрита, соединенный с настоятельством монастырем, пребывая на инспекторской должности, за особые заслуги в научной и духовно-учебной деятельности или по каким-то иным соображениям. Но для инспекторов сан архимандрита не был обязателен. Так, например, инспектор СПбДА иеромонах Григорий (Постников) (с 1816 г.; с 1819 г. ректор той же академии) 18 июля 1817 г. был удостоен степени доктора богословия, а 29 июля того же года возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Иосифо-Волоколамского монастыря[286]. Сменивший его инспектор иеромонах Нафанаил (Павловский) пробыл два года на этой должности в сане иеромонаха (1819–1821), затем, назначенный на должность ректора Ярославской семинарии, был возведен в сан архимандрита с настоятельством в Ростовском Богоявленском монастыре[287]. Однако следующий инспектор СПбДА иеромонах Иоанн (Доброзраков), назначенный на эту должность 26 июля 1821 г., уже 16 августа того же года был возведен в сан архимандрита Архангельского Юрьево-Польского монастыря Владимирской епархии[288]. Иногда среди инспек торов были так называемые «титулярные» архимандриты, то есть имевшие сан, но без монастыря[289].
Ревностная духовно-учебная служба поощрялась особыми наградами от Синода и от императора, в том числе и повышением церковного статуса. Особенно заметно это было на начальном этапе, когда преподаватели и первые выпускники преобразуемых школ принимали на свои плечи все сложные проблемы. Так, в 1811 г. бакалавры СПбДА, преобразованной по новым правилам, иеромонахи Филарет (Дроздов), Леонид (Зарецкий) и Мефодий (Пишнячевский) были награждены за ревностную духовно-учебную службу внеочередным возведением в сан архимандрита со степенью 3‑го класса, в исключение из «общего порядка»[290]. Причем исключителен был случай и по высоте награды, которой удостоились молодые бакалавры, и возведение в сан архимандрита без настоятельства монастырем. Впрочем, это «безместное» – титулярное – архимандритство для двух из награжденных было временным. Архимандрит Филарет (Дроздов), став в марте 1812 г. ректором и профессором богословских наук СПбДА, был определен на настоятельскую вакансию в настоятеля первоклассного Юрьева монастыря Новгородской епархии[291]. Архимандрит Мефодий в том же году стал ректором Санкт-Петербургской ДС и настоятелем Сергиевой пустыни, а через год был хиротонисан в епископа Старорусского, викария Новгородской епархии[292]. Архимандрит Леонид в 1812 г. стал настоятелем Иосифова Волоцкого монастыря[293]. Случались такие ситуации и в дальнейшем: так, например, иеромонах Евгений (Сахаров-Платонов), назначенный в сентябре 1842 г. инспектором МДА, в феврале 1843 г. был возведен в сан архимандрита с присвоением ему лично степени настоятеля третьеклассного монастыря. Архимандрит Евгений пребывал в статусе «титулярного» четыре года, пока не был назначен в феврале 1847 г. ректором и профессором богословских наук Вифанской ДС и в мае того же года определен настоятелем Московского Златоустовского монастыря[294].
В академиях оставлялись обычно первые по разрядному списку магистры. Остальных магистров и кандидатов, не попавших в состав духовно-академических корпораций, распределяли на духовно-учебные места в семинарии. Впрочем, должность ректора семинарии была гораздо более ответственной и высокой в духовно-учебной служебной лестнице, чем должность профессора академии. В «Начертании правил» оговаривалась степень доктора богословия и для ректора семинарии, в примечании давалось такое же указание: степень доктора дает преимущественное перед всякими другими званиями и должностями право быть ректором[295]. При этом для магистров – по крайней мере, лучших, имевших в разрядном списке высокие места, – старались подобрать лучшие семинарии, то есть находящиеся в академических или университетских городах, или в городах с высоким уровнем просвещенности. Это было связано в том числе с наличием научных библиотек и возможностью для лучших выпускников академий продолжать в той или иной степени научно-богословскую или хотя бы церковно-литературную деятельность. Служебную иерархию, установленную Уставом 1814 г., старались соблюдать и в семинариях, присваивая звание профессора магистрам, а прочим, то есть кандидатам, – именование учителей[296].
