Доминик Бартелеми - Бог и Его образ. Очерк библейского богословия
Недостаточно будет узнать Того, Кто есть этот прославленный образ, когда Он явится как таковой. Нужно еще быть узнанным[132]. А узнаны Им будут в этот день лишь те, кто узнает Его в дни Его уничижения в облике раба. Участвовать в славе Агнца будут только те, кто разделит[133] Его заклание.
Если верно, что самой надежной пружиной в драматургии является смешение действующих лиц и неузнавание их, то легко понять размеры той драмы, которая происходит в недрах судеб человечества. Запрет идолов имеет целью помешать взорам людей ошибочно обратиться к ложным отблескам Его Славы в те дни, когда Его присутствие достижимо для них лишь в глубокой тьме... помешать сердцам вознестись в блаженных предчувствиях в те дни, когда Его можно встретить лишь в бездне страданий, пригвожденным к орудию пытки.
Теперь, когда мы проследили в общих чертах путь библейского открытия Бога, нам остается последовать за несколькими великими друзьями Бога, в мучительных исканиях познавших сердце своего Владыки: за Моисееем, Давидом, Осией.
ГЛАВА VI
ДВА ПАСТУХА, НАШЕДШИХ БОГА
Бог запрещает идолы, потому что намеревается Сам восстановить Свой образ в людских сердцах. Проследим это на примере двух великих пастырей Израиля: Моисея и Давида.
Оба прошли ученичество в качестве будущих вождей народа как пастухи, пастыри овец. Бог в самом деле любит эту школу созерцательного молчания и деятельного сострадания, где должны получить аттестат зрелости те, кого Он предназначает вести Свой народ. До пылающего куста Моисей, должно быть, много раз молился и размышлял в полном уединении среди иофоровых овец. Из всех сыновей Иессея править Израилем был избран самый младший, тот, кто нес послушание при стаде (1 Цар 16,11). Действительно, пастухи, по мнению доверенного им народа, более всех способны понимать и объяснять дела Пастыря[134] Израиля.
Мы уже проследили судьбу Моисея до момента перехода через Красное море. Теперь рассмотрим один эпизод, запечатлевшийся в народной памяти: его ходатайство за Израиль после изготовления золотого тельца.
О Давиде Библия сообщает нам подробные, полные жизни сведения, собранные очень талантливым летописцем. Поэтому нам надо будет проследить перипетии его жизни, если мы хотим понять, как ведет его Бог, Который при этом Сам раскрывает Себя.
I. МОИСЕЙ
Вопреки предначертаниям Божиим
Когда народ, поклонившись золотому тельцу, "променял славу свою на изображение вола, идущего траву" (Пс 105,20), Бог сказал Моисею:"Я вижу народ сей, и вот, народ он – жестоковыйный[135]. Итак, оставь Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их, и произведу многочисленный народ от тебя"(Исх 32,9-Ю)[136].
Хотя Бог сказал ему:"0ставь Меня" и обещал произвести от него новый народ, Моисей не соглашается с Богом. Он восстает против Его предначертаний и делает это из верности изначальному предначертанию, для исполнения которого призвал его Бог. Моисей предан делу освобождения потомков Иакова и не хочет, чтобы они были заменены его собственными потомками. Будучи призван для исполнения обетовании, данных Аврааму, Моисей не желает принимать новых обетовании.
Очевидная неудача
По сути дела, у потомства Моисея судьба была незавидная. Ни, один из его сыновей не унаследовал роль вождя народа. О потомках Моисея сведения в родословных первой книги Паралипоменон весьма скудны (23,14-17). О них говорится, что они были "смотрителями за сокровищами" (26,24-25). Лишь один из его внуков, молодой левит Ионафан, появляется в библейском рассказе. Речь идет о бродячем священнике, который нанимается к богатому частному липу служить при его домашнем идоле и затем сопровождает членов колена Данова при их переселении, когда они, похитив идола, предложили ему гораздо более выгодное положение. Служение при идоле за деньги – вот до чего дошел внук того, кто разбил скрижали Закона, увидев золотого тельца. Поэтому не следует удивляться, что израильские писцы, смущенные этим фактом, пытались заменить[137] в генеалогическом древе этого идолопоклонника (Суд 18,30) имя Моисея на имя проклятого царя Манассии.
Но Моисей отказался от славы для своего потомства, желая избавить от гнева Божйя все потомство Иакова. Это полное бескорыстие тем удивительней, что Моисей жил в эпоху, когда люди еще не знали надежды на личное блаженство после смерти и могли уповать лишь на то, что имя их сохранится, если его с честью будут носить многочисленные потомки5). Таким образом, писцы из благочестия захотели убрать имя Моисея с генеалогического древа священника при идоле. Согласно критериям того времени, личная судьба Моисея потерпела очевидную неудачу. Но это произошло потому, что он полностью отождествил свою судьбу с судьбой народа Божия.
