Павел Михалицын - Настоящая помощь в трудный час. Николай Чудотворец, Матрона Московская, Серафим Саровский
– Пока не узнаю, что моего друга похоронили, не поверю в его смерть, – говорит молодой человек, судя по выправке, военный.
– Для Господа нет живых или мертвых – у него все живые! – объясняет отец Андрей. – Подводники пережили мученическую смерть. Этим они смыли свои грехи. Я надеюсь, что Господь призвал их всех к себе в рай.
– Я ведь хорошо знал не только капитана Лячина, – говорит отец Андрей, – но и многих других подводников «Курска». С адмиралом Поповым тоже близко знаком. Два года назад обратился к нему за разрешением уйти с флота и посвятить себя служению Церкви. Он отпустил. Попов – глубоко верующий человек. У него две дочки поют в церковном хоре одного из вологодских храмов… Поверьте, ему сейчас очень тяжело. Мне тоже – все-таки я моряк и понимаю, что они там пережили. Хотя я верю, что Бог их не оставит. Он ведь забирает лучших.
Без подписи«Бог точно есть!»
Вот такое чудо случилось во время ВОВ. Записано со слов Ивана Дмитриевича.
«Случилось это давно, во время Великой Отечественной войны. Немцы заняли железнодорожную станцию, но в рядом стоящую деревню не заходили. Они, конечно же, ее контролировали, но большей частью все силы находились на станции для ее охраны. Ванька уже в свои 14 лет работал с партизанами и занимался тем, что закладывал взрывчатку под составы немецких поездов. Он частенько наведывался на станцию, и немцы даже не подозревали, что этот пацан и есть подрывник, которого они так долго ищут. Ванька помогал разгружать вагоны, и за это ему давали хлебные галеты.
И вот однажды после очередного задания Ванька возвращался в деревню и случайно набрел на полуразрушенную церковь. Копаясь в обломках, он случайно нашел, как он подумал, красивую картинку в золотистой рамке. С нее на него смотрел пожилой человек преклонного возраста с ясными глазами и строгим взглядом. «Красиво!» – подумал Ванька и, смахнув с нее пыль, засунул за пазуху. Не найдя больше ничего подходящего, он направился на выход и тут же увидел немецкий патруль. Ванька вообще-то всегда спокойно реагировал на появление патруля, но в этот момент он почему-то напугался и, сам того не понимая, бросился бежать. Два немецких солдата бросились за ним, крича ему вослед:
– Sofort bleibe stehen![4]
Но Ванька несся во весь дух к лесу, не оглядываясь назад. И вдруг перед самой границей леса появился Потап. Он был деревенский мужик, да к тому же молчун, а тут Ванька увидел его в форме полицая.
– А ну стой, гаденыш! – крикнул Потап и вскинул винтовку.
– Дядя Потап, это же я, Ванька! – крикнул тот в ответ.
– Так это ты подкладываешь взрывчатку под поезда? – не опуская оружия, спросил Потап.
– Так ты и есть предатель, дядя Потап? Про тебя говорили партизаны? – с удивлением и досадой в голосе крикнул Ванька.
Потап нажал на курок, и грянул выстрел. Пуля ударила в грудь. Удар был такой силы, что Ванька отлетел метра на три назад и плашмя рухнул на землю. Тут же подбежали солдаты. Один из них подошел к навзничь лежавшему телу и толкнул его ногой. Тот не шевелился, а изо рта текла кровь. Солдат наклонился и выдернул из Ванькиной руки два куска бикфордова шнура и показал их второму. Второй покачал головой и махнул рукой Потапу, чтобы тот подошел.
– Gut schießt Du! Гуд стреляешь, – похвалил немецкий солдат Потапа, – получишь дополнительную банку тушенки! Очень карашо!
Они убрали оружие и отправились обратно на станцию для доклада о том, что подрывник уничтожен.
Очнулся Ванька от того, что его лицо облизывал пес, которого он приютил у себя, найдя его на улице полуголодного и больного. Ванька открыл глаза и посмотрел на пса. Тот слегка поскуливал и крутил хвостом от радости за своего хозяина. Ванька попытался встать, но резкая боль в груди заставила его вскрикнуть, и он снова лег на спину. Собрав силы, он повернулся на бок, и с трудом ему удалось сесть. «Как же так? – подумал Ванька. – Я не умер!» Он сунул руку за пазуху и вытащил икону. Глядя на нее, он не мог поверить в то, что видел!
Святой Николай Чудотворец держал пулю в руке, которую поднял в благословляющем жесте.
Ванька еще раз осмотрел икону. Но она была написана на деревянной доске, которой был уже не один десяток лет. Только сейчас Ванька понял то, что случилось. Он, как и все советские дети, не умел молиться, да и не знал, как это делается. Он только помнил, как это делала его бабушка украдкой. Он добрел до леса, прислонил икону к дереву и, склонившись до земли, не обращая внимания на боль в груди, обливаясь слезами, причитал: «Спасибо тебе, дедушка! Спасибо, что спас меня!» Наконец, успокоившись, он лег на траву и, глядя широко открытыми глазами на небо, по которому плыли белые облака, подумал: «Бог точно есть! Бабушка все время говорила об этом, а я не верил. А сейчас он спас меня». Ванька поднялся, засунул икону за пазуху и тут же поймал себя на мысли, что боли в груди не было. Он потрогал себя, и действительно – грудь уже не болела. «Чудеса!» – подумал Ванька и пошел в лес к партизанам.
