Архимандрит Виктор (Мамонтов) - Таинство Жизни
Приход Иисуса в этот мир является целительным в прямом смысле этого слова. Он есть Творец всего сущего, а Творец сотворил мир, человека здоровым. Поэтому одним только прикосновением, одним только словом Он может человека сделать здоровым.
Так случилось с тещей апостола Петра. Иисус подошел к ней, поднял ее, и «…горячка тотчас оставила ее» (Мк 1.31). От одного прикосновения Иисуса из Него вышла сила — болезнь отступила, как тьма отступает перед светом, как смерть отступает перед жизнью.
Это мы должны помнить по отношению к себе. Если у нас случаются болезни, то не надо думать, что все могут сделать доктора. Хотя медицина и благословлена Богом, но в первую очередь надо уповать на Господа, ибо и в Ветхом, и в Новом Заветах Он называется Врачом душ и тел наших. Когда на Евхаристии выносится Чаша, священник говорит собравшимся, что они принимают Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа во исцеление души и тела.
То, что произошло с тещей Петра, нельзя назвать просто телесным выздоровлением. Она не только встала с постели, но стала служить им.
Это свидетельствует о том, что в ней произошли какие–то внутренние изменения. Ведь служить — это не значит просто каким–то образом помогать. Служить можно только тому, кому ты веришь, кого ты любишь.
Исцеляя тело этой женщины, Иисус исцелил и ее душу, а ее служение является деянием именно этой исцеленной Иисусом души.
Так мы должны относиться к любой болезни, которая постигает нас или наших близких. Мы люди не только телесные, у нас есть и бессмертная душа. Какой смысл исцелять только тело, если душа остается больной?
Очень часто человек, будучи телесно здоровым, а духовно больным, может совершить зло и употребить свое здоровье не на служение Богу, а на служение сатане, и тогда пользы никакой не будет. Об этом говорили святые отцы. Часто Господь не исцеляет человека, предвидя, что телесное здоровье может повредить его душе.
Человек заболевает и духовно. Одна из духовных болезней — жестокосердие. Это состояние, в котором человек не способен с состраданием отнестись к другому человеку. Сердечное ожесточение — это состояние, в котором Бог не может проникнуть в сердце человека и любовь Божья не может в этом человеке пребывать.
Каждый доктор знает по своему опыту, что нельзя соприкоснуться с больным абстрактно, на дистанции, но каким–то образом ты должен его болезнь впустить в себя, сопережить ее, и только тогда сможешь этому человеку помочь.
Иисус действовал и действует таким же образом. Разница между Иисусом и доктором, который честно служит своему призванию, только в том, что Иисус имеет неиссякаемые источники для обновления человека.
В болезни человек часто всю свою надежду возлагает на людей, которые бы исцелили его. Тратит много денег на лечение, но исцеления не получает, ему становится хуже и хуже. И очень часто бывает так, что именно на пределе отчаяния, когда мы теряем всякую надежду на помощь человеческую, мы встречаем Иисуса Христа. Но результат этой встречи зависит от нашей веры, нашего доверия.
Человек может в полном отчаянии сказать: «Если никто не мог мне помочь, то мне суждено так окончить мою жизнь».
Но если он имеет веру в Иисуса Христа, то выздоровеет.
Ни в каких обстоятельствах нашей жизни мы не должны терять веры в то, что Иисус доступен нам, мы должны Его искать. Даже когда теряем надежду на человеческую помощь, мы должны искать помощи Иисуса Христа, и наша вера, наше упование нас не посрамят, касается ли это телесной болезни или душевной, или каких–то обстоятельств жизни.
Один богослов говорил, что наша вера должна быть такой живой, такой горячей, чтобы мы понимали, что только бы прикоснуться сердцем к Иисусу Христу и в Нем наше исцеление, в Нем наше спасение, в Нем наш мир и упование.
СМЕРТИ НЕТ
Многие пугаются смерти. Смерть неизбежна. Каждого человека ждет его час, когда душа разлучится с телом. Мы не можем жить в этом мире всегда. Псалмопевец говорит: «Дней лет наших семьдесят лет, а при большей крепости восемьдесят лет» (Пс 89.10).
Но для христианина смерть не впереди, а позади. Это кажется парадоксальным, но в действительности это так.
Физически смерть впереди, а духовно позади, потому что человеку дана вечная жизнь. В Символе веры поем: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века».
Одна женщина мне сказала: «У меня никогда не было ощущения, что меня не было, и нет ощущения, что меня когда–то не будет». Смерть это не стена, о которую разбивается жизнь человека вдребезги и ничего не остается. Она не уничтожение. Смерть — это дверь, которая открывается в Царство Небесное.
