Всеслав Соло - Переодетые в чужие тела
-- Льстите, -- заметила Юля.
-- Что вы, Юленька, нисколько -- так и есть!
-- Какая же я замечательная -- даже не сходила к нему сегодня в больницу! -- возразила, опечалившись, девушка.
-- Но это же было исключено, вы хотели. Что поделать? Пока нельзя, -постарался утешить Юлю Миша.
-- Странно как-то, -- тихо сказала девушка.
-- Что вы имеете ввиду, Юля? -- заинтересованно и заботливо спросил Миша.
-- Странно, что мы здесь, а папы -- нет. Я никогда не задумывалась о таком. Я и не замечала своего счастья..., счастья, что мы жили вместе. А теперь... Я одна.
-- Что вы, Юленька! Разве я не с вами?
-- Спасибо вам..., Миша. Только, то тепло, когда отец..., никто не заменит.
-- Я не хочу, чтобы вы себя так расстраивали, Юля.
-- Да ну, все... -- переведя дыхание, сказала девушка, достала из кармана халата носовой платок и утерла глаза, -- я уже перестала... Скажите, Миша, напуская на себя веселую подвижность, заговорила она, -- а вы тогда на меня сильно обиделись, в тот вечер, когда мы с вами виделись в последний раз?
-- Ничего страшного, Юленька, всякое бывает.
-- Да. Вы правы, Миша. И все-таки, мне показалось, что вы обиделись.
-- Совсем нет.
-- Правда?
-- Ну, разве что чуть-чуть, -- сказал молодой человек и, приподнявши правую руку к своему лицу, показал рост тогдашней своей обиды от пола, как если бы она могла стоять сейчас невидимо в кабинете между ними, но окинувши взглядом величину показанной им обиды, молодой человек стал медленно опускать руку, иронично принижая рост обиды до самого пола, приговаривая при этом: -- Нет, еще поменьше -- вот так! Во-от так! Пожалуй, и это многовато. Нет, еще меньше. Теперь в самый раз! -- его рука ладонью легла на пол возле края тени, наискось падающей от стола.
Юля, не так как раньше, пыталась, сегодня и вчера, а действительно -улыбнулась. Но тут же снова тяжело перевела дыхание. Но все же, она почувствовала, ей стало сейчас немного легче.
-- Вы интересный человек, Миша, -- и в самом деле повеселевши, проговорила девушка.
-- Вы знаете, Юленька, -- плавно и завораживающе заговорил Миша, -- я сейчас выпил бы с удовольствием бокал хорошего вина, уж больно устала душа за последние два дня.
-- Так в чем же дело, вино наверняка есть, и я с вами выпью, -улыбнулась Юля.
-- У вас есть вино и вы до сих пор помал-киваете об этом? -- театрально выражая легкое разочарование, смешанное с радостью, предвкушением удовольствия сказал молодой человек.
-- Я не могу сказать какое именно.., но в ба-ре у папы -- всегда есть какое-нибудь вкуснень-кое. -- Юля повернулась к столу, раскрыла вмонтированную над ним в стене дверцу бара и извлекла оттуда початую бутылку красного ви-на. -- По-моему, французское! -- воскликнула она. Там же, в баре оказались и бокалы. Юля достала и их. Тут же она отвинтила пробку изящно граненой бутылки и налила немного вина себе в свой бокал, потом протянула другой бокал и бутылку гостю и сопроводила это действо словами: -- Налейте себе сколько хотите.
Молодой человек, не раздумывая, налил себе полный бокал вина и передал бутылку хозяйке квартиры.
-- Взяли бокалы в руки, -- предложил он. -- За что мы будем пить? -нарочито игриво, будто пытаясь развеселить, спросил он у девушки.
-- Пусть папа скорее окажется дома, здесь, у себя, -- произнесла Юля в тоне настойчивого желания себя подбодрить, словно сказала сама себе: "Не печалься, Юля!"
-- Бесспорно, -- подытожил своим полным, убедительным согласием выдвинутый тост девушкой, Миша.
Мелодично звякнули два бокала, звякнули так, будто кто-то едва прикоснулся к давно забытому, игрушечному, с полубеззубыми клавишами, старому детскому пианино.
-- Вы действительно очень интересный человек. -- Вскоре, когда бокалы были отставлены в сторону на столе, сказала Юля.
-- Не знаю. Очень может быть, Юленька. По крайней мере хотелось бы им быть, -- хитровато щурясь, произвел комплимент молодой человек. -- "Ты удивительна, дочка!" -- воскликнул он про себя. -- "Собственно говоря, -продолжал он свои размышления, -- что останавливает ме-ня?..
Да, она моя дочь, дочь Аршиинкина-Мертвяка, но я же уже, практически, -- не он!..
Как она хороша!.. Я невероятно возбужден, и я едва понимаю ее, но, почему-то, держусь до сих пор за эту тоненькую, придуманную кем-то нить этикета... Нет...
Я все-таки ее отец!.. Проклятье!..
Она так похожа... похожа на нее..., безумная копия моей жены!.. Это просто сатанинское со-стояние...
