Николай Скабаланович - Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.
6) Из множества писем и посланий папы Григория VII[468] ближайшее отношение к истории византийского государства имеют 8:[469] к императору Михаилу Парапинаку от 9 июля 1073 г., к Вильгельму, графу Бургундскому, от 2 февраля 1074 г, ко всем западным христианам от 1 марта 1074 г., к императору Генриху от 7 декабря 1074 г., к заальпийским христианам от 16 декабря 1074 г., к аббату Клюнийскому Гуго от 22 января 1075 г., к архиепископу Синаденскому (в Армении) Григорию от 6 июня 1080 г. и к епископам Апулии и Калабрии от 25 июля 1080 г. Первые шесть вызваны проектом похода папы на Восток на помощь грекам против турок, седьмое имеет связь с церковными спорами армян и греков, восьмое — результат разрыва[470] папы с византийским двором.
IVЧетвертая группа исторических памятников состоит из законодательных актов и официальных бумаг, как–то: новелл, синодальных определений, грамот, судебных решений.
1) Новелла Константина VIII о бунтовщиках,[471] изданная в июне 1026 г., дополняет сведения о заговорах в царствование этого императора.
2) Новелла Константина Мономаха об учреждении публичной школы законов и назначении для нее дидаскала, составленная Иоанном Мав–роподом,[472] драгоценна для истории образования.
3) Новелла Исаака Комнина о размерах взноса со ставленников в пользу епископа и о размерах канонического подымного сбора с поселян[473] уясняет вопрос о епископских доходах.
4) Новелла Константина Дуки (от мая 1065 г.) о том, что император не может изменять порядок кафедр,[474] определяет назначение синкел–лов и протосинкеллов.
5) Новелла Михаила Дуки (Парапинака) о пожалованиях замков на одно лицо[475] имеет отношение к вопросу о прониях.
6) Хрисовул Михаила Дуки (Парапинака) от марта 1075 г.,[476] данный Михаилу Атталиоту и освобождающий его владения от податей и повинностей, знакомит с характером последних и важен для уяснения административной терминологии.
7) Хрисовул Никифора Вотаниата от апреля 1079 г.,[477] данный Михаилу Атталиоту, повторяет текст предшествующего хрисовула и, сверх того, санкционирует Типик,[478] составленный Атталиотом в 1077 г. для основанного им монастыря и весьма интересный по указаниям на положение и устройство монастырей.
8) Новелла Никифора Вотаниата от декабря 1079 г. о том, чтобы смертная казнь не приводилась в исполнение ранее 30 дней после объявления смертного приговора, и о других предметах,[479] важна, между прочим, для характеристики династических переворотов и роли патриарха как печальника.
9) Синодальное определение патриарха Алексия[480] от ноября 1027 г. знакомит с условиями харистикарного способа владения монастырями.
10) Его же Синодальное определение[481] от января 1028 г. заключает в себе ценный материал для знакомства с состоянием церковной дисциплины, отношениями Церкви к государству и положением монастырей.
11) Синодальное определение патриарха Михаила Керуллария[482] от июля 1054 г. излагает историю церковного разделения и заключает текст письма Константина Мономаха к Керулларию, равно как экскоммуника–цию папских легатов.
12) Синодальное определение патриарха Иоанна Ксифилина[483] от 3 февраля 1070 г. заключает сведения об участии клириков и монахов в мирских делах.
13) Его же Синодальное определение[484] от 6 ноября 1073 г. имеет отношение к вопросу о харистикиях.
14) Из обнародованных до сих пор монастырских актов немногие (акты Пантелеимоновского монастыря на Афоне[485] и монастыря св. Павла[486] на горе Латре) относятся к нашему периоду, и интерес этих немногих крайне ограничен; кроме данных для истории соответствующих монастырей, не лишены значения некоторые указания на судебные обычаи и административную терминологию.
15) Из судебных решений постановление по делу Пселла[487] от августа 1056 г. знакомит с некоторыми степенями чиновной иерархии и присвоенными им окладами.
16) Опыт (Πείρα), или Учение по деяниям Евстафия Римлянина,[488] составленное после 1034 г.[489] неизвестным автором, по–видимому, служившим под начальством Евстафия (юриста конца X и нач. XI в.), представляет богатый материал для знакомства с классами общества, административным устройством, податной системой, а всего более тогдашним византийским судопроизводством. К сожалению, невозможно приурочить рассказанные в этом сборнике юридические случаи к определенному времени и трудно доказать, что тот или другой факт относится к царствованию Константина VII или Романа III, а не Василия II.