Если мы видим дверь, это означает, что за ней есть пространство, какие–то люди, и мы можем с ними общаться. Бессмысленно стоять в дверях, это — переход. Мы входим этой дверью в мир иной, где добро и зло не cмешаны, где Богв се во всем, где вся полнота Жизни.
К.С. Льюис говорил: «Дверь, в которую мы стучали всю жизнь, наконец, откроется».
Каждый из нас бывал у постели умирающего. Смертельно больной человек уже уходит в иной мир, он тот и уже не тот, он смотрит теми же глазами, и в то же время эти глаза уже не те. Он видит своих близких людей не так, как видел всегда, они для него иные. Потому что он сам становится иным, он находится на грани между этой и иной жизнью.
В древности говорили о смерти как о рождении в вечную жизнь. Смерть ощущалась не как конец, а как начало. Жизнь воспринималась как путь к вечности, войти в которую можно вратами смерти. Первые христиане всегда напоминали друг другу: имей память смертную.
Современный человек эти слова не принимает. А в действительности мысль о смерти, память о ней единственное, что придает нашей жизни высший смысл.
Нужно стремиться жить так, чтобы смерть могла прийти в любой момент и застать нас на высоте духа, чтобы наши последние слова не были пустыми.
Страдание, если человек его принимает, не ропщет, завершается Радостью, Радостью неземной.
Каждому человеку очень важно когда–нибудь оказаться как Матерь Божья у креста. Там некуда уйти. Божья Матерь не мечется, не суетится. Так и человек, испивая чашу страданий до дна, наполняется неземным светом.
Дочь умершей женщины поведала мне, что незадолго до смерти мать призналась ей: «Ты меня поймешь: откровенно говоря, я не хотела бы выздороветь, я бы потеряла то, что Господь открыл мне во время болезни».
Известная певица Анна Герман лично встретилась с Богом в глубине своего страдания на одре болезни. Она была замечательным человеком. Она прожила сорок шесть лет, не обратившись к Богу. Не была крещена. Но у нее было, как говорил один святой, тайное метание. В ее голосе слышится томление. На самом деле это было неосознанное томление по Богу. Все разрешилось в последние дни ее жизни, когда она мучилась физически рак съедал тело, оно уже отказывалось жить, а душа ее шла к Богу. Дух ее ликовал. Все ее мысли были заняты Богом. Все житейское отступило перед вечностью.
Когда ей физически было очень тяжело, она садилась за рояль и пела псалмы и молитвы, мелодии к которым рождались в ее душе. Она пела «Отче наш», псалом 23–й «Господь пастырь мой» и «Гимн о любви» из Первого послания к коринфянам апостола Павла.
Ярмо, о котором мы говорили, стало благом для нее. Бог послал ей эти страдания не для того, чтобы замучить, вогнать в какое–то уныние. Страдания, которые она перенесла мужественно, привели ее к Богу, душа ее обрела покой.
Слушая последнее пение Анны, ощущаешь, как сказала Анастасия Ивановна Цветаева в одном из своих стихотворений, жажду ее души напиться бессмертия живой воды, а потом «из мрака тела в дух, где тихо и светло».
Друг, посетивший Анну за два дня до ее смерти, свидетельствовал: «Я увидел человека очень больного, терпящего, но полного спокойствия и надежды. С такой Анной мы и простились».
Последняя песнь Анны была молитва.
«Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир» (Ин 16.21).
Смерть — это дверь, которая открывается и впускает нас в простор вечности. Она была бы навсегда закрыта для нас, если бы смерть не высвобождала каждого из нас из рабства миру сему.
ТАЙНА ЖИВОТНЫХ
Незадолго до смерти Анастасия Ивановна Цветаева прислала мне такое письмо.
«Много лет я задумывалась над тем, кто ответит за судьбу животных на земле, за их страдания.
Где–то у восточных писателей я читала, что человек создан по образу и подобию Божию, а животные по образу ангельскому.
Но сколько я не спрашивала священников о будущей судьбе животных — ответ был туманен.
У животных нет души? Но если собака так предана хозяину, что будет бежать за поездом, увезшим его до изнеможения, пока есть дыхание?
Если не ошибаюсь, художник Суриков рассказывает: когда в имении умерла его родственница, ее кошка сидела под столом с опущенными простынями, на котором лежала покойница; когда пришли отпевать, кошка сидела на пороге. Когда все вышли хоронить ее хозяйку в парке, кошка пошла со всеми, но не вернулась, пропала, не приходила есть. Когда после нескольких суток жители пошли на могилу кошка лежала на ней замерзшая. И это не доказывает ли, что у кошки душа? На это мне отвечали: «Да, у животных есть душа, но — временная». Временная душа? Дается на подержание? Вопрос тонул во тьме непонятности. И я в негодовании упорствовала лет пятнадцать—двадцать.
