Александр Лопухин - Толковая Библия. Том 5
«Страх ночной» (ст. 8) - боязнь призраков и под. существовал у евреев с древнейших времен (Иов IV: 14; Руфь III: 8; Притч III: 23–25; Пс ХС: 5) до позднейших (Мф XIV: 26).
Глава IV
1–7. Похвалы царя своей новобрачной. 8–15. Признание царя в своих чувствах к ней и новые похвалы ей. 16. Ответное слово невесты.
1. О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои - как стадо коз, сходящих с горы Галаадской;
2. зубы твои - как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними;
3. как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока - ланиты твои под кудрями твоими;
4. шея твоя - как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем - все щиты сильных;
5. два сосца твои - как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями.
6. Доколе день дышит прохладою, и убегают тени, пойду я на гору мирровую и на холм фимиама.
1–6. Для изображения красоты невесты священный поэт соединяет в один образ многочисленные и разнообразные черты и штрихи природы, причем последние решительно преобладают над чисто человеческими чертами и отнюдь не суть puncta comparandi , а именно принадлежат образу невесты, как особенно видно из ст. 12–15 , где штрихи природы без посредства сравнительной частицы прямо представляются предикатами невесты. Здесь именно, как и в других частях книги, оправдывается воззрение проф. Олесницкого, что центр тяжести содержания Песни Песней лежит не в изображении человеческой личности и ее фигуры, а в изображении палестинской природы в библейский период, период обилия естественных благ и развития материальной и духовной культуры в стране обетованной. «Если доселе обетованная земля изображалась только в ее отношениях к солнцу и в неясных еще чертах, то теперь, в период полного ее летнего цветения, она описывается сама для себя, и притом в чертах неприкровенных. Красота изображаемой здесь невесты состоит в стадах коз лучшей галаадской породы, в стадах многоплодных овец, в садах гранатовых дерев и всяких благовонных кустарников, и получивших теперь особенную прелесть источниках живых вод, текущих с гор; невеста дышит медом и молоком и благоухает благоуханием Ливана и запахом благословенных Богом полей, прибавляет мидраш (4, 11) на основании Быт ХXVII: 27» ( проф. Олесницкий , с. 373).
Таков общий смысл и таково общее содержание рассматриваемой (IV-й) главы. Далее, пояснения требуют отдельные выражения, особенно в местах, бывших не вполне понятными уже для древних переводчиков книги, и потому далеко неодинаково переданных разными переводами.
Глаза твои голубиные (ст. 1), точнее с евр.: глаза твои - голуби, - выражение, буквально повторяющее стоящее ранее I: 14 . Но здесь при нем стоит новое определение - евр. миббаад лецамматех , повторяющееся (в несколько другом сочетании) еще два раза ст. 3 данной главы и ст. 7 гл. VI-й. Выражение это было непонятно уже для LXX, передавших его во всех трех местах темным и неопределенным выражением: 'εκτός τής σιωπησεώς σον, слав. кром е замолчания твоего . Столь же неопределенно передается это место в Вульгате: absque eo, quod intrinsecus latet (IV: 1, 3) или: absque occultis tuis (VI: 7). Таким образом, и LXX и Вульгата сообщают рассматриваемому месту смысл метафорический, но выражают его слишком неясно. Мидраш (s. 103) считает слово миббаад арабским, соответствующим евр. глаголу арах идти, но и это словопроизводство не дает определенного смысла; притом ближе искать аналогии слову цамма в халд. дамам или цамцам покрывать. Поэтому не вполне удачен и русский синодальн. перевод: «под кудрями твоими» . Правильнее понимать цамма в смысле «покрова», «покрывала», какое значение это слова, несомненно, имеет в Ис XLVIl: 2, и все выражение переводить с архим. Макарием: «из-под покрывала твоего».
Волосы невесты сравниваются (ст. 1) со стадом коз на горе Галаадской. Галаадом (ср. Onomast. 318) в Библии называется вся страна к востоку от Иордана, от потока Арнона до южных склонов Ермона (Втор ХXXIV: 1; Нав ХХII: 9, 13, 15; Суд XX: 1), а также, частнее, горная местность от Ярмука до возвышенности Есевона в отличие от равнины Васана (Нав XVII: 1, 5; 4 Цар X: 33); в тесном же смысле Галаадом назывались отдельные горные кряжи, напр., Быт XXXII: 21, как нынешние: Джебел Джил'ад, к югу от Иавока, Джевел Аджлун и др. Галаад вообще и особенно гористая часть его были годны для скотоводства, и скота здесь всегда водилось много (Чис XXXII: 1; Иер L: 19; Мих VII: 14). Водились здесь во множестве и козы. Сравнение волос с стадом коз имеет целью отметить их черный, блестящий цвет и шелковистую мягкость. Напротив, белизна зубов (ст. 2) поясняется сравнением с волною белых (ср. Ис I: 18) и гладко выстриженных, и предварительно вымытых овец.
