Анри Каффарель - В присутствии Бога (100 писем о молитве)
Не возражайте, что, мол, Христос-то ведь воскрес. Если воскресение избавило Его от необходимости служить смертной плоти, от усталости и жажды, от печали и скорби, то оно не лишило Его человечности, нежной и великодушной. Благодать не разрушает природу, но совершенствует ее. Так что тем более необходимо приближаться ко Христу с тем же доверием, с каким бежали к нему палестинские ребятишки, которых не смущали тычки апостолов. Но остережемся, тем не менее, искать у Него только лишь изумительную человеческую дружбу. Он предлагает нам больше; стало быть, и мы должны надеяться на большее, приходя к Нему. «Если дружба не находит равенства, она создает его». Христос придал особый смысл старой пословице: Его любовь велит Ему поделиться с нами присущим Ему несравненным достоинством Сына Божия. Он желает сотворить из тех детей земли, какими мы являемся, детей Божиих. Но для этого нам необходимо возродиться. Возродиться от воды и Духа; открыть себя через участие в таинствах и через молитву обожествляющему действию Христову; возродиться, и не только единократно, но каждый день и каждое мгновение; вот почему нам нужно сохранить связь с Ним, ту связь, которую устанавливает одна только любовь, и только она одна ее поддерживает. Связь, в которой молитве принадлежит исключительное значение. Почему же христианам так трудно бывает соединить между собой два вида отношения ко Христу: то, при котором видят в Нем брата, друга с отзывчивым и великодушным сердцем, и то, при котором почитают Его, как Единородного Сына Вечного Отца, источника всякой святости? Христос есть Бог и человек одновременно. Не надо делить и выбирать, и прибегать то к Его человеческой дружбе, то к Его обожествляющему воздействию, переходить от одного к другому. Поскольку благодать склоняет вас искать дружбы Христа, не колеблитесь; приблизьтесь к Нему, откройтесь любви Его кроткого и смиренного, нежного и сильного Сердца. И не отправляйтесь куда-либо еще, чтобы обрести высочайшие дары Божии: именно через человеческую любовь Христа хлынет на вас поток божественной жизни. Ибо такова воля божественной любви — жизнь, вечно бьющая в лоне Божественной Троицы, сообщается нам через человеческое сердце Христа.
44. «И осветит тебя Христос»
Ваше письмо лежит на моем столе. Я долго колебался, прежде чем ответить. Визит одного друга вывел меня из затруднения: мне показалось, что его опыт может быть для вас полезным. Мы с ним не виделись в течение года, поскольку он живет на юге Франции и редко бывает в Париже. Во время нашей предыдущей встречи он говорил мне, что испытывает затруднения в своей молитвенной жизни. Но он сохранил молитве верность: каждый день он посвящает ей полчаса, несмотря на большую нагрузку практикующего врача и отца семейства. «В молитве — моя сила и мое равновесие», — сказал он теперь. «Но, помнится, год назад вы утверждали, что это были жестокие и бесплодные усилия. Откуда же такая перемена?» — «От святого Павла… от непрестанного,
снова и снова чтения его посланий, писанных в узах[13]: к Ефесянам и Колоссянам». Заинтригованный, я долго его расспрашивал. И как бы я хотел передать вам его тон горячей убежденности, чтобы показать, как мысль великого Апостола, достигшая на склоне жизни, в римской тюрьме, изумительной зрелости, может просветить и повести за собой вашу молитву! В который уже раз противодействие, угроза ереси подстегнула размышление Павла и вознесла его к новым вершинам. В Колоссах некоторые верные поддались соблазну безрассудных умствований, навеянных эллинистическими философскими системами, которые приписывали небесным существам, посредникам между Богом и людьми, великую власть над происходящим в мире. Эти теории грозили затемнить и принизить роль Христа. Но подвергать сомнению первенство Христа значило задеть святого Павла за живое. Его мысль мгновенно встрепенулась, пришла в движение. Он проникает, как никогда доселе, в тайну и миссию своего Господа; он создает мощный синтез. Достигнув никогда прежде невиданных вершин, его восхищенное созерцание замирает перед новыми чудесно раздавшимися горизонтами. В центре этого синтеза — Человечество Христа, победоносное, прославленное, в котором «обитает вся полнота Божества телесно» (Кол 2,9). Это Человечество излучает свет, и для всей вселенной оно есть духовное солнце, ни один человек не сокрыт от его лучей. Вся освящающая сила Божества как бы сконцентрирована во Христе Воскресшем. Сконцентрирована, но не заключена, как в темнице. Сконцентрирована, чтобы безмерно распространиться, чтобы охватить всех людей, отдающих себя ее воздействию, сотворить из них существа новые, обожествленные, и составить из них единое безмерное трепещущее Тело, проникнутое Духом Сына Божия и молитвой, которую вдыхает в нас Сей Дух: «Отче! Отче!» Я сказал: всех людей, — но это самоё вселенную, всю целиком, видит св. Павел подверженной действию Христа, движимой Им. Это божественное могущество, сконцентрированное в прославленном Человечестве Христа, стремится распространиться до последних пределов космоса, чтобы всем овладеть и все привести к Отцу.
