Майстер Иоганн Экхарт - Духовные проповеди и рассуждения
«Ты заботлива, – продолжает Он, – ты вся в миру и все же не даешь миру быть в тебе». Те могут заботиться о мире, которые умеют непоколебимо стоять среди мирской суеты. А стоят они непоколебимо, поскольку все свое дело исполняют по прообразу предвечного света. Делами занимаются вовне, творчество же совершается только там, где побуждаемый разумом действует сам из себя. И только те люди творят, которые находятся среди вещей, но ими не поглощены. Вплотную к ним они стоят, но держатся за них так, как будто стоят они там, наверху, у крайнего небесного круга, совсем близко к вечности.
Ибо все преходящее есть только средство.
В двояком смысле. Во-первых, необходимое средство – без него я не могу постичь Бога, – мое дело и творчество во времени. Мы только что об этом писали: это отнюдь не может повредить нам в заботе о нашем вечном спасении.
Во втором смысле преходящее есть для нас только средство, поскольку мы должны от него освободиться. Ибо для того поставлены мы во времени, чтобы через разумное творчество приблизиться к Богу, становясь и во временном все больше подобными Богу. Это имел в виду и святой Павел, говоря: «Побеждайте время, дни злы!» «Побеждать время» – это значит неустанно устремляться вверх к Богу, как надлежит разумному существу: не в многообразии воображаемом, но в истине как в переживании разума. А «дни злы» понимайте так – день указует на ночь: не было бы ночи, не было бы и дня и не заводили бы речи о нем, все был бы один свет. И от этого Павел хочет избавиться. Ибо скудна такая жизнь в свете, которому грозит тьма, скрывающая и омрачающая высокому духу его вечную родину. Отсюда и завет Христа; «Ходите в свете, покуда у вас есть свет». Кто творит в свете, тот проникает вверх в Бога, чистый и свободный от всякого посредства свет будет в нем творчеством, и творчество его станет ему его светом.
И на этой ступени стояла милая Марфа; почему Он и мог сказать: «одно только нужно конечно». Я и ты, хотя бы только раз объятые вечным светом. Мы «Одно», «Двуединое же есть такой возгоревшийся дух, место которому выше мира, но ниже Бога лишь на окружности вечности». Он двойственен, ибо не видит Бога без посредства. Мысль и действительность, или познание и предмет познания, для него не сливаются еще в одно. Но эти оба не суть еще Бог; ибо тогда лишь становишься Богом, когда дух безусловно свободен. Тогда Одно – Два, и Два – Одно: свет и дух! Эти Два – Одно, покуда душа объята вечным светом.
Выражение «на окружности вечности» нуждается еще в пояснении.
Три пути к Богу открыты для души. Путь первый – это возможными способами, горя желанием, искать Бога во всяком творении Его, разумел царь Давид, говоря: «Во всех вещах искал я покоя».
Другой путь есть путь без выбора и указания, свободный, но трудный: именно, вознестись и быть на высоте небесной над своим «я» и над всеми вещами без воли и представления, чтобы не иметь никакой опоры в существе. Это разумел Христос, когда воскликнул: «Блажен ты, Петр! Плоть и кровь не могли внушить тебе этого (но вознесение разумом), когда назвал ты Меня «Богом»; Отец Мой небесный открыл тебе это!» Но и Петр не видел Бога в полной обнаженности Его, он был только восхищен силой Небесного Отца выше всякого различения «на окружности вечности». Я бы сказал, что в объятиях Небесного Отца, полных любви, но слишком бурных, он потерял сознание: застывший в полете дух, восхищенный до потери сознания, находится во владычестве Небесного Отца. Тогда сверху прозвучал ему сладкий земной голос (телесные чувства его тут, конечно, были ни при чем), как непосредственное познание единства Бога и человека в лице Небесного Отца-Сына. Я с уверенностью утверждаю, что если бы Петр уже тогда непосредственно увидел Бога, так сказать, in natura, как это было дано потом ему и Павлу, когда Павел был восхищен на третье небо, – то даже речь Верховного ангела показалась бы ему еще слишком грубой. Тут же произносил он различные хваления, в которых, впрочем, Иисус нимало не нуждался: Он смотрит в глубину глубин сердца и духа! Ибо имеет непосредственный доступ в открытую для Него тайну каждого. (На это указывает святой Павел, когда говорит: «Был восхищен один человек и слышал такие слова, которых не выговорит ни один язык»).
Все это было сказано, чтобы доказать, что святой Петр стоял «на окружности вечности», но еще не в самом Единстве, где можно постигать Бога в Его собственном бытии.
