Майкл Бейджент - Свитки Мертвого моря
4. Вопреки «консенсусу»
Эдмунд Вильсон, Джон Аллегро и Геза Вермес в один голос упрекали международную группу за секретность, стремление откладывать и затягивать публикацию кумранских материалов и установление своего рода научной монополии на изучение свитков Мертвого моря. Вильсон и Аллегро бросили вызов корпоративным попыткам членов группы отделить Кумранскую общину от так называемого «раннего христианства». Впрочем, в других вопросах все трое ученых соглашались с общепринятой трактовкой – пресловутым консенсусом, предложенным международной группой. Так, например, они приняли согласованную группой датировку времени создания свитков Мертвого моря и согласились считать их авторов дохристианами. Они приняли также мнение группы о том, что члены Кумранской общины были ессеями. И, кроме того, согласились, что предполагаемые ессеи из Кумрана были сектантами традиционного типа, описанного Плинием, Филоном и Иосифом: аскетами, замкнутыми, миролюбиво настроенными, пребывающими в стороне от главного русла общественной, политической и религиозной мысли. Если христианство действительно было каким-то образом связано с обитателями Кумранской общины, значит, оно далеко не столь уникально, как это ранее считалось. Оно могло возникнуть на основе учения Кумранской общины, точно так же, как оно развилось из «обычного» ветхозаветного иудаизма. Кроме этого, не было никаких существенных причин менять его сложившийся образ и представления о нем.
Однако в 1960-е гг. противостояние ученых формальному консенсусу международной группы стало исходить и из другого круга авторитетов. Их вызов консенсусу был куда более радикальным, чем выпады Вильсона, Аллегро или Вермеса. Они поставили под сомнение не только датировку кумранских свитков, разработанную международной группой, но и вообще ессейский характер Кумранской общины. Учеными, отважившимися на подобную критику, были Сесил Рот и Годфри Драйвер.
Сесил Рот был, пожалуй, наиболее видным знатоком иудейской истории своего времени. Отслужив в рядах британской армии в годы Первой мировой войны, он получил ученую степень доктора исторических наук в Мертон-колледже, Оксфорд. На протяжении ряда лет он занимал должность преподавателя иудейской истории в Оксфорде – ту самую, которую теперь занимает Геза Вермес. Рот был плодовитым автором; его перу принадлежат более шестисот публикаций, ставших заметным явлением. Кроме того, он был главным редактором «Еncyclopaedia judaica».[33] Он пользовался громадным авторитетом в ученом мире и считался крупнейшим специалистом в области иудейской истории.
Годфри Драйвер был фигурой вполне сравнимого академического статуса. Он также отслужил в рядах британской армии в годы Первой мировой войны и принимал участие в боевых акциях на Среднем Востоке. Он также преподавал в Оксфорде, в Магдален-колледже, став в 1938 г. преподавателем семитской филологии. До I960 г. Драйвер занимал должность профессора древнееврейского языка. Кроме того, он был одним из директоров группы, которая работала над переводом Ветхого Завета для Новой Английской Библии. Как мы уже говорили, Драйвер был учителем Джона Аллегро и непосредственно рекомендовал его в состав международной группы.
С момента открытия свитков Мертвого моря профессор Драйвер рекомендовал проявлять осторожность при оценке наиболее ранних, относящихся к предхристианской эпохе дат создания свитков. В письме в «Times» от 23 августа 1949 г. он предупреждал, что датировка кумранских свитков предхристианской эпохой «по всей вероятности, не получит всеобщего признания до тех пор, пока они (свитки. – Прим. перев.) не будут подвергнуты критическому исследованию». В том же письме он констатировал: «Внешние свидетельства… в пользу датировки свитков предхристианской эпохой крайне шатки, тогда как внутренние аргументы говорят против этого». Как подчеркивал Драйвер, рискованно возлагать надежды на то, что он называл «внешними свидетельствами», то есть археологию и палеографию. Напротив, он настоятельно рекомендовал руководствоваться «внутренними аргументами», то есть содержанием самих свитков. На базе таких аргументов он пришел к заключению, что свитки следует датировать I в. н.э.
Тем временем Сесил Рот проводил свое собственное исследование и в 1958 г. опубликовал его результаты в книге, озаглавленной «Исторический фон свитков Мертвого моря». По его утверждению, исторический фон свитков указывает не на предхристианскую эпоху, а напротив, на время восстания в Иудее, то есть на период между 66 и 74 гг. н.э. Как и Драйвер, Рот настаивал, что сами тексты свитков являются куда более надежным средством датировки, чем аргументы археологии или палеографии. Воспользовавшись этим средством, он быстро выявил целый ряд позиций, которые не только противоречат согласованным данным международной группы, но и способны вызвать возмущение ученых-католиков в ее рядах. Например, процитировав текстуальные ссылки на один из свитков, Рот продемонстрировал, что «интервентами», которые именовались врагами в кум-ранских свитках, могли быть только войска Римской империи, то есть речь в них идет об имперском, а не республиканском периоде. Он показал также, что воинствующий национализм и мессианский пафос многих и многих свитков имеет куда меньше общего с традиционными представлениями о ессеях, чем с образами зилотов, описанных у Иосифа Флавия.
