Иларион Алфеев - Жизнь и учение св. Григория Богослова
…заслуживающие гораздо большего уважения, чем ненасытность мудреца и законодателя Солона, которую Крез выявил при помощи античного золота; [323] чем Сократова любовь к красоте (filokalia) - стыжусь сказать, любовь к мальчикам (paiderastia), хотя бы и прикрытая благочестивыми рассуждениями; [324] чем лакомство Платона в Сицилии, за которое он был продан в рабство и не был выкуплен ни одним из своих учеников и ни одним из греков; [325] чем прожорливость Ксенократа; [326] чем болтливость жившего в бочке Диогена, который цитировал слова из трагедии" "чужеземцы, уступите место господам" ", [327] имея в виду, что вкусный пирог надо предпочесть простому хлебу; [328] чем философия Эпикура, которая не определила никакого блага выше наслаждения.[329]
Все эти рассуждения Григория напоминают полемические сочинения Ермия и Татиана, направленные против античной философии.
Однако Григорий не только критикует заблуждения философов и их нравственный облик: на страницах его сочинений можно встретить немало похвальных слов в адрес философов, а также мысли о том, какую пользу может извлечь христианин из занятий философией. Продолжая традицию апологетов II в., александрийских дидаскалов III в. (Климента, Оригена), и развивая идеи, выраженные его ближайшим другом Василием в" "Советах юношам" ", Григорий в монументальной поэме" "О добродетели" "[330], адресованной одному из своих учеников, говорит о том, как христианский юноша может воспитывать себя на примерах, заимствованных из жизни философов.
Основная идея Григория заключается в том, что греческие философы, хотя и не соглашались друг с другом в религиозных и мировоззренческих вопросах, однако все учили добродетели; следовательно, христианин может у многих из них почерпнуть нечто поучительное:
Есть и у эллинов некоторые мудрецы,
Впрочем, не мудрые. Ибо как назовем мудрыми
Не познавших высочайшую Природу -
Бога, первопричину всех благ..?
Итак, кто столь неразумен, чтобы признать их
Мудрыми? Впрочем, если угодно, пусть будут они и мудрыми.
Найдешь, что они были в некоторых учениях
Несогласны друг с другом и далеки один от другого -
В учениях об умосозерцаемом и видимом,
О Промысле Божием, об идеях и о судьбе,
О душе, уме и обманчивости чувств;
Отсюда — стоики со своими гордыми лицами,
Академии, хитросплетения Пирронистов,
Размышления, умозаключения, болтовня знатоков;
Но, не согласные в этом, все они равным образом
И единодушно восхваляют благое,
Ничего не ставя выше добродетели,
Хотя многими потами, бесчисленными трудами
И продолжительным временем приобретается она.
Упомяну, для примера, о некоторых,
Чтобы и ты отсюда научился добродетели
И с терний, как говорится, собирая розы,
У неверных учился лучшему.[331]
Григорий далее приводит несколько анекдотов из жизни Диогена, Кратеса и философов–киников. Первый из них явил пример воздержания: единственной его собственностью был посох, с которым он ходил, и бочка, в которой жил. Второй отказался от своего имения и жил в бедности. Кто‑то во время бури выбросил в море все свое имущество, сказав:"Благодарю тебя, Случайность, наставница моя в добродетели; с какой легкостью сокращаюсь я до одного плаща!"Еще один философ на талант золота, данный ему царем, купил кусок хлеба, показав, что не нуждается ни в чем ином. [332]"Это почти соответствует моим законам, — восклицает Григорий, — которые окрыляют меня (для подражания) образу жизни и природе птиц, довольствуясь ежедневной и нехитрой пищей" ".[333]
Впрочем, продолжает Григорий, у античных философов многое делалось напоказ: у них было больше тщеславия, чем настоящей любви к добродетели. Поскольку у философов добродетель соседствовала с пороком, Григорий советует подходить избирательно как к рассказам об их жизни, так и к их собственным изречениям:
Не принимай недобрые изречения
В старых книгах, которыми ты, о добрый, вскормлен, вроде:
"Пусть прослыву я недобрым, лишь бы получать прибыль.