17) Докладная записка о том, что сделано в Константинополе легатами папского престола и как предан анафеме Михаил с его последователями.[490] Записка эта, обыкновенно приписываемая кардиналу Гумберту как главе папского посольства, по внешним и внутренним признакам походит на официальный отчет и в последней части посвящена буквальному воспроизведению акта отлучения, положенного папскими легатами на престол Св. Софии. В первой же части в виде предисловия к акту помещен краткий обзор того, что случилось с легатами в Константинополе в 1054 г.
18) Булла[491] папы Льва IX Вердскому женскому монастырю от 1049 г. важна по упоминанию о посольстве императора Конрада II в Константинополь.
19) Акт Римского собора[492] от 19 ноября 1078 г. интересен по указанию на экскоммуникацию, произнесенную против Никифора Вотаниата.
20) Грамоты, привилегии и другие официальные бумаги городов: Трани,[493] АмальфиНеаполя,[494] лежавших в пределах греческих владений в Италии или находившихся по соседству и вступавших в сношения с Византией, имеют значение лишь для уяснения хронологии царствования императоров, отчасти еще представляют интерес по встречающимся в них названиям византийских должностей и чинов.
21) Грамоты и привилегии, относящиеся к Далматии и Хорватии,[495] имеют для нас несколько большее значение, потому что в некоторых случаях составляют единственную опору для суждения о положении византийской власти в далматинской и сербской фемах в XI в.
VК источникам пятой группы принадлежат надписи на вещественных памятниках. Из нашего периода известно немного надписей и из известных лишь некоторые представляют исторический интерес, а именно:
1) Руническая надпись на спине венецианского льва,[496] который некогда стоял на пьедестале при входе в Пирей (названный поэтому Порто Леоне), оттуда вывезен Морозини и поставлен при входе в венецианский арсенал. Надпись относится ко времени Михаила Пафлагона и заключает указание на бунт афинского народа.
2) Надпись на камне[497] у моста через реку Ири, близ древней Спарты, с копией привилегии, данной строителю моста, монаху Никодиму, бросает свет на положение царских монастырей.
3) Надпись на базисе константинопольского обелиска,[498] помещавшегося в ипподроме, в память возобновления его Константином VIII.
4) Надпись на боковой доске иконы Богоматери,[499] вывезенной некогда из Константинополя и вделанной в стену храма св. Марка, в Венеции, заключает указание на жену Михаила Калафата.
5) Надпись на развалинах так называемого Сарацинского замка (Castel Saracino) в Таренте,[500] относимая ко времени Романа Диогена; в надписи есть указание, по чьему повелению замок сооружен.
6) Надпись на стене в Адрианополе[501] с указанием на сооружения, предпринятые Михаилом Парапинаком с целью защиты от варваров.
7) Надпись от времени Никифора Вотаниата над дверями храма св. апостолов Петра и Павла,[502] в Палермо, объясняющая, когда, кем и на какие средства сооружен храм; не лишена значения по упоминанию о должности парафалассита.
8) Надписи на свинцовых печатях (μολυβδόβουλλα) правителей византийских фем и других лиц представляют интерес для областной истории по именам стратигов; к сожалению, из нашего периода известно немного таких печатей.[503]
Глава первая
15 декабря 1025 года сошел в могилу знаменитый Болгаробойца, император Василий II, на 70–м году жизни и на 50–м самодержавного правления.[504] Василий II не был женат и детей после себя не оставил,[505] престол перешел к его младшему брату Константину VIII, который, впрочем, был моложе всего на три года, имея 67 лет от роду.[506] De jure Константин VIII и до тех пор считался императором: по закону он соцарствовал своему брату и в официальных бумагах имя его писалось вслед за именем Василия II. Но это было только на бумаге. Вся власть находилась в руках Василия; Константин носил императорский титул и потому ему предоставлена была широкая возможность наслаждаться всевозможными деревенскими и городскими удовольствиями, банями, охотой, изысканным столом и пр.[507] Во время междоусобных волнений, возбужденных восстанием Склира и Фоки, Василий II, отправляясь в поход против восставших, брал с собой и Константина,[508] как лично заинтересованного в деле; но какова была при этом его роль, видно уже из того обстоятельства, что Склир, решившись возвратиться к повиновению, обратился к Константину не как к окончательной инстанции, а лишь как к посреднику, с просьбой помирить его с императором Василием, каковая просьба и была исполнена, — примирение состоялось.[509] Не напрасно Василий II в делах государственного управления отодвигал брата на задний план, оставляя на его долю одну видимость, императорское имя, почетный караул и, в придачу, полную свободу жить в свое удовольствие. Константин был совершенно доволен таким положением вещей, к немалому удивлению людей, более его честолюбивых.[510] По своему характеру и душевным склонностям он чувствовал себя созданным именно для такого положения.