Рот писал, что первоначально Кумранская община могла быть основана ессеями традиционного типа, но в таком случае они должны были бы покинуть эти места после разгрома, учиненного там в 37 г. до н.э. Те же, кто поселился в Кум ране после 4 г. н.э. и оставил нам эти нашумевшие свитки, были отнюдь не ессеями, а зилотами. Продолжая развивать аргументы в пользу этой версии, Рот сумел даже обнаружить взаимосвязь между Кумранской общиной и свирепыми защитниками крепости Ма-сада, находившейся всего в тридцати милях отсюда.
Вряд ли стоит говорить, что подобные заявления незамедлительно навлекли на него яростные критические нападки со стороны группы отца де Во. Один из сторонников де Во, Жан Карминьяк, в рецензии на книгу Рота сетовал, что Рот «не упускает случая подчеркнуть тесные связи между крепостью Масада и Кумраном, но это – одно из слабых мест его книги». Даже после того, как восемь лет спустя Йигаэль Йадин в ходе раскопок в крепости Масада обнаружил свитки, идентичные некоторым свиткам из числа найденных в Кумране, международная группа по-прежнему отказывалась признать гипотезу Рота. Действительно, кое-какие связи между Кумраном и крепостью Масада могли существовать, утверждали ее члены, однако вся группа, логика которой поражает своей парадоксальной необъективностью, настаивала, что этому можно дать лишь одно объяснение, сводящееся к тому, что «кое-кто» из ессеев, живших в Кумране, мог покинуть свою общину и отправиться на защиту Маса-ды, захватив с собой и свои священные тексты!
Во всем, что касается крепости Масада, справедливость гипотезы Рота подтвердили результаты раскопок Йадина. Однако Рот был вполне в состоянии обороняться самостоятельно. В статье, опубликованной в 1959 г., он сфокусировал внимание в первую очередь на основанном на «археологических свидетельствах» утверждении де Во, что свитки не могли быть спрятаны в пещерах позже лета 68 г. н. э, когда Кумран был «захвачен 10-м легионом».[34] В ответ Рот убедительно доказал, что летом 68 г. н.э. 10-го легиона в окрестностях Кумрана попросту не было.
Аргументы Рота вызвали бурный гнев со стороны членов группы де Во, но их разделял и поддерживал его коллега, Годфри Драйвер. Оба ученых работали в тесном контакте друг с другом, и в 1965 г. Драйвер опубликовал свой объемистый и обстоятельный труд о материалах кумранских находок, озаглавленный «Иудейские свитки». По мнению Драйвера, «аргументы, относящие дату создания свитков к предхристианской эпохе, принципиально ошибочны». Единственная причина подобной датировки, подчеркивал он, носила чисто палеографический характер, «но этого аргумента явно недостаточно». Драйвер выражал согласие с Ротом в том, что свитки следует отнести к периоду войны в Иудее, то есть к 66– 74 гг. н.э., и поэтому они являются «в большей или меньшей степени» современниками текстов Нового Завета. Он также сходился с Ротом во мнении, что Кумранская община могла состоять из зилотов, а не традиционных ессеев, как то считалось ранее. По оценке Драйвера, свитки были уложены в тайники где-то между Первой Иудейской войной и восстанием под предводительством Симона бар Кохбы, разгоревшимся в 132–135 гг. н.э. Он выражал сомнения в научной состоятельности международной группы, и в особенности самого де Во.
Рот и Драйвер были авторитетными и признанными «тяжеловесами» в своей области – истории Иудеи, мнение которых невозможно было игнорировать или с наскока отвергать. Столь же невозможно было дискредитировать и подвергнуть шельмованию их престиж и научный авторитет. Наконец, их невозможно было окружить кольцом изоляции. К тому же они были людьми слишком искушенными в интригах, царящих в научном мире, чтобы безрассудно совать шею в петлю, как поступил Аллегро. Однако они были уязвимы для уничижительно-покровительственной снисходительности, которую продолжали проявлять сам де Во и сплоченные ряды его группы. Рот и Драйвер, сколь авторитетно ни звучали их имена, были провозглашены людьми, не внесшими реального вклада в изучение кумранских свитков. Так, де Во в рецензии на книгу Драйвера, вышедшую в 19б7 г., писал: «Весьма прискорбно обнаружить здесь (в книге. – Прим. перев.) конфликт метода и ментальности между критиком-текстологом и археологом, кабинетным ученым и изыскателем, работающим на раскопках». Правда, самого де Во никак не назовешь ученым, «работающим на раскопках»! Как мы знаем, он и большинство других членов международной группы, предпочитали работать за закрытыми дверями в Зале свитков, предоставив проводить полевые изыскания тем же бедуинам. Но пресловутый Зал свитков по крайней мере географически находился гораздо ближе к Кумрану, чем тот же Оксфорд. Более того, де Во и его группа имели громадное преимущество – непосредственный доступ к оригиналам всего корпуса кумранских текстов, тогда как Рот и Драйвер, лишенные доступа к свиткам, такой возможности не имели. И хотя Рот и Драйвер оспаривали обоснованность исторической методики, применявшейся в международной бригаде, они не брали под сомнение ее компетентность в области археологии и палеографии.
