Максим Грек - Нравоучительные сочинения
Всякая душа есть разумная бессмертная мысленная сила, оживляющая и управляющая этим своим тленным одеянием во все то время, какое назначено ей Создавшим то и другое для пребывания в нем. Когда же, по повелению Создателя, она отлучится от него, то это бренное жилище остается бездыханным, без чувств и движенья, и в течение немногих дней начинает смердеть, чернеть и, увы, делается пищею червей а сама она отводится в то жилище, какое предуготовала себе— или добрыми, или злыми делами, то есть: или в место светлое, исполненное всякого веселья и божественного благоухания, откуда «отбеже всякая болезнь, печаль и воздыхание» (Ис.35, 10), которое в Евангелии от Луки называется и недром Авраамовым; или же в бесконечные горькие муки, каковы суть: огонь неугасимый, тьма кромешная, скрежет зубов и непрестанный плач по причине нестерпимых страданий. Это явствует как от других многих боговдохновенных писаний, так в особенности из притчи об убогом Лазаре и о том бессмысленном богаче, который за свое бесчеловечье к убогому Лазарю, осужден был в огнь геенский и, горя в нем, не сподобился получить капли холодной воды от патриарха Авраама, который всех людей прикрыл своим страннолюбием. Итак, если кто искренно хочет избавиться такого же осужденья на вечное мученье, какое постигло того безумного богача за его презренье к нищим, и желает получить одинаковый с помянутым блаженным убогим покой и такое же утешение: тот пусть от всей души возненавидит ту ненависть к убогим, какую имел тот бессмысленный богач, и не только пусть перестанет обижать, отнимать чужое и собирать себе большие сокровища на земле, вопреки заповеди Спасителя, но пусть еще и снабдевает щедрою рукою убогих, пусть заступается за сирот и вдовиц, и обороняет их от обижающих и грабящих их, и пусть не презирает их, видя алчущими, жаждущими и наготующими. Ибо нет для нас иного способа получить тогда стоите одесную неумытного Судии и услышать тот блаженный и вожделенный голос, который скажет: «приидиупе, благословении Отца Моего, наследуйте уготованное вам царство», и прочее (Мф. 25, 34). Насколько кто превосходит других властью и изобильем богатства—будет ли то царь, или святитель, или князь, настолько он должен превосходить других милованием и благотвореньем находящимся в нуждах и в скудости житейских потреб, чтобы и ему сподобиться со всеми праведными услышать глас преблагого Владыки, говорящий нам: «понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе» (Мф. 25, 40). Поэтому блажен воистину и преблажен «разумеваяй на нища и убога», ибо «в день лют избавит его Господь» (Пс. 40, 2).
Тремя главнейшими страстями, как говорят святые Отцы, большею частью непрестанно и сильно борима бывает всякая одаренная разумом душа, а наипаче—держащая царский скипетр и управленье. Страсти эти суть: сластолюбье, славолюбье и сребролюбье. Порожденья же их весьма ужасны и пагубны, ибо они, подобно кровожадным зверям, пожирают души человеческие и предают их огню вечному, когда он смертью разлучатся от тел своих. Порожденье сластолюбья есть ненасытное угожденье чреву, услажденье гортани различными снедями и порабощенье подчревным скотоподобным пожеланиям. От славолюбия происходит то, что человек ничего не делает во славу или ради славы Божьей, но все старается делать для угожденья людям, чтобы от них всегда принимать славу и похвалу, —и если получить желаемое, то относится ко всем с кротостью и великодушно всем благотворить; если же как‑нибудь узнает, что его осмеивают, то, отложив кротость, неудержимо предается неистовству и старается мстить суровее всякого зверя тому, кто его не хвалит. Корень же всякого зла—сребролюбье имеет своим злым порождением ненасытное желание богатства, непомерное стремленье к собиранию всяким способом золота и серебра и к скоплению себе посредством грабления, неправды и лихоимства значительных сокровищ; отсюда—непомерные клеветы и обиды; таковой всю надежду возлагает, преимущественно, на свои сокровища, а не на Бога, и никогда не приходит ему на память страшный оный день славного пришествия неумытного Судии, осуждающего в огнь вечный тех, которые радуются лихоимству, неправде и граблению чужих имений, как пишет в соборном своем послании Иаков, брат Божий, первый Иерусалимский епископ, говоря: «Приидите ныне богатии, плачитеся и рыдайте о лютых скорбех ваших грядущих на вы. Богатство ваше изгни, и ризы ваша молие поядоша. Злато ваше и сребро изоржаве, и ржа их в послушество на вас будет и снесть плоти ваша аки огнь: егоже снискасте в последния дни» (Иак.5,1.3).