Отождествление себя со своей задачей
Всякий другой на месте Моисея затрепетал бы от радости, услышав из уст Бога:"0т тебя произведу великий народ!" Моисею предлагается самая высшая честь: дать свое имя избранному народу... Но что есть Моисей, как не орудие осуществления подобного же обетования, данного пятью веками ранее Аврааму? И кто говорит с ним, как не "Бог отцов, Авраама, Исаака и Иакова", как Он назвал Себя Своему собеседнику при первой встрече у неопалимой купины (Исх 3,6.15-16)?
Поэтому Моисей возражает: "Вспомни Авраама, Исаака и Израиля (Иакова), рабов Твоих, которым клялся Ты Собой, говоря: умножая умножу семя ваше, как звезды небесные, и всю землю сию, о которой Я сказал, дам семени вашему, и будут владеть (ею) вечно" (Исх 32,13).
Как нужно понимать эти слова Моисея? Протест пастыря, который не хочет видеть, как Хозяин перережет порученное ему стадо? Несомненно, так. И Моисей предстает здесь как человек, полностью отождествивший себя со своей миссией, исполнением которой он единственно озабочен, из-за чего теряет для него всякий смысл мечта о собственном личном успехе. Он столько пострадал за этот народ и из-за этого народа, когда надо было спасать его вопреки желанию самого народа. Он так близко к сердцу принял спасение Израиля, что его жизнь потеряла бы всякий смысл, если бы Израилю предстояло быть истребленным Тем, Кто поручил ему освободить этот народ.
Призрак Деспота
Но в этой мольбе Моисея есть и другой смысл. Он напоминает Богу сегодняшнему о Боге прежних дней, Тому, Кто хочет сегодня уничтожить потомство отцов, о Том, Кто некогда обещал им, "поклявшись Собою"6), умножить их потомство и ввести его в Землю Обетованную – Моисей взывает к Богу обетовании, опираясь на Его обетования. Он не хочет верить, что гнев ревнивого Бога есть подлинное лицо Того, Кто Сам Себя назвал верным Своим обещаниям. В самом деле, чего стоило бы новое обетование, данное его потомству, если бы оно было сделано за счет первоначального обещания, гарантом которого Бог поставил Самого Себя? Здесь речь идет о тождестве Бога Себе Самому! Ибо верность обещаниям, данным Аврааму, затрагивает самую сущность Того, Кто Сам Себя призвал в свидетели того, что обетование будет исполнено. Или Бог отказывается когда-либо выполнить обещание данное Аврааму, или же вмешательство Ягве в судьбу Моисея есть ложь, исходящая от сил тьмы[138]. И имя Того, Кто исторг евреев из египетского рабства, "чтобы убить их в горах"(32,12), останется проклятым[139] у народов, бывших свидетелями Его жестокой силы. Человечество несомненно узнает, что Всемогущий существует. Но это знание наполнит его отчаянием. Оно решит, что было право, когда бежало от лица Его, видя судьбу тех, кто согласился быть ведомым Его рукой. Поэтому Моисей решительно отвергает перспективу стать сомнительным любимцем этого деспота-отступника, чей страшный призрак вызвало перед его взором слово Бога. Его заступничество за Израиль есть мучительное усилие прогнать этот призрак. "Прошу Тебя, прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей" (32,32). Если я ошибся, сочтя себя орудием Бога-Спасителя, если я не могу воззвать к Твоей верности Своему обетованию... если книга, которую Ты пишешь среди людей, не есть книга верности и любви... тогда докажи мне Свое предпочтение, которое, как Ты говоришь, оказываешь мне, тем, что изымешь меня из той книги, насчет смысла которой я ошибся.
Если замысел Ягве не тот, который, как думал Моисей, открылся ему при встрече у купины, Иов прав, завидуя тем, кто никогда не жил[140], и Моисей, подобно ему, умоляет Всемогущего забыть о нем и позволить забыть о Себе.
Ходатайство Моисея и жертва Исаака
Таким образом, предпочитая Бога Его дарам, предпочитая Бога обетовании обетованиям Бога, Моисей укрепил свою связь с Богом. Ибо эпизод с заступничеством занимает в жизни Моисея то же место, которое принесение Исаака в жертву занимает в жизни Авраама. И однако оба эти испытания, по-видимому, созревают в обоих Божиих избранниках на основе разных и почти противоположных откровений.