Вот соображения, которые преобразили молитву моего друга. Те, кто имеет перед глазами этот великий Павлов синтез — или, точнее, те, кто сознает, что повсюду и всегда они находятся в присутствии Христа Прославленного, — знают, что молиться означает главным образом предавать, предоставлять себя с широко раскрытыми сердцем и разумом Его непрестанному воздействию, Его охвату. Дерево, благодаря хлорофилловым зернам, питается светом; душа, благодаря молитве, извлекает из Христа свое пропитание, свою спаянность и свое единство, «чтобы осуществлять свое возрастание в Боге». И постепенно все области ее внутренней вселенной будут проникнуты и охвачены приливом жизни Того, Который хочет быть «всем во всех». Я желаю вам, чтобы эти перспективы стали также и для вас большой поддержкой. И я оставляю вас над стихом из послания к Ефесянам, о котором думают, что он является фрагментом гимна первой Церкви: «Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос» (Еф 5,14).
45. Уже не я молюсь…
Я хорошо понимаю чувства, заставившие вас написать мне: «Моя каждодневная молитва кажется мне убогой. Я не могу себе представить, чтобы это молитвенное бормотание ничтожного творения могло интересовать бесконечно совершенного Бога». У вас обостренное сознание ничтожности творения и величия Божия: вот воззрение веры, драгоценное и существенное; здесь, несомненно, не обошлось без благодати. Но есть и другое воззрение, с которым я хотел бы вас познакомить, чтобы дать высокое представление о вашей каждодневной молитве, какой бы убогой она вам ни казалась. Для начала давайте немного отступим назад. Прежде, чем говорить о вашей молитве, поговорим о молитве Христа. Беруллий в одном отрывке, который я очень люблю, превозносит исключительный характер молитвы Иисуса: «От
века существовал Бог, бесконечно достойный поклонения, но не было еще бесконечного поклоняющегося; существовал Бог, достойный бесконечной любви и служения, но не было ни одного человека и ни служителя, бесконечно способного воздавать служение и бесконечную любовь. Но Ты Сам еси ныне, о Иисусе, тот Поклоняющийся, тот Человек и тот Служитель, бесконечно могущий и бесконечно достойный исполнить в совершенстве сей труд и воздать сию божественную честь. Ты еси тот Человек любящий, поклоняющийся и служащий Вышнему Величию так, как Оно заслуживает, чтобы Ему служили, любили Его и почитали». Этот текст приводит нам на мысль Иисуса, удаляющегося в одиночестве в горы ночью, чтобы молиться. И прежде всего, Иисуса на Голгофе, где совершенный Поклоняющийся воздает Богу совершенное поклонение. Может возникнуть вопрос, не сделало ли это совершенное поклонение Сына, эта молитва Иисуса, бесполезной молитву людей, окончательно заместив ее? На него можно сразу ответить, что эта молитва Христа, отнюдь не устраняя человеческих молитв — всего молитвенного лепета от самых истоков человечества, всех жертвоприношений всех религий и всех времен, — напротив, притягивает их к себе, включает их в себя, преподносит их Богу и дает им обрести в себе и через себя удивительный смысл и действенность. Но существует ответ еще более прекрасный. Христос желает, чтобы Его молитва разносилась по всей вселенной, от тропических джунглей до полярных льдов, от крайнего Востока до крайнего Запада. Он желает, чтобы самый скромный из христиан, молясь, имел, что принести в жертву, кроме двусмысленных слов и неловких чувств, чтобы он располагал молитвой Самого Сына Божия. Он желает, чтобы все люди могли включиться в Его молитву, сделать ее своей и преподнести ее Богу. Но и этим сказано еще не все. Иисус Христос хочет не только того, чтобы Его молитва стала нашей, словно некое сокровище в наших руках, которым мы можем располагать. Он хочет вкоренить, внедрить ее в самую глубину, в самую сердцевину нашего существа, в душу нашей души, чтобы мы могли поистине повторять вслед за св. ап. Павлом: «Уже не я живу…» Я молюсь, но молюсь уже не я, — молится во мне Христос. Молится Дух Сына, Дух Святой, и это благодаря Ему звучит во мне призыв сыновней любви: «Авва, Отче!» Так молитва Христова, отнюдь не вытесняя молитвы человеков, придает ей несравненную ценность. Подобно тому, как в Пасхальную ночь в темной церкви пламя пасхальной свечи передается постепенно множеству маленьких свечек в руках у верных, так и Христос через крещение приобретает людей одного за другим, распространяясь по миру, и вызывает в их душах, из их душ Свою сыновнюю молитву. В каждом крещеном Отец узнает Своего Сына; в их молитве, столь убогой по видимости, молитву Сына Своего приемлет Бог.