Всю войну Ванька прошел, не оставляя икону нигде ни на минуту. За всю войну он не получил даже царапины, хоть и участвовал порой в самых ожесточенных сражениях и переделках. Сейчас икона стоит у Ивана Дмитриевича в красном углу и Николай Чудотворец так и держит пулю, выпущенную предательской рукой Потапа. Многие эксперты смотрели на это чудо, но никто никакого объяснения этому так и не смог дать.
Николай АнисимовВстреча с чудом
Таких домов в русской глубинке тысячи. Вросший в землю, с подслеповатыми окошками, синими облупившимися ставнями. Прошла бы мимо, если бы не знала точно: мне надо именно в этот дом, в котором уготована встреча с чудом.
Уже была выписана командировка и куплены билеты, новенькая пленка заряжена в фотоаппарат, собраны вещи. А на сердце необъяснимая тревога, волнение, даже боль. Не обмануть собственное сердце: я боюсь этой встречи, плохо представляю себе, как смогу предстать перед великим чудом неземной Божьей милости, я, грешный, иссуетившийся в жизненных коллизиях, маленький человек перед Господними очами несомненной и пугающей Правды. Я еду в далекую оренбургскую глубинку, в село Державино, в дом, где вот уже скоро десять месяцев мироточат двадцать четыре иконы. Весть об этом принес телефонный звонок читательницы из Орска:
– У нас паломники постоянно едут туда, возвращаются потрясенные. Уже многие побывали. Хозяйка дома всех принимает, никому не отказывает.
Приближается встреча с чудом, и я в который раз корю себя, что не должным образом подготовилась к ней по нерадивости и лени. Надо было причаститься перед командировкой, попоститься, почитать акафист, навести порядок в душе, попросить прощения у близких. Винюсь, но еду. И вот уже иду от поворота по завьюженному большаку вдоль притихшего в зимовье березняка, вдоль серебрящихся холмов, надежно скрывающих под снегом до срока всяческую жизнь.
Державино – село древнее. Оно было родовым имением Гавриила Романовича Державина. Отец его, получив в 1753 году землю на реке Кутулук в Бузулукском уезде Оренбургской губернии, основал несколько деревень, которые потом, соединившись, стали одним большим селом Державино. В 1798 году построили церковь. Она и сейчас стоит на взгорочке, белоснежная красавица, вырвавшаяся из пут богоборческих лет, пережившая поругание, забвение, а теперь весело благословляющая новеньким крестом синеокое небо. Крещусь перед храмом, благослови, Господи, увидеть дарованное Тобой чудо.
Маленькая горница. Нагибаюсь, дабы не задеть косяк, вхожу. Весь передний угол в иконах: крошечных, чуть побольше, две – совсем большие. Иконки простенькие, бумажные да картонные. Одни висят на стене, другие стоят на столе, на тумбочке. Перед каждой иконкой блюдечко, в которое и стекает капля за каплей многоценное милости миро. В одном блюдечке побольше, в другом совсем чуть-чуть. Вижу большую икону Николая-угодника, сплошь в капельках, как в драгоценных бусинках, вижу Почаевскую икону, «Утоли моя печали», «Скоропослушницу», Иверскую, Казанскую, Пресвятой Троицы, Покрова, преподобного Сергия Радонежского, Серафима Саровского, блаженной Матронушки и Ксении Петербургской, Николая Второго, «Благословление детей».
– Двадцать четыре? – спрашиваю хозяйку Антонину Ивановну Ефимову.
– Уже двадцать семь, – отвечает она и уходит.
Опустив руки, стою перед святыми образами. Ловлю себя на том, что всматриваюсь в них, пристально ища следы благоуханного мира. Вижу. Вот струйка стекает в блюдечко с образа «Утоли моя печали», вот «Целитель Пантелеимон» весь в обильных подтеках. Вот небольшой образ Царя-батюшки с застывшими капельками. Большая икона Спасителя на стене. Всматриваюсь в Божественный лик и вижу вытекающие из Господних очей… слезы. Да, да, длинная струйка из глаз к благословляющей деснице.
Когда же, с чего началось сие чудо в доме Ефимовых? Под иконой Спасителя – небольшой образ «Николай Чудотворец на мощах». С него-то и начались дивные события в Державине. Этот чудотворный образ находится в итальянском городе Бари, где покоятся мощи великого Божьего угодника. Два года назад чудотворный образ провезли по епархиям России, не миновали и кафедральный Покровский собор в Самаре, небольшую литографию с чудотворного образа подарили дочери Антонины Ивановны Ольге. А осенью, около полуночи (они хорошо запомнили этот день – 23 октября), мать и дочь вздрогнули от какого-то сильного треска. В тот же момент из иконы Николая-угодника вышли две яркие светящиеся стрелы. Около двух минут продолжалось свечение. Испугались сначала, а потом такой радостью переполнилось сердце, ночью сбегали за местным батюшкой, отслужили молебен. А спустя время икона Николая-угодника заплакала. Мироточением это назвать было нельзя, именно из глаз святого угодника бежали мутные капли – самые настоящие соленые слезы. Потом эти слезы, собранные аккуратно на ватку, исследует приехавшая из Оренбурга комиссия. Вывод: самые настоящие человеческие слезы. Два дня икона плакала, а вскоре начались трагические события в Сербии.