Под башней или столпом Давида, с которым сравнивается, вероятно, относительно стройности и гладкости, шея невесты (ст. 4), разумеется башня, назначенная быть своего рода арсеналом и построенная Давидом где-либо на Сионском холме. Назначение башни обозначено евр. словом леталлийот . LXX не поняли значения этого слова и оставили его без перевода: εις θλπιώθ; Vulg.: cum propugnaculis. Но еще р. Кимхи указал на родство второй части этого евр. слова с пэ уста, plur. пийот , острие меча (ср. Притч V: 4; Суд III: 16); если же первую часть слова сблизить с глаголом тала вешать, то вполне можно будет принять перевод архим. Макария: «столб Давидов, сооруженный для вешания оружий».
Слова ст. 6 являются вполне параллельными ст. 17 гл. II-й и представляют как бы ответ жениха на высказанное там предложение невесты.
7. Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!
7 стих составляет заключение первой половины главы и содержит в себе обобщение высказанных доселе похвал совершенствам невесты: здесь она представляется свободною от всякого недостатка или порока и полною всех совершенств. Это изображение невесты отразилось на представленном у св. апостола образе совершенства Церкви (Еф V: 27), а в церковно богослужебном употреблении, как было уже упомянуто, перенесено было на чистейший образ Пренепорочной Девы Богоматери.
8. Со мною с Ливана, невеста! со мною иди с Ливана! спеши с вершины Аманы, с вершины Сенира и Ермона, от логовищ львиных, от гор барсовых!
8–15. Одушевленный любовью к невесте, жених настоятельно призывает ее к себе «с Ливана, с вершин Аманы, Сенира и Ермона - от логовищ львов и барсов» (ст. 8), т. е. оставить дикие и величественные горные возвышенности, близкие к ее родине - г. Сонаму и стремиться жить единою с ним жизнью. Горы, названные в ст. 8, представляют отдельные горные кряжи в горной цепи Ермона (или Аермона) и Ливана, причем Ермон есть еврейское название, соответствующее финикийско-хананейскому Сенир (Втор III: 9; Onomast. 30). Слову Амана у LXX-ти придано нарицательное значение: από αρχής τής πίστεως, слав. из начала веры , что, по мнению проф. Олесницкого, оправдывается записанным в книге Еноха преданием о том, что первые верующие в человечестве жили на горах Ливана (с. 47).
9. Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей.
10. О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!
11. Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана!
9–11. Изображают то восторженное впечатление, какое произвела на жениха - царя невеста своею привлекательною внешностью, а еще более, конечно, своими духовными достоинствами (к ст. 10 ср. Песнь I: 1 ). При этом особенная близость возлюбленной к возлюбленному выражается не только названием невеста (ст. 8, 11), но и двойным: «сестра, моя невеста» (ст. 9, 10, 12) По замечанию Мидраша (IV, 10–11), Израиль десять раз в Писании назван невестою: шесть раз в Песни Песней, и четыре раза у пророков, именно: три раза у Исаии XLIX: 18; LXI: 10; LXII: 5, и один раз у Иеремии VII: 34, - по числу десяти заповедей; и эта невеста наряжается в 24 украшения, поименованные у Исаии III: 18–28 - по числу священных книг Ветхого Завета (s. 123–124). Характеристика невесты в ст. 11, как обилующей медом и молоком, сама собою напоминает библейскую характеристику Святой Земли или Палестины, как земли, текущей молоком и медом (Исх III: 17 и др). О благоухании Ливана ср. Ос XIV. 7.
12. Запертый сад - сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник;
13. рассадники твои - сад с гранатовыми яблоками, с превосходными плодами, киперы с нардами,
14. нард и шафран, аир и корица со всякими благовонными деревами, мирра и алой со всякими лучшими ароматами;
15. садовый источник - колодезь живых вод и потоки с Ливана.
12–15. Теперь жених начинает говорит о невесте в третьем лице, но тем с большею щедростью воздает ей похвалы. Смысл названий: «запертый сад» , «заключенный колодезь» , «запечатанный источник» уясняется из аналогии Притч V: 15–18, где источник является символом супружеской любви и ласки жены, которыми пользуется только ее муж и ни один посторонний мужчина; следовательно, названия эти характеризуют безусловную непорочность, чистоту и целомудрие невесты. Вместе с тем, как показывают дальнейшие стихи, 13–15, выражения эти обозначают и вообще плодородие (ср. Ис LVIII: 11), в духовном смысле - обилие добродетелей невесты. В ст. 13 сад в подлинном тексте назван пардес , словом, всего 3 раза встречающимся в Ветхом Завете (еще Еккл II: 5; Неем II: 8). Это слово происходит, вероятно, от санскритского pairidaeza , сохранившегося в греч. παράδεισος, рай; собственно; огражденное место, парк и т. п.
