Никодим Святогорец - Невидимая брань (издательство «Сибирская благозвонница»)
Подобно сему враг расстраивает нередко находящихся на поприще послушания в обители или у какого старца, успевая убедить их, что, оставаясь в этом порядке жизни, они не скоро дойдут до желанного совершенства, и разжигая в них желание затвора или пустынного жительства. И нередко бывает, что таким его внушениям следуют. Но, достигнув этого, там наедине предаются нерадению и теряют то, что прежде приобретено было с трудом в послушничестве.
И наоборот бывает, что враг успевает выгнать иного из уединения и затвора, убедив его, что он там сидит без всякой пользы для себя и для других, тогда как в обители у него полезные дела текли бы обильно рекой и день и ночь. А когда послушавшийся переходит в обитель, то чаемых дел полезных не успевает наделать, а что приобрел в пустыне, скоро истрачивает и остается не при чем.
И множество многое есть других подобных случаев, когда враг успевает отклонить от одного рода занятий, сманивая к другому, будто полезнейшему, и расстраивая тот и другой.
От всех таких искушений избавляется легко, кто, имея опытного руководителя, советника и собеседника, с смиренною покорностию следует их указаниям. А кто лишен почему-либо такого блага, тот да внимает себе и строго учится различать доброе от худого по началам христианским, коими должна устрояться жизнь всех нас. Если случаи, мешающие, как нам кажется, развернуться шире нашему доброделанию, не от нашей воли, а посылаются Богом, то принимай их с покорностию и не слушайся никаких внушений, отклоняющих тебя от сей покорности. Послав такой случай, Бог ничего от тебя не ожидает, кроме того, чтоб ты держал себя и действовал так, как требует и как дает возможность посетивший тебя случай. Больной ли ты или бедный – терпи. Ничего, кроме терпения, Бог от тебя не требует. Терпя благодушно, ты будешь находиться непрерывно в добром деле. Когда ни воззрит на тебя Бог, будет видеть, что ты делаешь добро или пребываешь в добре, если благодушно терпишь, тогда как у здорового дела добрые идут промежутками. Почему, желая перемены своего положения, ты желаешь променять лучшее на худшее.
Если же случайное положение, в каком находишься и какое, как полагаешь, стесняет круг возможных для тебя добрых дел, от твоей зависело воли, то, как ты, наверное, избрал его не без рассуждения, и держись того рассуждения, не позволяй мыслям блуждать по разным возможностям, а, все внимание свое устремив и сковав тем одним, что предлежит тебе в твоем положении, спокойно твори сопряженные с ним дела, в полной уверенности, что если ты все посвящаешь их Богу, а не самоугодию, то они не бесплодно наполняют все твое время и приемлются Богом как жертва от тебя самая полная. И пребывай покоен.
Глава тридцать четвертая
КАК ВРАГ САМЫЕ ДОБРОДЕТЕЛИ ОБРАЩАЕТ ВО ВРЕД ДЕЛАТЕЛЯМ
Но пусть ты верно и постоянно течешь путем добродетели, не уклоняясь ни на десно, ни на шуе; не думай, что враг отстанет от тебя. Нет, слышал уже ты, что я привел тебе из святого Иоанна Лествичника, что враг, когда видит, что все его покушения совратить тебя на зло безуспешны, идет потихоньку вслед тебя и ублажает, как живущего во всем богоугодно. Вот это и есть последнее его искушение. Отзывается это вражье нас величание самомнением, самочувствием и самодовольствием; а от них порождаются тщеславие и гордость, из коих тщеславие снедает всю цену дел наших, если есть какие добрые, а гордость делает нас противными Богу. Внимай убо и всячески отбивайся от сих вражеских ублажений, не давая им проходить до сердца, а отражая с первого момента, как они коснутся слуха души твоей.
Чтоб не подвергнуться грозящей тебе от сего беде, держи всегда ум свой собранным в сердце и будь всегда готов к отражению этих вражеских стрел. Стоя там внутри, как военачальник среди бранного поля, избери удобное для брани место и, укрепив его как следует, не оставляй никогда, но там укрывайся и оттуда воюй. Место это и укрепление его и вооружение есть искреннее и глубокое сознание своей ничтожности, что ты и беден, и слеп, и наг, и богат одними немощами, недостатками и неодобрительными делами, неразумными, суетными и грешными. Установившись так, никогда не позволяй уму своему выходить из сего укрепления вовне, и особенно воздерживайся от странствования по своим, как тебе кажется, плодоносным полям и садам, то есть твоим добрым делам. Если будешь держать себя так, стрелы вражеского ублажения пагубного не достанут тебя, а если и упадет к тебе какая, ты тотчас увидишь ее, отразишь и выбросишь вон.
Но как воины, сидя в укреплении, не праздно проводят время, но то упражняются в воинских бранных приемах, то подновляют и усиливают свое укрепление, так делай и ты, укрываясь в сознании своей ничтожности. Именно делай вот что. Ум, как ни держи, все будет отбегать, и не дивно, что в этих отбеганиях нападет на дела твои, кажущиеся добрыми. Как только нападет он на них, тотчас схватит его враг и поразит самомнением, и притом так, что он охотно станет на сторону врага, воротившись к себе, и тебя станет тянуть туда же. Как только заметишь ты это, позови к себе ум свой и скажи ему: слушай, ум! Толкуешь ты мне: и то хорошо, и это не худо. Пусть так, да мне-то что ж из-за этого? Ты ведь собрался хвалить меня? Добре, хвали, я слушаю. Но ведай, что справедливость требует, чтобы ты хвалил меня только за то, что найдешь во мне и в делах моих собственно моего, а что есть во мне от Бога и от благодати Его, то должно быть благодарно и хвалебно возводимо к источнику своему. Давай же разбирать, что есть у нас с тобой своего и что есть Божие, и Божие будем отлагать на Божию часть, а свое оставлять при себе. Затем, что останется при нас, если только останется, тем и определим свой вес и свое достоинство и за то себя похвалим.