Третий путь называется «Путь»: и вместе с тем есть пребывание у себя, а именно это есть непосредственное видение Бога в Его собственной сущности. Об этом говорит нам Христос, восклицая: «Я есмь Путь, и Истина, и Жизнь». Христос Единый, как лик Божий, Единый с Отцом, Единый с Духом, Триединый. Христос – Путь и Истина, и Жизнь. Трое и вместе с тем Одно: возлюбленный Иисус. Вне этого пути творения держат нас на окружности и в посредничестве. Но идти в Боге, идти руководимым светом, излучаемым Его словом, и это идти охваченным любовью, соединяющей обоих в «Духе», – превыше всего, что можно выразить словом: Внемли чуду!
Ибо сколь дивно пребывать сразу вне и внутри; постигать и быть постигаемым; созерцать и быть самому созерцаемым; держать то, что держит тебя самого. Тогда достигнута цель, тогда Дух отдыхает в покое, принятый в желанную вечность.
Но вернемся к нашему повествованию о Боге, как Марфа, а с нею и все угодники, проводят свою жизнь «с заботой» – что не совсем то же, что «в заботе». Тут мирское дело совершенно настолько же нужно, как и всякое погружение в Бога. Ибо оно соединяет нас с Ним так же тесно, как и наивысший восторг, какой только может выпасть нам на долю, – за исключением чистого созерцания Бога в, Его чистой божественной природе. О том Христос свидетельствует, Марфе: Тебе близок мир, а потому и заботы его! Особенно отмечает Он, что она со своими милыми способностями не бежит ни от какой заботы, ни от какой печали. Именно потому, что не избаловала она себя духовными усладами, страсть к наслаждениям была чужда ее душе.
В наших делах должны мы особенно держаться трех вещей: действовать надо по порядку, по разуму, по сознанию. «По порядку», под этим я разумею: поступать везде соответственно ближайшему требованию; «по разуму»: не зная в данное время лучшего; а «по сознанию»: чтобы непрестанно в бодром действии прозревать животворящую истину в ее отрадном присутствии. Дела, в которых соединяются эти три вещи, так же приближают к нам Бога и так же полезны, как все восторги Марии Магдалины в пустыне.
И Христос продолжает: ты заботишься о многом, но не об одном. Последнее бывает, когда душа, в чистом одеянии, чуждая всех мирских побуждений, вознесена высоко до самой «окружности вечности»: в скорбь впадает она в тот миг, когда что-нибудь оттуда ее увлекает, так что не может она больше оставаться восхищенной там, вверху; и забота, и скорбь по едином отныне – удел ее. Марфа же, наоборот, пребывала в уверенной деятельности, свободная духом, и мир больше ей не мешал. Потому и хотела она, чтоб сестра ее была в том же положении. Ибо видела она, что внутренне та еще не тверда. Из прекрасного настроения ее души выросло у нее желание, чтоб и сестра была утверждена во всем, что относится к вечному спасению.
Одно нужно, говорит Христос. Что это такое одно? Бог! И это есть нечто необходимое для всех творений: ибо возьми Бог Себе Свое, все творения стали бы ничто. Отними Бог Свою долю души у Христа, поскольку ее духовное соединено с вечным ликом Бога, и Христос стал бы только творением. Воистину тут нужно только единое.
Марфа, как мы видели, боялась, чтобы сестра ее не осталась при одних только восторгах и высоких чувствах, и хотела, чтоб она стала ей подобна. На это Христос отвечал так: будь довольна, Марфа, она также избрала лучшую часть, которая не отнимается от нее никогда! Чрезмерность эта уляжется в ней: высшее, что может быть дано творению, выпадет ей на долю; она станет святой, как и ты! По этому поводу вот что можно прибавить к поучению о праведной жизни:
Для праведной жизни необходимы три вещи, касающиеся нашей воли. Первое требование – это предать свою волю Богу, там, где является необходимой обязанностью действительно исполнить то, что признаешь правым, будь то отказ или принятие. Есть, собственно, три рода воли: воля чувственная, воля разумная и воля вечная. Воле чувственной недостает должного руководства: она должна слушаться верных советов.
Воля разумная стремится участвовать во всех делах Иисуса Христа и святых, или, говоря иначе: слова и дела свои и свою деятельность мирскую всегда направлять, имея при этом в виду конечную цель.
Только когда исполнено это, дает Бог еще нечто иное основе души: вечную волю с ласковым заветом Святого Духа. Когда взывает к Нему душа: «Господи, скажи, чтобы вечная воля Твоя приняла во мне образ!» И так как выполняет она условия, которые мы только что оговорили, то Отец милосердный, когда благоволит, говорит в душе Свое вечное слово.
