Франсин Риверс - Звуки Шофара
— Эти люди и есть твоя церковь, Пол.
Да, его отец был прав. Женщина должна молчать и подчиняться! Ему не следовало делиться с ней своими проблемами.
— Они лишь часть церкви. — Больше он не уступит. — И они уже в меньшинстве. — Почему все нужно объяснять? — Когда мы только приехали сюда, прихожан было всего шестьдесят, а теперь посещаемость церкви возросла, причем значительно по сравнению с прежними цифрами. Теперь каждое воскресенье паства увеличивается! Каждое воскресенье! И не Отис с Холлисом или даже Сэмюель ходят по всему городу, стучат в двери и подолгу беседуют с жителями или принимают участие в деятельности молодежных сообществ и организаций. Это делаю я! И привлечение в общину именно молодых является главной целью моей работы. Будущее церкви за молодыми, Юни. А благодаря нам эта цель становится достижимой. Благодаря тебе и твоей музыке. Той самой, против которой старейшины так резко выступали, если ты помнишь. И я не позволю этим старикам устанавливать диктат над всей общиной, чтобы всех нас держать заложниками своих прихотей. Я хочу воскресить эту церковь, Юнис, а не стоять в сторонке и наблюдать за тем, как она гибнет из‑за старомодных идей и методов!
— У тебя самые лучшие намерения, Пол. Я знаю.
Но в словах Юнис отчетливо прозвучало предостережение.
— Почему ты приняла их сторону?
— Дело не в этом, Пол. Речь идет о единении друг с другом, о мирном сосуществовании. Мы все едины в Теле Христовом. Мы все нужны.
— Так, значит, мне остается только установить мир любой ценой? Верно я говорю?
— Разве размещение Библии в притворе можно назвать «любой ценой»? Что стоит за всем этим, Пол? В чем заключается истинная причина твоей бескомпромиссности?
— Ты моя жена, Юнис! Вот истина! Тебе полагается стоять рядом со мной и поддерживать меня, а не подвергать анализу и переосмыслению все мои поступки.
Она побледнела, но продолжала говорить тихо, мягко:
— В чем заключается истинная причина?
— Правда заключается в том, что я не хочу позволять этим старикам диктовать, что мне следует делать, а чего не следует, чтобы улучшить положение дел в этой церкви!
Голова ее поникла.
— Пап? Почему ты сердишься на мамочку?
Пол вздрогнул, сгорая от стыда.
— Я вовсе не сержусь на маму, Тим. Мы просто разговариваем. Иди, поиграй со своими игрушками. — Когда малыш скрылся из виду, Пол умоляюще посмотрел на Юнис. — Что с тобой происходит в последнее время? Обычно ты всегда была рядом, плечо к плечу. Почему именно сейчас, когда все так хорошо, ты вдруг вскидываешься на дыбы? Я за тебя боролся, помнишь? Два месяца назад они буквально стеной встали против твоей музыки.
Спорил с ними аж до посинения, пока не убедил согласиться на смешанный репертуар из традиционных псалмов и современных композиций.
Идея, конечно, полностью принадлежала ему, но тогда она была согласна с ним.
Глаза Юнис наполнились слезами, однако она не стала ничего говорить.
Пол снова почувствовал неприятный укол совести. Но он с негодованием заглушил ее голос. В его намерения вовсе не входило обидеть Юнис. А она разве подумала, как сильно ее слова задели его? Лучше ей самой как следует поразмыслить над своим поведением, а не смотреть на него глазами испуганной лани. Он — ее муж. Она обязана быть преданной ему. Почему она вообще сделала из всего этого проблему? Неужели она не понимает, что он старается очистить Сентервилльскую церковь от паутины? Все это вертелось у Пола на кончике языка, но он не стал говорить, так как точно знал, что она скажет. Что он выгонит из общины ее старых членов, как только к ним присоединятся новые. Но в его намерения это не входило. Ей следовало знать об этом.
Юнис больше ничего не сказала ни о Холлисе, ни о Библии. Спросила, не хочет ли он добавки. На что Пол ответил отрицательно. Она убрала со стола, налила в раковину немного жидкости для мытья посуды и открыла горячую воду. У Пола появилось ощущение, что она молилась, пока мыла посуду. Он вышел в гостиную, сел в свое кресло. Может, ему стоит позвонить отцу и спросить у него совета? Но к чему лишний раз беспокоить папу? Тем более, Пол прекрасно знал, что скажет его отец: убери Библию, и пусть Бог разбирается со старейшинами. Продолжай работать и перестань забивать голову тем, что о тебе подумают несколько брюзжащих стариков. В церкви всегда есть враждебно настроенные люди, мужчины или женщины, которые жаждут разнести на части то, что ты пытаешься построить.
Но Юни, Господи? Юни никогда раньше не спорила со мной.
Кто найдет добродетельную жену? Цена ее выше жемчугов[27].