Итак, начнем. Заглянем во время, предшествовавшее нашему существованию: что были мы тогда? Ничто, и ничего не могли сделать, за что бы Источник всякого бытия, как воздаяние, благоволил даровать нам бытие. Оно есть независимый Божий нам дар, Божие нам благодеяние, начало и поприще и всех последующих нам благодеяний безмерной Его благости. Отложим же его на Божию часть. Потом стали мы жить.
Как? И сами не знаем. Много прошло лет, что мы с тобой и не знали, что существуем, а существовали; но и когда узнали это, ничего не могли делать для поддержания своей жизни. Другие руки пеклись о нас, и не сами по себе, а по устроению Всеустроителя всякой жизни и бытия. Нас воспитали, обучили, поставили на ноги. Тут ничего не было нашего, – и отлагай это в сторону.
Стали мы потом сами жить. Что тут наше? Отделим жизненные силы и средства к существованию, кои окрест нас. Они не наши – Божий дар.
Божий дар – непосредственное ведение Бога, Божий дар – совесть, Божий дар – жажда небесной жизни. Три сии составляют дух нашей жизни, влекущий нас горе. Ты, ум мой, не мой. Бог мне тебя даровал. Не мои и деятельные во мне силы: воля с своею энергией. Не мое чувство, способное услаждаться жизнию и всем окружающим меня. Не мое тело со всеми своими отправлениями и потребностями, условливающими наше телесное благобытие. Все сие Бог даровал. И сам я не свой, а Божий. Дав мне бытие, Бог облек меня сложностию исчисленных сил жизненных и, даровав мне сознание и свободу, законоположил, чтоб я правил всем, сущим во мне, сообразно с достоинством каждой части своего бытия. Во всем этом не поводы к самовосхвалению, а побуждения к сознанию великости и тяготы лежащего на нас с тобой долга и к страху ожидающего нас ответа на вопрос: что мы с собой и из себя сделали?
Обратимся теперь к средствам жизни. Есть в нас жизнь телесная, жизнь душевная и жизнь духовная. Для каждой из них свои потребны средства, и мы все имеем их под руками, и все они не плод нашего благоприобретения, а дар Божий. Воздух, огонь, вода, земля со всеми своими сокровищами: стихиями, камнями, металлами, растениями и животными, кои доставляют нам все нужное для питания, одеяния и жилищ, – не нами устроены, а даны. Сумма необходимых для нас понятий о всем окружающем нас, порядки житейские, общественные, государственные, искусства и ремесла и правила для действования на всех сих поприщах мы находим готовыми, не ломая головы над их придумыванием, а только усвояя их. Каждый являющийся на свет получает их как наследие от предков своих. А у предков откуда все это? Бог посылает людей с особенными дарованиями и с особою силой воли, и они делают новые открытия и усовершают быт человеческий. Но, если б ты спросил сих открывателей, как дошли они до того или другого, они сказали бы:
«Сами не знаем, пришло на ум, развивалось, строилось и устроилось». Так всегда было, так и до конца века будет: средства для душевной жизни – не наши, а даются. Тем паче это следует сказать о жизни духовно-нравственно-религиозной. Бог вложил в душу ведение о Себе в уме и о воле Своей в совести, осенив то и другое чаянием вечноблаженной жизни. Это семя духовной жизни. Оно посеяно в нас и принято в момент вдохнутия Богом в нас Своей божественной искры жизни. Всякий, рождаясь, приносит с собой и в себе сие семя, которое затем развивается и определенность получает от окружающей его среды людей. Какое неописанно-великое благо родиться среди тех, кои живут истинною духовною жизнию! Но осмотрись. Мы имеем ведение о Едином Истинном Боге, в Троице поклоняемом; исповедуем Сына Божия, нас ради воплотившегося и все для спасения нашего устроившего; веруем и в Духа Святого, благодатию Своею нас оживотворяющего и духовную жизнь в нас действенно воссозидающего, и с Церковию Божиею срасленными себя имеем, в ней приемля все потребное для хранения и возвышения духовной жизни и оживляясь чаянием воскресения мертвых и жизни будущего века. И все сие есть у нас в чистейшем и беспримесном виде, и есть не от нас – дар Божий. Так вот, какими богатыми окружен ты средствами к свойственной тебе жизни, и жизни всесторонней, и ни одно из них не есть плод твоих усилий, все тебе дано. Ты призван на пир жизни, уже готовый… Если уместно нам с тобой чем-либо в сем отношении похвалиться, то разве тем, как мы все этим воспользовались. Это, когда есть в нас в силе, есть наша брачная одежда. Величаться ли ею? Не паче ли побаиваться надо, как бы богатый в милости Устроитель пира, пришедши, не сказал нам: «Видите, какой пир! а одежда-то у вас какова?!»
