Екатерина Каликинская - Святитель Лука: факты, документы, воспоминания
Рисунки Валентина Войно-Ясенецкого
Значит, дедушке было тогда 19 (18) лет. Это период, когда после окончания гимназии Валентин сдавал экзамен в Академию художеств, однако душевно метался, сомневался в правильности выбранного пути. Потом поездка в Мюнхен, учеба и опять сомнения. Все эти страдания выбора жизненного пути вдруг выльются в письме ко Льву Толстому в 1887 году. В этот период Толстой имел огромное влияние на Валентина. Он убежден – надо найти в жизни путь, который принесет максимальную пользу простым, бедным, страдающим людям. И он отказывается от устоявшейся мысли стать художником. Даже зная все, что было потом с В.Ф., понимая и принимая его выбор, все же очень грустно – каким прекрасным художником он мог стать! Сохранилось несколько альбомчиков с рисунками Валентина.
Рисунки Валентина Войно-Ясенецкого, конец 1890-х гг.
Прекрасные портретные зарисовки, отточенные мастерски наброски фигур крестьян, богомольцев. Зарисовки фрагментов картин Мюнхенской пинакотеки. Во всем твердость, уверенность, мастерство. А ведь за плечами была только Киевская рисовальная школа Мурашко, которую Валентин заканчивал одновременно с гимназией. Хочется еще вернуться к пейзажу с дубками. Деревня Китаево – ведь это то самое Китаево, в котором в середине XVIII века бывал замечательный философ, оригинальный и глубокий богослов Григорий Сковорода. Свое восхищение природой, Божьим творением он вкладывал в страстный религиозный восторг. Китаево поминается им как место совершенно особенное. Нет ли в этом особого знака? Проходит полтора века, и юный художник вдохновлен местом, в котором душа Григория.
Рисунки Валентина Войно-Ясенецкого
5. Помню, довольно рано появилось у меня любопытство к дедушкиной библиотеке, особенно к книгам по философии. Почти все они были дореволюционного издания. Были тут и «Вехи», статьи Бердяева, Франка. Я не знал, что все это крамола, по понятиям «нашей идеологии». Дедушка заметил мой интерес и наказал начать с античной философии. Я так и сделал. В связи с ухудшением зрения часто приходилось читать дедушке вслух. Из этих чтений мне больше нравился Владимир Соловьев. Дедушка нередко к нему обращался. (В библиотеке был 7-томник Соловьева.) Когда дедушка писал новую проповедь (а он никогда не импровизировал, а тщательно готовил каждую проповедь), он вечером зачитывал ее своим домашним, пытаясь проверить впечатление. Просил обязательно высказываться, что понравилось, какие неясности. Помню, было мне лет 11–12 и в одной проповеди было упоминание о душевном и духовном. Различие показалось мне малопонятным. Я сказал об этом дедушке. Он стал терпеливо разъяснять. Немного у меня в сознании прояснилось, но главное – я понял, какая это сложная и глубокая тема. Когда дедушка написал свой труд о «духе, душе и теле», то я, далеко не все понимая, все же почувствовал – вот тема, которая будет мне всегда интересна. Троечастность строения мира – здесь логика и мистика. Но это и научно наиболее продуктивная идея. Кроме того, за ней огромная традиция от поздней античной философии через средневековье к выдающимся современным мыслителям.
Беседа в кабинете архиепископа Луки
6. Время, проведенное с В.Ф., было закатом его жизни. Возраст, болезни, физические немощи, слабость – все это было. Но была и необычайная духовная сосредоточенность, совершеннейшее отсутствие празднословия и праздномыслия. Кажется, любой человек должен хоть иногда позволять себе подобное, просто, наконец, для отдыха интеллекта, психической разгрузки. Поговорить на какие-то простые человеческие темы, выслушать нечто подобное от близких людей. Ничего этого не было у В. Ф. Однако это не было суровостью или нелюдимостью. Дедушка бывал необычайно приветлив и радушен, особенно это проявлялось, когда приходили знакомые медики. Но это и не был набор взаимной светской вежливости.
Архиепископ Лука во время службы
По содержанию разговор был серьезным общением специалистов высокого класса. Это сразу чувствовалось.