Это лучше, чем, чтя законы богов,
Жить в нищете, домогаясь славы" "…
"Деньги для людей драгоценнее всего" ";
"Нет ничего более жалкого, чем нищий человек" ";
"Без меди и Феб не прорицает" "…
Но одобряй следующие мудрые изречения:
"Если от недоброго дела получаешь прибыль,
Считай, что это — залог несчастий" ";
"Не во всем ищи выгод, но сдерживай себя" ";
"Страшно добиваться успеха неправедными способами" "…
"Хоть и бедняк, а богат добродетелью" "…[334]
Мы не будем пересказывать многочисленные истории из жизни философов, которые встречаются в сочинениях Григория Богослова. Подчеркнем лишь, что он рассматривает эти истории как богатый дидактический материал, на котором он сам был воспитан и который, как он считает, содержит много назидательных примеров. Поскольку истории из жизни философов изучались в школах и университетах, пользовались популярностью и были у всех на слуху, Григорий считает необходимым дать им христианскую оценку. Вслед за Василием Великим, он проводит в сущности очень простую мысль о том, что все полезное и поучительное в философии следует принимать, а все вредное — отбрасывать.
"Христианское любомудрие" "
Обратимся теперь к тому, что на языке Григория называется христианской философией–любомудрием, к его концепции философского образа жизни. [335] Как мы помним, Григорий любил говорить о себе самом как философе, о том, что он" "философствует в безмолвии" ", о том, что жизнь философа предпочтительнее для него, чем что бы то ни было иное. Итак, о какой" "философии" "идет речь в данном контексте?
Прежде всего, речь идет о философии, которая имеет небесное, а не земное происхождение, она есть плод Божественного Откровения, а не человеческих исканий: этим она коренным образом отличается от языческой. Христианское учение, говорит Григорий, излагается" "догматически, а не состязательно, по способу рыбаков, а не по–аристотелевски, духовно, а не хитросплетенно, по законам Церкви, а не рынка, для пользы, а не напоказ" ". [336] Предметы христианской философии — мир, материя, душа, ангелы и демоны, воскресение, суд, возмездие, страдания Христовы и, наконец, сам Бог. [337] Христианская философия есть ни что иное, как богословие: философствовать значит размышлять о Боге и познавать Его, насколько такое познание возможно человеку.[338]
Речь также идет о философии как некоем высшем призвании человека, как образе жизни, который сродни монашеству и к которому призваны немногие избранные:"Вести образ жизни философа (philosophein) - как выше всего, так и труднее всего, и немногие способны к ней, а только те, кто призваны к этому великим Промыслом Божиим, который подает предызбранным руку помощи" ". [339] Истинная философия есть любовь к благу — не ради будущих наград, но ради самого блага. [340] Она есть путь к вершинам богопознания — отрешение от мира, пребывание с Богом, восхождение через низшее к высшему, приобретение постоянного и вечного посредством скоропреходящего.[341]
Наиболее полно учение о христианской философии изложено Григорием в Слове 25–м,"В похвалу философа Ирона" ". Приветствуя прибывшего в Константинополь Ирона–Максима — того самого, который вскоре станет его злейшим врагом — Григорий говорит о том, как античное философское наследие, в частности киническая философия, может в жизни человека сочетаться с христианским благочестием. Синтез античной мудрости и благочестивого образа жизни, философского поиска и богословского откровения, разума и веры, философии и христианства — вот основная тема Слова. Добавим, что образ христианина в философской мантии, созданный Григорием в 25–м Слове, не может не напомнить нам об Иустине–философе, который за два столетия до Григория тоже трудился над созданием синтеза между христианством и философией.
Григорий говорит об Ироне как" "любителе мудрости" "(philosophos), а о себе — как" "служителе мудрости" "(sophias therapeutes). [342] Григорий приглашает Ирона встать рядом с ним у священного Престола, на котором приносится евхаристическая жертва и совершается посредством Евхаристии обожение человека. [343] Тем самым подчеркивается родство между философией и богослужением: в видении Григория философ стоит рядом со священником, любитель мудрости рядом со служителем Софии–Христа. Задача обоих — восхвалять добро, не отставать друг от друга в добродетели и стремиться к блаженству.[344]