Я всетак же еще страшно хочу, я ее столько лет хочу, я ее сейчас хочу!" -- Юля, -- с какой-то внутренней настойчивостью, внезапно даже для себя, так, будто укололся об иголку, окликнул молодой человек в этот момент тоже о чем-то задумавшуюся девушку.
-- Да, -- тихо отозвалась она.
"Ну, ты же видишь, она сама ждет, чтобы ты начал действовать" -проговорил он про себя.
-- Что, Миша? -- не понимая возникшей паузы, спросила Юля.
-- Иди сюда, ко мне, -- решительно потребовал он.
Девушка подошла как ни в чем не бывало к молодому человеку и остановилась возле него. Он сидел на диване, она стояла рядом и их колени были очень близки друг к другу, едва не соприкасались.
-- Присядь сюда, пожалуйста, -- попросил он и одной рукой указал на свои колени, а другой мягко и нежно обхватил Юлю за талию.
-- К вам на колени? -- удивленно уточнила она.
-- Да. Садись, Юленька, -- подтвердил Миша.
И девушка взволнованно присела молодому человеку на колени. И он почувствовал приятную тяжесть ее плоти. Юля обвила его шею своими руками.
-- Миша, -- опечаленно покачав головою по сторонам, проговорила она.
Он едва поцеловал ее в губы. Они не ответили. Потом он дотронулся до них своими губами -- еще и еще раз, и снова надолго замерли они, Миша и Юля, в поцелуе.
Миша расстегнул несколько пуговиц на халате у Юли и хотел, наклонился к ее груди губами...
-- Не надо.... здесь не надо, Миша, сказала Юля, ее дыхание перехватывало и от этого, время от времени, она делала глубокий дрожащий вздох, -- пойдемте ко мне в комнату. Я прошу вас.
-- Хорошо, Юленька, хорошо, -- согласился молодой человек.
Они перешли в Юлину спальню.
Здесь девушка, ничего не говоря, стала раздеваться. Раздевшись догола, она, заметно стеснительно, прилегла на кровать.
Миша уже тоже разделся и присел возле нее.
Медленно он поглаживал ее ноги, живот, наклонился и целовал груди, шею, уловил своими губами ее встрепенувшиеся губы. Потом близко стал рассматривать ее глаза.
"Все именно так, как я и представлял столько лет подряд, -- думал про себя он, -- Боже мой, какое неумолимое сходство!"
-- Я еще не женщина, Миша, -- ласково, но настороженно проговорила Юля, и молодой человек вышел из некоторого оцепенения.
-- Я знаю, -- сказал он.
-- Откуда? -- удивилась девушка.
-- Разве это не видно? -- улыбнулся он.
Они заласкались нежно телами. И вот, источающее негу и сладость, желание молодого человека, внезапным рывком, -- обнажило Юлину боль.
-- А-а-айсс... -- вздрогнула всем телом де-вушка в дрожащем вздохе и напряглась. -- Мне больно, -- горячо и жалобно, будто попросилась отпустить ее, прошептала она молодому человеку на ухо.
-- Потерпи, малышка, я потихонечку, -- настойчиво и взволнованно тоже приятно прошептал в самое ухо девушке молодой человек.
-- О...ий так... больно...сс... Па!-Па-а! -- вскричала она.
-- Потерпи, моя умница. Ну,.. что ты, ма-ленькая моя. Потерпи, я же потихонечку, -- победно нашептывали горячие Мишины губы.
Другой человек
На следующий день, приятно уставшая, с растрепанной прической, но неуловимо, неумолимо посвежевшая Юля, снова заветно и сосре-доточено уединилась.
Теперь уже реально любимый человек --Миша, такой неуклюжий с утра: как и вчера, ушел по делам.
Постепенно, улучившая момент, наболев-шая печаль вкрадчиво снова прикоснулась к ней. Внимательно решила она продолжить чтение отцовского дневника.
Девушка достала его из-под подушки, но по пути этого действия она посмотрелась намерен-но в стоящее на тумбочке возле кровати округлое, в металлической резной оправе, зеркало; несмотря на несобранный вид свой, ей улыбнулось, понравилось ее, сейчас отра-зившееся в чистом серебре зеркала, лицо.
"Сегодня, будто что-то остановилось во мне из того, -- подумала девушка, -- что всегда заставляло идти, а точнее бежать, искать и тревожиться, и потому спотыкаться и падать, ошибаться и жить наугад, я словно видела раньше все очень близко и мутно, а теперь, мне кажется, что мне придется научиться заново открывать, узнавать старые детали, в обнажившейся, еще не освоенной, будто чужой панораме прожитой жизни моей.
Даже... папина беда, нет, она не прошла, она есть, и я все так же могу чувствовать ее, но и она, тоже какая-то остановленная сегодня, и я имею возможность ее рассматривать".
Медленно Юля отвернулась от зеркала, она еще совершенно никогда не видела свое лицо в нем освещенное первыми, незримыми, живи-тельными лучиками женственности. В этом, каждое осознаваемое ею мгновение, ощутимо при-сутствующем прикосновении материнского состояния, когда человек впервые открывает в се-бе, пускай еще наощупь, но способность не судить, а сострадать, она и приступила к дальнейшему чтению дневника, и разлистнула его.