Юнис — само воплощение добродетели. Разве не за это он полюбил ее? А еще за ее голубые глаза и милую улыбку. Она воздает ему добром, а не злом, во все дни жизни своей[28]. Юнис всегда делилась с ним своими мыслями по поводу его служения Богу. Всегда поддерживала его. Всегда была его соратником, вдохновителем.
«Что стоит за всем этим, Пол?»
Его гордыня, вот что она имела в виду, и вопрос этот больно задел его. А что можно сказать об этих двух почтенных старцах? Разве они не находятся во власти гордыни? Холлис беспардонно ведет себя с тем, кто выше его по должности. На собраниях церковного совета они с Отисом половину отведенного времени тратят на пустую болтовню о прошлом, а не на обсуждение насущных нужд церкви. Неужели он обязан уступать им каждый раз, когда они требуют оставить в церкви все как есть, без изменений? Гордыня поработила обоих стариков, и они просто не хотят слушать его доводы.
Полу же хотелось, чтобы они отошли в сторонку и позволили ему свободно, без помех, реформировать и расширять эту церковь. Чтобы они прекратили вставлять палки ему в колеса и просто работали с ним бок о бок. Чтобы Сентервилльская христианская церковь стала маяком для всех горожан. А еще им следует выказывать ему уважение, ведь он пастор.
Юнис вошла в гостиную. Положила руку ему на плечо, наклонилась и поцеловала.
— Я люблю тебя, Пол.
Прошла в комнату Тимми и напомнила сыну, что пора собирать игрушки и принимать ванну. Тимми обожал плескаться. Вскоре послышалась его беззаботная болтовня под аккомпанемент пущенной из крана воды. Юнис весело смеялась и шутила.
Пол положил руку на Библию.
Ты знаешь, что я пытаюсь сделать здесь, Иисус. Когда я пришел сюда, эта церковь была полностью лишена жизненной силы. Она была похожа на долину смерти. И именно поэтому Сэмюель искал нового пастора. Старейшины знали о возникшей проблеме. Ты привел меня сюда, чтобы изменить ситуацию. Так почему же на каждое мое действие они отвечают противодействием? Почему они брюзжат, придираются ко мне и относятся с недоверием к любым переменам, как старые сварливые бабки?
Тимми с мокрыми аккуратно зачесанными назад волосами и с книжкой под мышкой чинно вошел в комнату. Пол был совсем не в том расположении духа, чтобы в миллионный раз читать «про маленький паровозик».
— Не сегодня, Тимми. — Мальчик подошел ближе и настойчиво протянул книжку. — Я сказал: нет. — В дверях появилась Юнис. — Можешь немного помочь мне? Невзирая на несметное количество книг в его владениях, он хочет читать именно эту. Опять.
— Эта его любимая. — Юнис улыбнулась и села на краешек дивана. — Твоя мама как‑то рассказывала, что у тебя была любимая книжка «Кролик Питер». И читала она ее, должно быть, тысячи раз.
Пол вспомнил и сменил гнев на милость.
— Ладно, Тимми.
Он посадил сына на колени, открыл книгу. Чем скорее он прочитает книжку, тем скорее малыш отправится спать. Полу не терпелось вернуться к размышлениям о более важных делах. Ему было не до приключений игрушечных локомотивов и примерных мальчиков и девочек.
— У меня получится… Смотри, пап… — Тимми попытался придержать пальчиком страницу, но Пол смахнул руку сына и перевернул страницу. — У меня получилось бы…
Пол захлопнул книгу и швырнул ее на кофейный столик.
— Все. Конец. Пора спать.
Он поцеловал сына и спустил его с колен.
— Пойдем, Тимми. — Юнис протянула ему руку.
У ребенка грустно поникли плечики. Юнис взяла сына за руку, и они исчезли в коридоре. Послышался ее тихий голос:
— Папа сейчас очень занят. Нет, он не сердится на тебя.
Потом из другой комнаты донеслось чтение Юнис. То неспешное и размеренное, то быстрое и ритмичное, почти как настоящее «чух–чух» игрушечного паровозика.
Так что же я делаю, Господи?
«Что стоит за всем этим, Пол?»
Гордыня, — подумал он. — Их и моя.
Пола охватило чувство стыда за то, что он позволил себе сорваться, но понять его можно. Вот уже несколько месяцев он борется с Холлисом и Отисом, стараясь быть терпимым. Разве в таком случае стоит удивляться, что он потерял контроль над собой, когда Холлис устроил настоящий скандал из‑за исчезнувшей с кафедры старой Библии. Пол не понял истинную причину возмущения Холлиса. Может, он был несколько суховат в общении с Сэмюелем? Холлис, безусловно, кинется с жалобами к Отису, и тогда у него будут двое неистовствующих старейшин. Трое, если и Сэмюель затаил обиду. В висках у Пола отчаянно стучало.