Владыка Лука с родными у новой ведомственной машины, третий справа – Коля Сидоркин
Но все же наиболее впечатляло, как дедушка вел службу. Для его возраста и состояния здоровья это была огромная нагрузка. Не один час простоять на ногах в тяжелом облачении, а летом в жару? Бывало, рубашка мокрая вся, хоть выжимай. Как он все это преодолевал? Чудо! Что-то сверхъестественное. Думаю, главное здесь было какое-то особое воодушевление, вдохновение. Иначе невозможно объяснить. В конце службы, когда у молодых и здоровых силы на исходе, дедушка произносит проповедь, да с таким выражением, подъемом духа, что заражает этим духовным энтузиазмом всю церковь. А церковь всегда была до отказа наполнена, особенно, когда ожидали проповедь.
Рисунок Ю.Н. Сидоркина
Годами живя рядом с архиепископом Лукой, можно ли было перенять от него какие-то принципы? Их можно от человека перенять, когда сам живешь по принципам, то есть неким умозрительным расчисленным правилам. Здесь что-то другое было. Личность В.Ф. – это живое излияние духовности, активной, творческой, всепобеждающей. Это стихия, ей невозможно подражать или вывести из нее принципы. Разумеется, содержание такой духовности – это Евангелие, Священное Писание и все, что с этим связано. Главное – как это все переживалось, возвышенно, творчески, вдохновенно. Наверное, это и влияло на людей, этого они и ждали от него. То есть воздействие это нелогичное, скорее, иррациональное, тайна духовности воплощения Божьего в человеке.
7. Еще бы не осознавать дедушкину незаурядность! Сопровождаешь на прогулку, а он крупный, седой, величественный, какой-то отрешенный и невероятно монументальный в рясе с архиерейской панагией, с посохом. Тут уж осознаешь, когда все уставятся на него, а то вовсе, пораженные, замирают в немом удивлении. Что это? Кто это? Да как это возможно в наше советское время? Но ведь кто-то позволил? Нет… ничего не понимаем. Вот типичная реакция обывателя, привыкшего видеть то, о чем читают в газетах, видят в кино, а… такое? Нет, что-то тут не то. А ведь поп, в рясе среди бела дня, как ни в чем не бывало. А вокруг советские люди. Да ведь и дети, пионеры, да как же это так? Сейчас трудно представить отношение советской обывательской толпы ко всему непонятному, чуждому, непохожему, самостоятельному, независимому. Во многом, быть может, очень хорошие люди, они зверели, когда надо было кого-то гнать. А гнать надо было все, что не соответствовало. Непонятность происходящего в глазах обывателя замещалась легендой. А, это тот самый, в Кремль ездил, лечил Самого, в награду получил машину. Много таких историй ходило. В них и жалкая приниженность авторов, и восхищение, и попытка объяснить непонятное. Какой все же мы прошли путь от стадности к осознанию своего права быть личностями.
Краткая биография святителя Луки (Войно-Ясенецкого), архиепископа Симферопольского и Крымского
Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий родился 27 апреля 1877 года в Керчи. Отец его был дворянского происхождения, однако семья давно обеднела, и Феликс Станиславович держал в городе аптеку и тем зарабатывал себе на жизнь. Он исповедовал католическую веру. Святитель писал, что отец его «был человеком удивительно чистой души, ни в ком не видел ничего дурного, всем доверял…». Мать – Мария Дмитриевна, глубоко верующая женщина, пятерых детей воспитывала в Православии.
Гимназист Валентин Войно-Ясенецкий
В 1889 году Войно-Ясенецкие покинули Керчь, недолгое время жили в Херсоне и Кишиневе, потом выбрали местом жительства Киев.
Валентин окончил Вторую Киевскую гимназию, потом Киевскую художественную школу, он с детства хорошо рисовал. Сначала юноша решил стать живописцем, готовился к экзаменам в Петербургскую академию художеств, но, увлекшись учением Л.Н. Толстого, решил, что может быть более полезен людям на другом поприще. Он написал Толстому в Ясную Поляну, прося разрешения приехать, но не получил ответа. Позднее вышла книга Толстого «В чем моя вера?», которую Валентин гневно отверг как ересь. Юноша не изменил своему желанию выбрать путь служения народу.
После периода сомнений и исканий в 1898 году Валентин Войно-Ясенецкий поступил на медицинский факультет, чтобы «быть полезным для крестьян, так плохо обеспеченных медицинской помощью». Он отлично учился, особенно преуспевал в анатомии, и сокурсники предсказывали ему профессорское звание. Однако после блестяще сданных выпускных экзаменов и получения диплома с отличием Войно-Ясенецкий решил стать земским врачом.