Если кто приведенные три страсти попрал и одолел, тот воистину есть присный угодник и верный поклонник Всемогущей и Пресвятой Троицы, Отца и Сына и Святого Духа. Он—царь и самодержец самому себе и всем подчиненным ему. А кто одержим и водим этими страстями, тот пусть ясно услышит изречение общего всех Владыки: «всяк творяй грех, раб есть греха, раб же не пребывает в дому во век» (Иоан. 8, 34. 35). Что же может быть позорнее, чтобы не сказать: окаяннее, того, когда думающий владеть славными городами и бесчисленными народами, сам находится во власти и под водительством неразумных страстей и называется устами Спасителя—рабом. «Разумеваяй да разумеет» ясно сказанное.
В числе многих дивных праведных дел, которыми превосходно украшается и всеми бывает любима и похваляема душа благочестивого царя, нахожу наиболее полезным и необходимым для власти благочестивых царей—дело страннолюбия, то есть, чтобы с чувством человеколюбия, с кротостью и уважением относиться к прибывающим иностранцам, —будут ли то купцы, или приглашенные ими, и заботиться тщательно об их удобном пребывании в течение всего времени, пока они находятся у них, дабы они не подвергались обидам со стороны местных жителей, и чтобы насильно не были удерживаемы и не было бы им препятствий к возвращенью на свою родину. Следует предоставить им доброхотно прибывать и опять беспрепятственно возвращаться, при чем отпускать их со всякою безопасностью, с миром и с честью. Будучи таким образом принимаемы, охраняемы и отпускаемы обратно к себе, они по собственному благоразумию будут дружески относиться к нам и с похвалой и уважением будут всем рассказывать о добродетели царя, громко похваляя их пред всеми, и где бы им ни случилось быть, везде будут говорить о правдивости и кротости царской и о той безопасности, которою пользуются все вообще иностранцы, прибывающие в богохранимую их державу. И что может быть полезнее этого для власти благочестивых царей? Ибо все, которые услышат о таковом благоразумии, о кротости и о заботливости относительно иностранцев, воздадут им усердными молитвами и будут превозносить их великими похвалами, и каждый будет стараться прибыть сюда, чтобы самому убедиться в их доброте и насладиться их кротости и превосходства. А которые иначе относятся к иностранцам, оставляя в небрежении причиняемые им обиды и бесчестья, —какое неудовольствие и какое злословие навлекают они на себя как со стороны самых этих иностранцев, так и со стороны тех, кому случится им рассказать о таком пренебрежении и о такой неправде, —об этом я и говорить не смею. Всякий, имеющий здравое понятие и рассуждение, не только сам знает это, но и не захочет слушать об этом. Итак, не будем мудростью ниже поселян, занимающихся ловлею голубей, которые для того, чтобы изловить стадо голубей, намазывают некоторым благо» вонным миром горло одной домашней голубицы и пускают ее лететь по своей воле к стаду диких голубей, и когда она к ним присоединится и те усладятся благоуханием благовонного мира, коим намазано ее горло, то всех добровольно приводит к дому своих хозяев. Этой мудрости ловцов пусть подражают благочестивые цари, и доброхотно, с уважением пусть отпускают от себя прибывающих к ним иностранцев, если хотят получить похвалу и наслаждаться дружбою со всеми повсюду живущими народами; но и находящееся под их властью города таким способом будут украшаться и изобиловать людьми, опытными во всякой премудрости, в словесном искусстве и в житейских художествах. Ибо свойственно каждому человеку стремиться идти туда, где слышит, что присущее ему искусство словесности или житейское художество, находится в наибольшем уважении.
Сказал Менандр Философ: Три добродетели более всего делают славными и долговременными православное земное царство: «правда», то есть, справедливость суда, который не смотрит на лице судящихся и не берет подкупа; второе— «целомудрие», то есть чистота жизни и обуздывание естественных движений богоугодным воздержанием; и третье—к подчиненным «кротость», растворенная царским страхом, для исправления их, а не для погубления. Царь, направляющей жизнь свою по этим трем добродетелям, есть, воистину, православный царь и одушевленный образ самого Небесного Царя.
Слово 9. О непостижимом Промысле Божием, Его благости и человеколюбии; здесь же и против лихоимцев
